Лжегерои русского флота - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 66

Но и это не всё. У Шмидта вскоре опять начались ежедневные психические припадки и истерики, а потому его пришлось срочно убрать с канонерской лодки и уложить в соответствующую клинику Ураками в Нагасаки, которой руководил тогдашнее светило японской медицины профессор Куримото. Японские психиатры весьма быстро поставили больному офицеру диагноз «шизофрения, отягчённая манией величия», полностью подтвердив аналогичный диагноз владивостокских психиатров.

Отметим, что в документе Шмидт назван не лейтенантом, а мичманом. В этом нет никакой ошибки. Дело в том, что официальной бумаги о присвоении лейтенантского звания Шмидт к тому времени ещё не получил, а потому во всех официальных бумагах значится ещё как мичман.

Пока Шмидт лежал в клинике, скандал с участием его жены постепенно сошёл на нет. Как наказал японский суд обидевшего Доменику Шмидт японца, мы не знаем, но её муж более этого вопроса уже нигде не поднимал.

Пребывание в психиатрической лечебнице совпало с присылкой долгожданного указа о присвоении Шмидту лейтенантского чина. Указ о производстве в чин, как мы знаем, был подписан ещё в декабре 1895 года, о чём Шмидт был извещён телеграфом. Но сама бумага с текстом указа пришла на Дальний Восток с большим запозданием. Сам факт того, что указ о лейтенантском чине Шмидт получил, находясь в психушке, сам по себе весьма примечательный.

К моменту возвращения «Бобра» из Нагасаки во Владивосток новым командиром Владивостокского порта был назначен контр-адмирал Григорий Павлович Чухнин, вступивший в командование 12 октября 1896 года. Так впервые соприкоснулись судьбы двух личностей, которым спустя каких-то восемь лет придётся сойтись в жестоком противостоянии во имя будущего России.

Григорий Павлович Чухнин в нашем рассказе о Шмидте личность далеко не последняя, а потому познакомимся с ним поближе. В официальной истории вице-адмирал Чухнин — это «сатрап», исключительно тупой и исполнительный держиморда. Но так ли это было на самом деле?

Отец родившегося в 1848 году будущего адмирала был полковником морской артиллерии. Рано оставшись сиротой, мальчик был определён в Царскосельский корпус для малолетних, а оттуда в Морской корпус. В августе 1867 года мичман Чухнин получает назначение на монитор «Латник». Затем были фрегаты и корветы, крейсера и миноносцы. Менялись корабли, менялись и моря: за Балтикой — Северное, за Атлантикой — Средиземное.

Особой страницей в жизни Чухнина стала служба старшим офицером на фрегате «Генерал-адмирал», который по флотскому порядку он довёл до высшей степени совершенства. Молодого перспективного офицера заметили, и следующей служебной ступенькой Чухнина стал командирский мостик канонерской лодки «Манчжур». Лодку молодой командир принимал на копенгагенской верфи со скандалом. Пунктуальный и дотошный, он заставил датчан ликвидировать все недоделки, оплатить неустойку и не дал поживиться за счёт русской казны.

Затем был непростой переход в дальневосточные воды и длительное плавание там. Здесь Чухнин обратил на себя всеобщее внимание тем, что постоянно держал корабль и команду в немедленной готовности к бою. И это на протяжении многих месяцев. Разумеется, служба с таким беспокойным командиром была нелёгкой, зато «Манчжур» неизменно брал все призы за артиллерийские стрельбы и постановку парусов.

Ещё один поход на Дальний Восток Чухнин совершил уже командиром крейсера «Память Азова». Там же, во Владивостоке, в январе 1896 года Чухнину присваивается звание контр-адмирал, и он назначается младшим флагманом эскадры Тихого океана.

Современники Чухнина позднее вспоминали, что не знали человека, более самозабвенно отдававшегося службе. Служение флоту было главнейшей и единственной его страстью. Сам трудясь до полного изнеможения, Чухнин требовал того же и от других…

А вскоре в Петербурге получили и первое его письмо с рассуждениями о будущем наших морских сил на Востоке. Чухнин писал: «Мы всегда должны быть непременно сильнее Японии… Во Владивостоке наш флот всегда должен быть сильнее японского, не должно рассчитывать на возможность усиления его Балтийским…» Прозорливость адмирала станет очевидной для всех через недолгих семь лет, когда японцы запрут нашу эскадру в Порт-Артуре. К сожалению, тогда что-либо исправлять было поздно…

На Востоке Чухнин трудился деятельно и оставил там после себя добрую память. Исполняя одновременно и должность командира Владивостокского порта, он прилагал все силы, чтобы сделать этот порт настоящей военно-морской базой. Особой заслугой адмирала явилось быстрое завершение постройки сухого дока, действующего и поныне (!). Именно Чухнин добился круглогодичной навигации порта, установки памятника руководителю обороны Петропавловска адмиралу Завойко. В это же время Чухнин, получив докладную о скандале в Нагасаки и последующем лечении его виновника в японской психушке, впервые и столкнулся с лейтенантом Петром Шмидтом.

По возвращении «Бобра» из плавания Шмидта немедленно списывают с канонерской лодки. Терпеть его выходки было уже не под силу ни командиру, ни остальным офицерам. С 17 мая по 30 августа 1897 года лейтенант Шмидт исполняет должность старшего штурманского офицера на пароходе-ледоколе «Надёжный». Ледоколы, как известно, работают зимой, пробивая судам проходы в ледяных полях. На чистой воде они не нужны, а поэтому в летнее время все ледоколы, как правило, ремонтируются. Не был исключением и «Надёжный». А потому невелика честь числиться штурманом, пусть даже старшим, на судне, стоящем на приколе! Согласимся, что никакого реального опыта морской службы такая служба дать не могла. Перед нами опять чисто конъюнктурное назначение адмиральского племянника, во имя продления ему пресловутого плавательного ценза и продвижения по службе.

Впрочем, едва «Надёжный» отходит от заводской стенки, Шмидта сразу же оттуда списывают на берег. Какой же капитан выйдет в море с таким старшим штурманом! 30 августа Пётр Шмидт списывается в Сибирский флотский экипаж с отчислением от должности. Вначале он лечился во владивостокском госпитале, затем находился в двухмесячном отпуске.

Что касается квалификации врачей Тихоокеанской эскадры, поставивших нашему герою диагноз «шизофрения с манией величия», то она вообще вне критики. Достаточно сказать, что старшими врачами кораблей на Дальнем Востоке тогда служили люди, оставившие заметный след не только в отечественной, но и в мировой медицине: А. Бензе, А. Бунге, А. Волошин, В. Смецкий и Н. Солуха. Во время обследования Шмидта за ним наблюдает доктор медицины А. Волошин.

После тщательного обследования Шмидта в клинике Ураками флагманский врач статский советник В. Смецкий собрал консилиум специалистов. Они-то и рекомендовали новоиспечённому лейтенанту ввиду его явного психического заболевания списаться на берег. После этого Шмидта снова отправляют на владивостокский блокшив «Горностай».

Круг, таким образом, замкнулся! Как ни пытался Петя Шмидт что-то изменить в своей службе, но в конечном итоге блокшив «Горностай» оказался самым подходящим для его способностей судном. На что-то большее в российском военно-морском флоте лейтенант Шмидт оказался просто не годен. Думается, к этому времени и сам Пётр Петрович пришёл к выводу, что на военном флоте ему делать больше нечего.