"Мессер" - меч небесный. Из Люфтваффе в штрафбат - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Савицкий cтр.№ 53

* * *

Для того чтобы приземлиться на узкой и короткой полосе аэродрома Питомник, от летчиков требовалось все их мужество и сноровка. Путь садящемуся транспортному самолету преграждали многочисленные воронки от артобстрелов русских и обломки самолетов менее удачливых коллег по Люфтваффе.

Когда русские видели со своего переднего края, что на аэродром Питомник заходят транспортные самолеты, немедленно открывали огонь из дальнобойных орудий и тяжелых минометов. Фонтаны разрывов вставали по обе стороны укатанной полосы снега, с воем рвались мины и снаряды, свистели осколки. Ударные волны швыряли тяжелые транспортники. Многие из пилотов не могли в такой ситуации выдержать глиссаду и разбивались. Других артобстрел настигал уже на земле. Очень мало самолетов могли совершить нормальную посадку в этом аду.

После приземления тяжелый самолет на руках скатывали с полосы и быстро принимались за разгрузку. Каждый мешок с мукой или ящик с консервами они встречали радостными возгласами. Вместе с продовольствием и медикаментами прибыла и почта, теперь солдаты могли получить весточку из дома.

* * *

Обратно транспортные самолеты забирали раненых и тех, кто получил официальное разрешение вылететь из этого ледяного ада. А в обязанности фельджандармов входила проверка этих самых разрешительных документов.

Герман Вольф наблюдал, как внутрь грузятся раненые, обмороженные и те немногие счастливчики, у которых было официальное разрешение покинуть Сталинградский «котел» за подписью начальника штаба Шестой армии. На них всех было страшно смотреть. Небритые изможденные лица, грязная форма, превратившаяся в обноски, заскорузлые, бурые от крови бинты. И было еще одно, что их объединяло. Обреченность и смертельная усталость в потускневших от постоянного ожидания смерти глазах. Это не была та пресловутая «стойкость», о которой, не переставая, трубило министерство пропаганды Геббельса. Это было равнодушие приговоренных, просто с покорностью ждущих своей участи.

Но иногда этих исстрадавшихся людей захлестывала волна смертельной, отчаянной надежды, и они буквально штурмовали улетающие в тыл самолеты. И тогда Герман Вольф вместе со Стариком и другими жандармами, сцепив зубы, направлял в эту толпу свой трофейный ППШ и давил на спусковой крючок. Стреляли до тех пор, пока у людей страх немедленной гибели не брал верх над перспективой сдохнуть медленно в этом ледяном аду.

А по вечерам Вольф вместе со Стариком и остальными жандармами напивался вдрызг трофейной русской водкой.

В начале нового, 1943 года русские выслали парламентеров к командованию Шестой армии с требованием сдаться. Немцы ответили отказом. И тогда 10 января русские пошли в наступление. После мощнейшей артподготовки, которая, казалось, смешала небо и землю, вперед пошли ударные танковые клинья, а следом за ними наступала по заснеженной степи русская пехота. С воздуха их прикрывали грозные штурмовики Ил-2, юркие истребители Як-1 и скоростные Ла-5.

Немецкие части, изможденные затяжными оборонительными боями, страшным голодом и холодом, болезнями, не могли оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Кто-то сражался до последнего патрона, успевая в последний миг жизни увидеть накатывающую на полном ходу из снежного бурана «тридцатьчетверку». Кто-то сдавался. Кто-то в панике бежал.

Через шесть дней боев роковой час настал и для аэродрома Питомник. 16 января русские танки прорвались к последней сталинградской авиабазе обреченной и агонизирующей Шестой армии фельдмаршала Паулюса.

* * *

Герман Вольф и Старик заняли свои позиции еще с ночи. Теперь они снова стали пехотинцами. Они сидели на дне окопа и старались сохранить до утра хоть немного тепла. Патронов у них уже практически не было — только те, что оставались в дисках трофейных ППШ. Да еще одна граната-«колотушка».

