Философский камень Медичи - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Капелле cтр.№ 28

Для александрийцев культ этого бога был центральным, хотя и «изобрели» его по заказу основателя египетской династии Птолемеев. Идея была по-своему гениальной: создать единое божество и возложить на его плечи все функции, от плодородия до загробного мира. И нужно сказать, что попытка удалась, искусственно созданный бог стал чрезвычайно популярен. Жители Александрии оценили простоту и удобство, а то пока разберешься к кому с какой проблемой обращаться, как в бюрократическом учреждении, то ли Артемиду просить, то ли Аполлона, то ли вообще Зевса молить, да еще и не перепутай, в какой местности ты находишься и в чьей сфере влияния. И сам факт размещения алхимии в этом храме говорил о ее важности.

Однако уже в III веке для алхимии начались тяжелые времена. Сначала император Диоклетиан просто-напросто запретил «священное искусство», а в IV веке храм Сераписа и вовсе разгромили пылавшие священным огнем ненависти христиане под предводительством патриарха Теофила. Академия с библиотекой погибли. И одним из исчезнувших сокровищ храма и были тексты легендарного Гермеса Трисмегиста с заветным рецептом трансмутации металлов в золото.

Про Гермеса заново заговорили после многих столетий забвения в 1460 году. Именно в это время монах по имени Леонардо, бывший одним из многочисленных агентов, посланных Козимо Медичи на поиск затерянных в европейских монастырях древних рукописей, привез банкиру копии герметических трактатов на греческом языке. Эти трактаты, по счастливой случайности, были вывезены из Константинополя за несколько лет до падения Византии. Возрождение приняло Гермеса Трисмегиста на «ура». Для открывавшего заново античность ренессансного человека Гермес Трисмегист стал жившим в глубокой древности реальным египетским жрецом, составившим свод всей египетской мудрости, начиная со знаний о реальном растительном и животном мире и кончая магией. И философский камень, гомункулос, и излечивающее от всех болезней жидкое золото стали «хитом» не только сезона, но и нескольких столетий.

Не слишком загруженная этим багажом знаний, Кася отправилась на встречу, которая, кстати сказать, ее нисколько не разочаровала. Уже сам по себе персонаж был колоритным. Невысокий, круглый, как мячик, с носом картошкой, огромными совиными глазами, с надутыми, словно у хомяка, багровыми щеками, Валентин Егорович Смоленский был совершенно не похож на человека, заботящегося о собственной внешности или о собственном здоровье. По всей видимости, мода на похудение и здоровый образ жизни обошла профессора стороной.

– Итак, вас интересует философский камень, – произнес Валентин Егорович с широкой улыбкой, рассматривая свою гостью, – другой бы на моем месте сказал: странный интерес для такой молодой особы.

– Получается, что вы ничего в этом странного не видите? – улыбаясь, ответила Кася.

– Нет, не вижу.

– Почему, если не секрет?

– Я не привык недооценивать представительниц слабого пола, тем более, как говорится, те, кто хвалит женщин, знают их недостаточно; а те, кто их ругает, не знают их вовсе, и если мужчина способен на все, то женщина – на все остальное, – звучно рассмеялся Смоленский, – ну да ладно, это, чтобы разрядить немного атмосферу. Теперь давайте обратимся к тому, за чем вы пришли. Итак, магистериум Гермеса Трисмегиста, который в обыденной речи больше известен под именем… Философского камня, а также красной тинктуры и просто-напросто Эликсира Жизни.

– Того самого, который превращает ртуть, олово и свинец в золото? – саркастически поинтересовалась Кася и с ехидцей добавила: – А я думала, что все это благополучно осталось в области средневековых сказок.

