Джевдет-бей и сыновья - читать онлайн книгу. Автор: Орхан Памук cтр.№ 82

19 марта

Буран прекратился только вчера. Читаю. С тех пор как уехал из дома, прошло уже больше месяца, а я до сих пор не вернулся. Нужно написать им письмо или, наконец, решиться вернуться. Думаю: зачем я здесь? Мне казалось, что если я на месяц уеду, сменю обстановку, то это пойдет мне на пользу. Я не мог продолжать жить как раньше. Это так, но чего я ждал? Не знаю. Теперь я понимаю, что, отправляясь в путь, надеялся, что за месяц все мои проблемы сами собой рассосутся и я смогу обрести прежний душевный покой. Но сейчас я вижу, что это непросто будет сделать. Снова стану беспокойным и нервным, снова мне будет тоскливо. В таком случае эта поездка все равно была полезна по двум причинам: 1) Уехав из дома, я смог посмотреть на ситуацию со стороны. Увидел, что существует и совсем другая жизнь, кроме той, что была известна мне. 2) Я смог обрести достаточно сил и спокойствия, чтобы с головой погрузиться в книги.

22 марта, вторник

Я написал домой, что приеду через месяц. Попытался объяснить, что обдумываю некоторые проекты, провожу дни, читая и размышляя, и опасаюсь, что, если вернусь домой сейчас, не смогу довести задуманное до конца. Надо написать еще отдельное письмо Перихан. Зря я не писал ей весь этот месяц. В нашей ссоре виноват я сам. Да и ссора-то была лишь предлогом, чтобы сбежать из дома. Вчера мы разговаривали об этом с Омером, и он сказал, что я прав — нужно скорее написать Перихан. Еще Омер спросил, каковы мои намерения. Я сказал, что буду работать, пока не продумаю план развития турецкой деревни. Что нужно сделать, чтобы она выбралась из нищеты?

26 марта

Написал письмо Перихан, и на душе стало спокойнее. Написал, что во всех наших размолвках был виноват я сам, что теперь понимаю, каким раздражительным, нервным и грубым я был, что совсем не думал о ней, только о себе. Попросил отнестись ко мне с пониманием и позволить остаться здесь, пока не доведу работу до конца. И вот сейчас, когда я пишу эти строки, я впервые за не знаю уж сколько времени ощущаю полное душевное спокойствие. На душе легко. В голове полная ясность — или, по крайней мере, мне так кажется. Я знаю, каким будет мое будущее. Точнее, знаю, что мое будущее — в моих руках. Только от меня самого и от того, что я буду делать, зависит, буду ли я счастлив или несчастен, буду ли наслаждаться жизнью или тосковать. Я сам хозяин своей жизни. Теперь я знаю, что был не очень-то сообразительным.

2 апреля, суббота

Сегодня солнечный день — таким же был мой первый день здесь. Омеру делать было нечего, и он попросил Хаджи поводить нас по окрестностям. Мы прошли пешком километров пять-шесть в сторону Эрзинджана, дошли до железнодорожной станции Альп. Неподалеку от станции находится имение, в котором Хаджи раньше был управляющим. Здесь живет его семья: жена, красавица дочка и старший сын. Когда-то поместье и земли вокруг него принадлежали вельможе времен Абдул-Хамида, которого султан сослал сюда на должность каймакама. После его смерти земли поделили наследники, часть продали. Хаджи служил управляющим оставшейся части, но потом уволился. В поместье гниет деревянный господский дом с удивительно тонкой и красивой резьбой. На первом этаже живет семья Хаджи.

На обратном пути мы увидели какое-то животное с большим толстым хвостом. Хаджи сказал, что это лиса. Он пытался ее подстрелить. Этот Хаджи — странный человек, я его понять пока не смог. В скором времени должно начаться строительство мостов, первые приготовления уже начаты. Омер говорит, что боится не успеть выполнить свою часть работы вовремя. Но времени у него еще много. Сейчас я чувствую приятную усталость, то и дело зеваю. Лягу-ка я спать.