— Все, отвоевались, — констатировал Старик, прислушиваясь к гулу канонады. — Jetzt ist alles aus! — Теперь все кончено!

— Старик, а как тебя зовут?

— Густав Мюллер. Я учитель математики… был учителем до войны.

— А как ты сюда попал?

— Через сборный пункт, — усмехнулся старый солдат.

— Возьми, покури.

— Спасибо. Шнапс еще остался?

— Нет, еще позавчера все допили…

Громкие окрики унтеров и офицеров прервали их беседу.

— Alles bereit! — Всем приготовиться!

И тут из белой мглы поземки показались русские танки. Они в упор били по позициям жалких остатков немецких войск, которые сопротивлялись уже от отчаяния. Грязно-белые столбы взрывов поднялись над немецкими окопами. Вслед за танками шла русская пехота.

Герман Вольф и Старик, обретший вновь свое имя — Густав Мюллер, стали стрелять по неясным за белой пеленой фигуркам.

Над головой раздался знакомый рокот мотора: это взлетели с полосы Питомника последние оставшиеся самолеты. Шесть «Юнкерсов-87» и полдюжины «Мессершмиттов-109» JG-3 «Удет». Сделав круг, они, не снижаясь, ушли на запад.

И вдруг Германа Вольфа осенило: спасение нужно искать на аэродроме! Если им повезет, то они смогут найти самолет и улететь. Кажется, Герман даже слышал недавно подобную историю о парне из батальона связи, который поднял самолет и, совершенно не умея летать, сумел дотянуть до безопасного аэродрома.

* * *

Эта история не была вымыслом.

В канун католического Рождества русские танки прорвались на аэродром станицы Тацинской (Tazi, как ее называли немцы). Во время неожиданной атаки русских в воздух смогли подняться сто девять транспортных самолетов «Юнкерс-52» и шестнадцать «Юнкерс-86». Один из них пилотировал капитан Лоренц из 38-го полка связи. Он не был пилотом и никогда вообще не садился за штурвал самолета! И тем не менее ему удалось довести машину до аэродрома Новочеркасск и успешно посадить самолет! В тот же вечер фон Рихтгофен вручил отважному офицеру знак Почетного пилота.

* * *

Так что шансы на спасение, и неплохие, у отчаянной парочки немецких штрафников все же были. Перебежками, укрываясь от мин и снарядов, они двинулись к аэродрому. Летное поле было все испещрено воронками, повсюду валялись обломки, куски дюралевой обшивки, чадно горели остовы самолетов. Но как говорится: «Удача любит храбрых!» На краю аэродрома стоял целехонький «Юнкерс-52».

— Все, Старик, мы спасены! Сейчас проверю самолет…

Близкий разрыв снаряда прервал его речь — сработали инстинкты. Герман упал на землю и прикрыл голову руками. Когда земля осела, он поднялся и увидел Старика. Он лежал ничком, испятнав грязный снег ярко-алым. Герман Вольф бросился к фронтовому товарищу и перевернул его на спину. На губах Старика, Густава Мюллера, пузырилась розовая пена.

— Герман, лети… один… Я останусь здесь. — Глаза старого воина остекленели.

Вольф дико, по-волчьи, взвыл, взвалил тело Старика на плечи и затащил в самолет. Кто-то из находящихся поблизости солдат увидел готовый взлететь самолет и побежал к нему, в салон стали набиваться самые разные бедолаги, в одном стремлении — наконец вырваться из этого ада. Но Герман Вольф не замечал сутолоки, царившей в грузовом салоне. Летчик проверил уровень горючего в баках и запустил поочередно все три двигателя. Управление «Тетушкой-Ю» было несложным. Ревя моторами, транспортный самолет прокатился, подпрыгивая на неровностях полосы, и взмыл в ледяную белую мглу — навстречу судьбе…