Черные корабли - читать онлайн книгу. Автор: Джо Грэм cтр.№ 54

Шаги за спиной — я знала, что это Ксандр. Подойдя, он остановился рядом; мы вместе смотрели, как гаснут огни во дворце. Через некоторое время он сел на причал и сбросил золоченые сандалии. Я тоже скинула обувь и села рядом с ним, болтая ногами в речной воде. При бледном свете луны искалеченная щиколотка, прочерченная синими жилками, выглядела странным подобием живой плоти. Капли воды, падая на кожу, вспыхивали слабыми отблесками.

Плечи наши едва соприкасались.

Огни над водой меркли один за другим. Какой-то из них загасила царевна в своей опочивальне, увлекая Нея на ароматные простыни. Или, может быть, она оставила зажженным последний светильник, чтобы видеть над собой его золотистую кожу…

Интересно, о том же ли думал Ксандр. Наверное, да.

— Завтра верну одежды обратно в храм, — сказала я.

— Конечно, — ответил он. Мы посидели в молчании, Ксандр покачивал ногой в воде. — Ты многому учишься? Ну, у Хри…

— Да. В мире столько всего, о чем я даже не знала, что я этого не знаю. Звучит путано.

— Да нет, понятно, — отозвался Ксандр. — Тебе там нравится.

— Да.

А как иначе? Я ведь тянусь не к пиршествам и изысканной еде, мой голод могут утолить лишь знания, собранные в храме Тота, — все знания мира.

Ксандр вздохнул:

— Нам нельзя здесь остаться. Иначе мы сделаемся такими же, как нубийцы и ливийцы, что служат фараону.

— Ты о чем?

— У них нет своих богов, они не живут своим народом. Они не рабы, но принадлежат Египту. И Египет никогда не даст им воли. — Ксандр качнул ногой в воде. — Я видел их в Тамиате. Дикари! Чужеземцы! Пасынки богов! Люди, обделенные счастьем родиться в Черной Земле… — Голос звучал язвительно. Ксандр посмотрел в мою сторону и объяснил: — Египтяне не стесняются разговаривать при мне — наверное, считают бессловесной скотиной.

Я улыбнулась:

— Им невдомек, как быстро ты учишься языкам. — В Ксандре и вправду поначалу трудно распознать живой ум: он обычно молчалив и неохотно высказывается на людях.

— Египтяне с удовольствием позволяют нам служить их благу. Они даже могут преломить с нами хлеб. Но мы не такие, как они. Мы отпрыски ничтожных народов, мелких богов. Здесь уважают только рожденных в Черной Земле. Худшие из них относятся к нам, дикарям, с презрением. Лучшие испытывают к нам такую искреннюю жалость!..

— У них все-таки есть основания, — проговорила я. — Посмотри на землю, которую они создали. Разве у нас есть что с ней сравнить?

— Наше достоинство. И мужество, — ответил он. — Значимо не то, что боги дали тебе при рождении, а то, как ты с этим обходишься.

— Иногда данное при рождении еще как значимо, — произнесла я, вспомнив о детях рабынь — детях насилия.

— Меня добивает эта их жалость, — сказал Ксандр. — Им жаль нас, рожденных не в Египте! Но если мы будем лезть из кожи, то еще можем стать людьми!

— Они не такие, — ответила я, вспомнив храмовых прислужниц, которые старались сделать меня красивой, и Хри, который слушал мои сказания как равный, как служитель таких же богов.

— Да? Неужели они приходят сюда, к нам? Едят нашу еду, празднуют наши праздники?

— Хри так и делал. Он был гостем Приама.

— Возможно. Из всего бывают исключения. Но большинству из них нет дела до того, что происходит за пределами Египта. Они не знают, где лежат наши земли, и их это не гнетет. Им безразлично. Их внимания заслуживает только то, что происходит здесь.

— Ксандр, но кто, кроме Египта, мог остановить Неоптолема с его гигантским флотом? У кого еще есть такая мощь?

— Ни у кого. Но нам от этого не легче. И островитянам тоже. Тут Ней прав.

— Если бы Египет пал, было бы много хуже, — произнесла я. — Ксандр, неужели ты так завидуешь их спокойствию и процветанию?

— Нет, мне лишь претит их самодовольство. Они не знают забот, они даже не утруждаются тем, чтобы защищать своих детей, — они просто берут наемников, которые делают за них грязную работу. Думаешь, мне нравится убивать? Думаешь, я люблю то, чем мне приходится заниматься?

Его глаза вспыхивали огнем, я не отрывала взгляда от его лица.

— Я всегда хотел только одного — быть моряком, — сказал он. — А остальное… Это лучше, чем смерть. И это нужно для Нея. Поэтому я делаю что могу. Но все же я не Ней. И ненавижу убивать. И содрогаюсь каждый раз, снова и снова.

— Ты хорошо владеешь этим ремеслом. — Я вспомнила юного ахейца на улице Библа. В Ксандре не было тогда ни жажды крови, ни безудержной боевой ярости, но лишь пугающее, ледяное сострадание.

Его губы сжались тверже.

— Да.

Я пыталась найти нужные слова.

— Ксандр, так будет не всегда. Когда-то наши невзгоды кончатся, и настанет время возделывать поля и растить деревья. И выходить в море за рыбой. Придет конец нашим странствиям, нам снова откроется мирная жизнь.

— Ты правда в это веришь?

— Да. Я видела это будущее для Нея.

Он посмотрел мне в лицо:

— Значит, мы здесь не останемся.

— Нет. Наша судьба лежит за пределами Египта.

«Как бы я ни желала иного», — мысленно добавила я. Хранилища свитков, и долгие медленные дни, и размеренный ритм храма, и величавые церемонии в честь богов — я могла о таком только мечтать. Здесь я была бы счастлива, не взыскуя иной любви, кроме любви Владычицы, — здесь, в спокойной тиши жреческого служения.

Я встала.

— Мы не останемся в Египте. Твое желание сбудется, — произнесла я и поспешила прочь, пока он не заметил моих слез.

Ней вернулся только к полудню на следующий день, я его не видела. Аминтер с удовольствием рассказал мне, что фараон пообещал взять нас на службу и назначил хорошее содержание и что Ней ответил согласием. Насвистывая, Аминтер отправился дальше по делам. Несмотря на незнание языка, Египет его вполне устраивал.

Как и меня.

Я отправилась в храм Тота с тяжелым сердцем. Мне нечего было сказать Хри — да и о чем? Он всегда относился ко мне с неизменной добротой. А Ней, кажется, собрался оставить нас в Египте навечно.

Чуть ли не все время он проводил во дворце, и я понимала, что это значит. Он возвращался веселым, от него веяло тонким ароматом мирры и драгоценных смол, белая льняная юбка делала его похожим на египетского царевича. Он даже подстриг волосы, их теперь покрывала головная повязка — как у тех воинов, что в блеске и великолепии смотрели на меня со стенных изображений в храме Тота.

А меня снедало беспокойство. Уроки Хри несли мне радость, но остаток дня я чуть не сходила с ума, сидя с Тией и Полирой во дворе у жаровни, где вечно варились опостылевшие египетские бобы.

Хри почувствовал мое смятение. Однажды утром, вместо того чтобы продолжать занятия, он попросил меня вернуться после заката.