Приглашение в зенит - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Гуревич cтр.№ 196

Ну что ж, и это интересно по–своему. Серия: “Приключения вещей”.

И тема ветвится. Растет и растет список глав для будущей повести… уже не повести, романа. Часть I — “Непрошеный гость”. Часть II — “Чужими глазами”. Часть III — “Верхом на вещах”: “В чужом кармане”, “На чужой одежде”. Часть IV — “В чужих головах”. Ведь вселенец не удержится, не только в мой мозг залезет… о чужих мыслях расскажет.

И тут возникает сомнение. Не техническое, этическое.

Допустимо ли?

Прилично ли без спроса лезть в чужую голову, не постучавшись? И даже постучавшись?

Моя голова — моя крепость. Замок из кости, не слоновой.

Мне доводилось уже разбираться с этой проблемой, когда я писал в свое время повесть об аппарате для чтения мыслей.

Вроде заманчивое изобретение, но невежливое, бесцеремонное, просто сказать. Любопытство тешит, но польза есть ли в нем?

Оказалось, что есть. Нет лица без изнанки, нет изнанки без лица. Три специальности нашел я, где аппарат был бы явно полезен.

Следователям — при допросе уголовных преступников.

Школьным учителям, особенно в младших классах. Вот объясняют они, втолковывают, но никак не доходит. Почему? Что не понимают малыши, что у них в голове не увязывается?

Ну и врачам–психиатрам, конечно, чтобы разобраться в путанице, царящей в головах больных, или полубольных, неврастеников, истериков, или воображающих себя больными. Вот на Западе принято, даже модно расстилать перед психоаналитиками свое грязное белье, грязные мысли то есть, поручать им угадывать, где пациент измарался впервые.

Но то врачи. Перед врачами все раздеваются догола. А кого попало не впустишь в свою голову… как и в комнату до уборки. При всеобщем чтении мыслей слишком много было бы обид.

Ведь мыслим‑то мы начерно, грубее, чем говорим, топорно мыслим, грязно мыслим иногда, потом сами себя редактируем, можно ли сказать вслух и так ли мы хотели сказать. И тут нечего казниться, себя обвинять в неискренности. Ведь и я не пошлю в редакцию исчерканный черновик, постараюсь подобрать точные слова, выразительные слова, не первые попавшиеся, поищу, поправлю, перепишу начисто. Так и в житейском разговоре: порядок надо навести сначала. Прежде чем пустить гостей в комнату, убирают хлам; если не убрали — извиняются. Прежде чем пустить гостей в голову, убрать надо, порядок навести. Ту повесть я и назвал “Опрятность ума”.

А кроме того, и не всякого пустишь в свою комнату… и в свою голову тоже. Кто знает, какие у него намерения, что он ищет в твоей искренности?

Пускай сначала свою голову покажет.

Но у меня — автора — исключительные права. Я сам создаю литературных героев, знаю их подноготную. И я гарантирую, что в чужой голове буду вести себя деликатно. С детства меня приучали отворачиваться, если вижу что‑нибудь неприличное, не ухмыляться, не указывать пальцем на грязь, не вышучивать, не балабонить на всех перекрестках. Увидел лишнее, промолчи.

Никак не мог понять Азимова, который в одном из своих поздних романов посвятил целых две главы уборным планеты Аврора.

В конце концов, все мы ходим в уборную и не один раз в день. Это не самое интересное в жизни. А вот в голове у каждого есть интересное.

Утвердим часть IV — “В чужой голове”, но только для деликатного посетителя.

Глава за главой, глава за главой, и столько можно придумать еще. С некоторым ужасом смотрю я на распухающее оглавление. Неужели теперь я обречен всю жизнь до самого конца писать и писать приключения вселенца, приключения с продолжением и продолжение продолжения? Обречен мысленно перевоплощаться в муравьев и слонов, в пиджаки и рубли в карманах, в уголовных преступников, в психически больных, в неразумных детишек и описывать, описывать, описывать, что творится у них в головах.

Когда же это я успею все?

Вот потому я и обращаюсь к читателям, не в первый раз обращаюсь: подсобите мне, включайтесь, вообразите то, что пришло мне в голову…

И то, что не пришло.

Ветвистая оказалась тема. Сама диктует новые разделы. Вот еще один! Как же я упустил его раньше? Ведь интересный, самый интересный, возможно.

Какая программа была заложена в гены того вируса? Программа построения приемника из тканей моего мозга. Он и выстроил его и первым долгом получил воспоминания своего прежнего Я, потом программу исследований на новой планете.

Но этот приемник он же оставил в моем мозгу. В других мозгах строил заново.

Я получил все воспоминания звездожителя, а также возможность слушать их передачи о своей планете (или комете, или звезде, или газовом облаке). Могу слушать, могу им вопросы задавать.

Отныне я межзвездный справочник.

Человек–приемник.

Человек–радиостанция.

Связной двух миров.

Тема?

Сначала я искал ее в колючем кустарнике, раздвигая руками шипастые ветви, потом в кочках, в жесткой, пыльной от сухости траве, потом нырял за ней в омут, без маски нырял, масок не было в те времена, глаза резало от взбаламученного ила; потом на складе шарил руками по неструганым занозистым доскам, переставлял мятые банки с олифой; в лавчонках букинистов, что у Китайской стены, сидя на корточках, перебирал ветхие книги, кашлял от застарелой пыли. И отчаялся найти, но откуда‑то она взялась все‑таки, оказалась у меня в руках, завернутая в тряпку эта желанная книга, и я прижимал к груди увесистый том, нянчил его в руках, как младенца.

Носился и нянчил, никак не удавалось пристроиться почитать. Куда‑то я спешил, опаздывал и не успевал сложить вещи. В гостях был, хотел уйти, никак не мог распроститься. И какой‑то урок должен был сделать, людно было вокруг, меня окликали, отвлекали, торопили, давали поручения, упрашивали, книгу вырывали, не было отбоя…

А почитать мне хотелось нестерпимо, потому что в руках у меня была особенная книга, волшебная, учебник для начинающих колдунов с общей теорией чародейства и описанием правил, приемов и учебных упражнений. Вот прочту я внимательно, потренируюсь немножко и начну творить чудеса, подряд, все описанные в сказках: буду исчезать и появляться, мгновенно переноситься на край света, “по щучьему веленью, по моему хотенью” превращать воду в вино, ртуть в золото, младенцев в богатырей, стариков в молодых, лягушку в царевну, сам превращусь в шмеля, в серого волка, в кречета и в щуку…

Дергали меня, дух не давали перевести, книгу раскрыть…

Наконец дорвался я до укромного местечка, развернул тряпку, положил том на колени, ласково погладил лакированный переплет, раскрыл со вздохом облегчения. Вот и первая страница, громадная ин–кварто, четкие строки, шрифт крупнее типографского, витиеватые заглавные буквы, как в подарочном издании под старину, дорогая мелованная бумага. Ну–с, почитаем откровения. Сейчас узнаю я…