8 апреля, пятница

Ходили к Рудольфу. Я сел играть с ним в шахматы и проиграл, он очень обрадовался. Потом говорили все о том же. Рудольф говорит, что очень беспокоится за наше с Омером будущее. Неужели я такой идиот?

12 апреля

Кажется, из всех моих занятий и выписок начинает вырисовываться нечто определенное. Что нужно сделать, чтобы разрешить аграрный вопрос в Турции? Я думаю, что для того, чтобы вырвать деревню из мрака средневековья, привести в нее реформы и упрочить связи между ней и городом, недостаточно того, что делалось до сих пор. Пользуясь принципом этатизма, можно достичь большего! Но для полного разрешения всех проблем недостаточно уже проведенных реформ и политики государственного планирования. Либерализм тоже не панацея. Я обдумываю другое, своеобразное, сложное решение. Записываю свои мысли, потом пытаюсь их развить. Когда мне кажется, что я натолкнулся на стоящую идею, меня охватывает восторг, я вскакиваю из-за стола и начинаю ходить по комнате, потом на ум приходит что-нибудь другое, и я еще больше запутываюсь. А тем временем в голове мелькают воспоминания. То вспомнится какой-нибудь необычный человек, с которым мне приходилось встречаться, то наша с Перихан свадьба. Я хочу довести изыскания в области аграрного вопроса до логического конца, изложить свои мысли в связном виде и дать кому-нибудь почитать. Почему бы не Исмет-паше? Я могу встретиться с ним на Хейбелиаде. Или кому-нибудь другому например Сулейману Айчелику. При этом, надо сказать, я вовсе не чувствую себя мечтателем и фантазером. Разве что утром бывает немного грустно, но и только.

16 апреля

Пришло письмо от Перихан — маленькое, на двух страничках. За день перечитал его раз сто. «Ты можешь вернуться когда хочешь, тебе виднее, но мне бы хотелось, чтобы ты приезжал как можно скорее и не оставлял больше нас с дочкой одних». О том, чтобы оставить дом в Нишанташи и переехать к своей матери, она даже не думала. Ей с самого начала было ясно, что она ни в чем не виновата, и очень хорошо, что теперь я это тоже понял. Написала немножко и о Мелек. Никого ни в чем не винит, выбирает очень осторожные выражения, чтобы не задеть мою гордость. Мне сразу захотелось вернуться в Стамбул, но это означало бы оставить работу незавершенной. Когда же я смогу вернуться? С тех пор как уехал, прошло уже два месяца, а продвинулся я не сказать чтобы очень далеко. Встаю в семь утра. До восьми успеваю позавтракать и выйти на прогулку, какая бы погода ни стояла на улице. До часу дня работаю. Затем — обед и короткий отдых. Потом снова работаю, часов до шести или до захода солнца. После ужина иду в гости к Рудольфу или, как сегодня, читаю. Вольтера, Руссо… Перихан написала, что купит и вышлет мне книги, о которых я просил. Мне стыдно, очень стыдно, но что я могу поделать?

26 апреля

Весна! Строительство мостов возобновилось, в нашем бараке появились новые жильцы — три человека. Теперь здесь уже не так привольно, как раньше. Я познакомился с новоприбывшими, они удивились, узнав, что я не работаю на строительстве. Им хочется узнать, чем я занимаюсь, но объяснять не хочется, и от этого портится настроение. А эти Энвер с Салихом наверняка рассказывают им про меня смешные истории.

27 апреля

Познакомился с этим пресловутым Керимом Наджи. Он совершал верховую прогулку. В седле действительно держится отменно, что твой Наполеон. Все на него смотрят разинув рот от восторга, а он милостиво кивает, словно полководец, объезжающий войска. Похвалил Омера за самостоятельность и предприимчивость, но сделал это с видом паши, покровительственно похлопывающего по плечу адъютанта. Кто я такой, он не понял. Государственные контролеры, словно свита, следуют за ним верхом. Я тоже сел на коня, думал, упаду, но не упал. Конь сам по себе идет, а я знай себе на нем посиживаю.