Закон есть закон - читать онлайн книгу. Автор: Александр Старшинов cтр.№ 31

– Жаль все же, что я тебя не убил…

– А я рада, что мы в одной команде. Ты выбрал нехудшую сторону… – зашептала Ада, касаясь своей щекой моей. – Хотя я понимаю, как тебе будет трудно служить…

– Не труднее, чем тебе… – Я не очень-то понял, о чем она шепчет, но в такие минуты ни во что не хотелось вникать. Только чувствовать.

И я обнимал Аду так, что она шипела от боли, а потом опять целовал.

Мэй тем временем стояла, заложив руки за голову и глядя в небо. В первые минуты после падения все почему-то смотрят в небо, как будто ждут знака. А небо было ничем не примечательное – яркое, веселое, послеполуденное летнее небо.

– Надо же! – проговорила Мэй, блаженно улыбаясь. – А я уж думала, что мне никогда не удастся попробовать этой наркоты снова.

Она так и сказала – наркота.

– Что с теми, кто был в замке магистра и Двойной башне? – спросил вдруг Антон.

– Кто внутри – все умерли, – ответил я, на миг оторвавшись от Адиных губ.

Да, все, кто находился в этот момент в башне, погибли. И посреди бушующего пламени на обугленном постаменте больше нет кристалла. Но постамент должен был уцелеть, иначе вся наша возня уже не имеет значения. Изготовить постамент – высшее искусство. За последние сорок лет ни одному человеку это не удалось. А без постамента кристалл не сможет работать. Что касается бывших служителей нынче уплывшего навсегда в синьку магистра Берга, то они наверняка сумели смыться и теперь кучкуются подле заранее выбранных претендентов. Такие не попадают под удар. А жаль.

* * *

Семнадцать лет назад и три месяца – дни мне уже лень считать, когда новый закон простер свою длань над городом и окрестностями, над Внутренним морем и прибрежными виллами, над деревнями и над горными гнездами на склонах Редин-гат и Пустым лесом, то есть над всем нашим островом, я услышал шаги.

– Закон вернулся… – восклицал приятный низкий голос.

Можно сказать – бархатный голос.

– Всем гарантирована защита и исполнение закона, – рокотал голос.

Я сидел на своей «голубятне» и не знал, спускаться или нет. Незадолго до этого – где-то за полчаса – я пережил миг краткого удушения. Я почему-то разучился вдыхать воздух и с минуту сидел с нелепо раскрытым ртом. Потом наваждение прошло, я принялся жадно хватать ртом ватное нечто, как будто всплыл с большой глубины. Но с возвращением дыхания я не испытал ничего подобного тому восторгу, что посетил меня в момент падения Пелены.

А потом я почувствовал, что мир изменился – исчезла его пронзительная озоновая свежеть, воздух сделался вновь чуточку тягучим и спертым. Нет, не спертым, а… закрытым. Так пахнет воздух в комнате, и так никогда не пахнет в открытом Океане – когда я ходил под парусом с учителем, или когда потом уехал на Ледяной континент, или когда мы с Кроликом плыли на остров Черепахи. У меня было много возможностей сравнить воздух нашего острова и других мест, что омываются синью. В «новом старом» воздухе я нашел что-то такое, домашнее, родное, узнаваемое… Хотя там, в Двойной башне, потемневшей и закопченной после недавнего пожара, был уже новый магистр, даровавший нашему миру (извините, всего лишь нашему острову) Пелену своего закона. Я все это чувствовал, как чувствовал каждый простой житель Альбы Магны, и уж тем более ощущали все уцелевшие силовики, и будто пьяный, шатаясь, я сошел вниз. Внизу я чуть не задохнулся – из большой комнаты несло смрадом разложившихся трупов. Опрометью я кинулся на улицу.

– Ты не ранен, парень? – Страж положил мне руку на плечо. – Не волнуйся, закон вновь нерушим…

Через минуту я куда-то бежал… Повсюду жители что-то тащили и разбирали. Громыхало железо: новые старые стражи убирали цепи, что прежде перегораживали улицы. На здоровенной телеге, которую тащил симпатичный рыжий с белым тяжеловоз, везли груды обгорелых досок и какой-то железный хлам. Все сновали, куда-то спешили, что-то перебирали.

И все были счастливы…

Так, во всяком случае, показалось. Люди делали вид, что хаос ушел навсегда, и верили, что теперь они будут жить, вычеркнув из памяти последние несколько дней, а если и вспоминать их, то лишь проклиная и открещиваясь, не сознавая при этом, что они отказываются от самих себя.

* * *

Мы уже добрались до квартала Макса, когда из бокового переулка нам наперерез вывалилась первая банда.

Эти шестеро парней сбились в стаю в тот момент, когда почувствовали, как окончательно ослабевает Пелена. До последней минуты они лишь точили зубы – готовили оружие, цепи, все, что можно пустить в ход в предстоящей охоте. И вот их час настал, они вывалились из своей норы, вмиг опьяневшие от незнакомого воздуха, вопя, размахивая цепями.

Первый хаос я помню. Но лишь как атмосферу, как вопли, крик, как чужую боль за мутным стеклом на моей «голубятне». Хаос номер два также прокатился мимо меня. Тогда я толком и не видел, что именно несет с собой хаос, – не видел, хотя представлял (вернее, полагал, что представляю). Только теперь воочию увидел я эти глаза-бельма, эти раскрытые в крике рты, эти поднятые в замахе руки. Поднятые, чтобы убивать. Но это был чужой хаос – их хаос, а не мой. Ибо хаос – это зеркало, в которое вы глядитесь и видите отражение своей сути. И у каждого зеркало свое. Этим парням, видимо, казалось, что хаос – это грабеж и убийства.

Ребятам не повезло – в том, что они напоролись на Мэй и Антона. Я даже не успел уловить, как все произошло, – вот компашка мчится, орет, визжит, рычит, машет руками, сверкает металл – обрезки труб и ножи. И вот они валятся вниз – кто раненый, кто мертвый.

Мэй поворачивается и смотрит на нас. По ее щеке стекает кровь. Чужая.

Я опускаю назад в карман комок белых кружев, так и не успев пустить своих червей в ход.

– Зачем? – спрашивает Ада. – Зачем было их убивать?

Ей никто не отвечает. Кровь растекается меж булыжниками мостовой. Я стараюсь не смотреть на лежащих. Но все же смотрю. Все мертвы.

Мы двигаемся дальше. Нам никто не мешает. Торговцы, из тех, кто до последнего не верил, что закон падет, второпях закрывают ставнями окна. Одну лавку уже грабят – без крови и смертоубийства, просто, подобно муравьям, поедающим мертвую тушку, растаскивают все: бутылки в первую очередь, потом остальное: мешки с мукой и крупой, копченья, соленья и в придачу уже детали самой лавки. Какой-то шустрый мужичок волочит украденный кассовый аппарат. Хозяин не вмешивается, он сидит у входа и смотрит остановившимся взглядом на грабителей. Возможно, уже после заката, осознав гибель своего дела, он сам, вооружившись цепью и ножом, примкнет к какой-нибудь банде.

Засмотревшись на эту сцену, я натыкаюсь на цепь, натянутую поперек улицы, и едва не падаю. Ада успевает подхватить меня под локоть и поддержать.

Поражаюсь в который раз: откуда берутся эти цепи, если натягивают их только в дни хаоса – то есть раз в пятнадцать-двадцать лет. Бывает, разумеется, и чаще. Но все равно – получается, их хранят годами, чтобы использовать всего несколько дней. Чтобы замкнуть в ловушке добычу, чтобы упиться грабежом как можно дольше…