Приглашение в зенит - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Гуревич cтр.№ 193

Я этого ничего не понимаю, свои ночные похождения воспринимаю как сны, капризы, мне самому непонятные, как нервное напряжение или же как духоту в комнате. Весь в поту, невозможно улечься удобно. Спишь, но “сны” изматывают.

И от соседей узнаю, что брожу по ночам, мычу что‑то несвязное, на вопросы не отвечаю. Лунатиком стал? Доктор прописывает снотворное Глушу себя тройной дозой.

И сплю. И мозг не работает. И вселенец в мозгу мечется, не может меня поднять, воспользоваться моими глазами, моими ногами для осмотра нашей планеты.

Вот тогда‑то он и вступает со мной в переписку. Он диктует моим рукам, я диктую своим.

Начинаются переговоры. Я объясняю, что я разумное существо (более или менее разумное с точки зрения житейской), что, как личность, я имею право на независимость, вполне самостоятельное поведение, даже на уединение. Мало ли что мне понадобится, вздумается делать без свидетелей. Может быть, мне захочется речь репетировать, выражение лица отрабатывать, для этого гримасничать потребуется перед зеркалом. Может быть, мне захочется в ванне понежиться, мозоли соскребать с подошвы. Зачем мне свидетели, рассматривающие мои пятки? Или… мало ли что бывает… целоваться буду. И надо будет помнить при этом, что тут же присутствует посторонний наблюдатель, который потом будет допытываться: “А зачем ты прикладывал губы к ее губам и еще причмокивал? А почему она покраснела и глаза опустила? А почему ты разволновался и залепетал что‑то невразумительное? Объясни”.

Не хочу я никакого мозгового сожительства. Пусть убирается в свой космос, пусть выселяется вселенец непрошеный!

Он же старается меня прельстить, уверяет, что в умственном внутричерепном сожительстве нет ничего плохого, даже определенные преимущества. Вдвоем веселее, всегда есть возможность пообщаться, посоветоваться, поспорить, развлечь друг друга, помочь, предупредить об опасности, на мир смотреть общими глазами, двумя умами обсуждать. Обмен вселенским опытом, взаимообогащение. Они — вселенские вирусы — обследовали столько планет, в стольких телах пожили, столько накопили приключений. Тысяча и одна ночь! А если уж я такой неуживчивый, могу же я проявить вежливость, поделиться с гостем, уступить ему свое тело на три часа в день, на два часа… ну на один час хотя бы. А он мне за это…

Но я требую полного немедленного и безоговорочного выселения.

Он пытается бороться со мной. Психологическое истязание. Все время раздвоенность желаний: хочется спать и хочется встать. Надо работать, невозможно усидеть. Велю родным связывать меня, велю запирать и не слушаться, если я буду в дверь колотить, требовать, чтобы меня выпустили.

Где я возьму материал для описания раздвоенности? Ну это проще всего. Ведь все же мы во внутреннем борении. “Надо” против “хочется”, “хочется” против “надо”! Требования тела, требования привычек, требования интересов, требования моды и приличий… и при всем при том, будь добр, в восемь утра снимай табель в проходной.

Он меня терзает, я стою насмерть… И в конце концов начинаю думать о смерти, об альтруистическом самоубийстве. Ведь, по–видимому, я один такой зараженный вирусом. Убью себя и пресеку эпидемию вселенчества.

Он слышит мысли или догадывается. Он идет на уступки. Просит три дня сроку, чтобы подыскать себе другое тело. Я опишу красочные перипетии этого переселения. Вдруг лохматый жизнерадостный и простодушный пес по имени Чоп (Чомбе — полное имя), встав на задние лапы, начинает когтями скрести страницы “Занимательной физики”. Вдруг годовалый сынишка (лучше внук), мощно сотрясающий свою кроватку, раскрывает ротик и непослушным языком “мня–мня” пытается объяснить, что я неправильно понимаю, что такое черные и белые дыры. И я, всполошившись, кричу, пугая молодую маму: “Оставь младенца в покое, ребенок должен нормально развиваться!”

— Но у этого малолетка нет еще никакого сознания, у него пустой мозг, незанятая жилплощадь, — доказывает вирус.

— Уходи, уходи сейчас же!

В конце концов я добиваюсь своего. Вселенец сообщает, что он покидает Землю окончательно. Где‑то в созвездии Трапеции его товарищи нашли другую планету с совершенно пустоголовыми (то есть “пустомозгими”) существами, там вселение ничему не повредит. Он прощается, благодарит за гостеприимство, если можно назвать гостеприимством мое поведение, обещает никогда–никогда–никогда не трогать Земли и землян.

— Счастливого пути, удачи тебе, сговорчивый вирус!

Даже жалко. Даже грустновато расставаться. Тесно было в одном черепе, а ушел — утрачено что‑то.

Словно после развода. Была жена — ссорились, покинула — пустота осталась.

Хочется сказать: “Но ты пиши все‑таки, присылай открытки из космоса, сообщи, как там устроился”.

И с трудом удерживаюсь, чтобы не добавить:

— В гости приходи время от времени. Для тебя всегда найдется уголок в черепе. Не чужой уже.

Все это промелькнуло в первое утро. Казалось: все готово, хоть сейчас садись и строчи.

Однако я давно уже знаю: это иллюзия готовности.

Как только начинаешь писать, тут же выпирают огрехи: какие‑то неувязки, противоречия, провалы. Ничего не поделаешь, таково свойство психики. Когда грезишь, рисуется интересное, приятное, ясное, выигрышное. Как только начинаешь излагать на бумаге, лезет то, о чем и не думал. На бумаге, как и в практической жизни, должно быть все полностью, не только приятное.

Начинаю увязывать. Это уже процесс основательный, медлительный.

Прежде всего — правила игры. Я — автор — имею право предложить любую фантазию, самую бредовую, если она требуется для моей темы, моей идеи. Но, использовавши свое право, “сбрендив” бредовое, я обязан в дальнейшем придерживаться этого бреда, а не другого. Правила игры читателю предложил я, но вынужден эти правила не преступать. Если в моих фантастических шахматах король ходит конем, а конь, как король, — на одну клетку, так они и должны ходить от пролога до эпилога… а иначе “чур — не игра”. И если фея в волшебной сказке обещает выполнить три желания, это любимые желания, но только три, а не тридцать три, не семь и не семьдесят семь. Три желания — это правила игры. Если не три, игра уже другая.

Сказочная фея не всемогуща, у нее хватает заряда на три желания. Даже черти не всемогущи, все мы отлично помним, как их легко обманывали на хуторе близ Диканьки.

Что же касается фантастики научной, в ней могущество ограничено еще и логикой науки, поэтому правила игры еще жестче. Ведь вирус мой — явно материальное существо, у него конкретные размеры и конкретные ограниченные возможности. И я обязан себе уяснить эти возможности прежде, чем читателю их объяснять.

Вселившись в мозг, этот нахальный паразит использует материальные возможности мозга, командует его клетками, питается кровью хозяина, растет за его счет. Стало быть, по химическому составу он близок к хозяину, во всяком случае, состоит из таких же атомов. Будучи ограничен в размерах (не больше микроба), вселенец ограничен и в содержании, в количестве наследственной информации, принесенной с собой.