– Я понимаю и разделяю ваш скептицизм, но в конце концов нас интересует сама книга, а не реализуемость рецепта, который в ней содержится. Тем более Философский камень в подлинно алхимическом понимании был всегда гораздо шире заурядного набивания казны. Да и мудрецы Александрийской академии так его и рассматривали, даже и не пытаясь заняться столь низкой деятельностью, как производство золота в неограниченных количествах.

– А о чем тогда речь?

– О Магистериуме, если хотите, – это нечто вроде первоматерии, изначальной субстанции, лежащей в основе мироздания. Обладание этим знанием позволяло изменить материю и природу силой собственного сознания, что, собственно, и называют магией. Именно обретение Философского камня и давало сознанию эту власть над реальностью. При таком понимании ясно, что одним рецептом было не обойтись. Для любого, стремящегося к обладанию Магистериумом, это был долгий и трудный путь духовного освобождения и, если хотите, Просветления. Все это никак не могло походить на прозаичный интерес к превращению свинца и других неблагородных металлов в золото для удовлетворения вполне земных и материальных интересов. Если хотите, настоящие поиски Философского камня походили на жажду обогащения примерно в той же степени, что текст «Чайльд Гарольда» Байрона на книгу бухгалтерского учета частного предприятия «Рога и копыта».

– Но сейчас же уже доказано, что Герметический Корпус – сочинения греко-египетских неоплатоников, испытавших сильное влияние стоицизма, иудаизма, персидской теологии и древних египетских верований, – попыталась вывести профессора на путь рационализма Кася.

– Да, я согласен, именно так принято думать сейчас, – он остановился и, лукаво улыбнувшись, продолжил, – хотя, вполне возможно, и об этом почему-то умалчивают, что все совсем наоборот! И стоицизм, и иудаизм, и персидская теология, древние египетские верования просто восходят к единому источнику, и Герметический Корпус – отражение этого источника.

Кася молчала, переваривая услышанное.

– Не будем спорить, прочитайте лучше вот этот отрывок, приписываемый Гермесу Трисмегисту («Асклепий»), в котором он говорит о закате Египта, но не кажется ли вам это предупреждением для всех нас?

Кася внимательно вчиталась в протянутый текст, действительно, он был удивительно ясен и прозрачен:

«В тот час, устав от жизни, люди перестанут считать мир достойным предметом восхищения и преклонения. Вселенная эта, которая хороша и лучше всех явлений прошлого, настоящего и будущего, окажется под угрозой гибели; люди сочтут ее бременем; и с тех пор подвергнется презрению и небрежению весь мир – несравненное произведение Бога, великолепное строение, составленное из несчетного разнообразия форм всеблагое творение, орудие воли Божьей, который щедро изливает милость на свое создание, в котором все собрано воедино в гармоническом разнообразии – все явления, достойные благоговения, хвалы и любви».

– Вы согласны, что такие философские и поэтические тексты не могли не восхитить людей Ренессанса. Они открывали совершенно новый, наполненный неизведанным смыслом, мир. Создавали иллюзию, что перед ними таинственный, драгоценный рассказ о древнейшей, пришедшей из глубины веков египетской мудрости. Влияла и таинственность религии Египта, глубокие и неожиданные знания его жрецов, и, конечно, магия.

Кася только кивнула в ответ. Не согласиться с этим утверждением действительно было невозможно.

– Но имелась одна проблема. Найденный список был неполным, в нем отсутствовал последний из пятнадцати известных арабам трактатов. Однако переводчики Медичи подозревали, что существует еще один, последний и самый главный трактат – шестнадцатый. Алхимия была «священным знанием», поэтому вполне логично, что это знание держалось всегда зашифрованным. Поэтому и предполагали, что существует этот шестнадцатый трактат, он и есть квинтэссенция всего того, что создал Гермес, и именно в нем дается ключ ко всему. Да и шестнадцать – число особое, один плюс шесть равно семь. Семь – магическое число. Семь чудес света, семь ступеней посвящения у масонов и семь задач алхимии, в том числе приготовление Эликсира или Философского камня.