Лжегерои русского флота - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 65

Находясь в этой должности, которая ему явно не нравилась, Шмидт написал рапорт исполнявшему должность помощника по строевой части командира Владивостокского порта капитану 2-го ранга Александру Яковлевичу Максимову. Приведу его полностью: «Доношу Вашему Высокоблагородию, что здоровье моё позволяет мне нести службу на судах заграничного плавания, так как в настоящее время я совершенно здоров. Лейтенант Шмидт. Июня, 25 дня, 1896 г.». На обороте этого рапорта имеется резолюция Энгельма: «К делу». Судя по рапорту Шмидта, возможно, что в данном случае всё же имело место обострение его психических недугов. Такое положение вещей объясняет назначение Шмидта на блокшив. Психически ненормальному офицеру сложно доверить самостоятельную должность даже на портовом буксире, бог весть, что он может там натворить. На блокшиве же опасность от психа минимальна, при этом он числится в корабельном составе и ему идёт плавательный ценз. Но служба на блокшиве, при всей своей несложности, позорна и обидна для любого мало-мальски самолюбивого офицера, тем более для столь амбициозной личности, как Шмидт! И он, разумеется, негодует, пишет письмо дяде. Дядюшка адмирал наивно полагает, что романтика настоящей морской службы, её боевые будни заставят Петра одуматься, снова просит о содействии бывшего подчинённого.

Надо отметить, что контр-адмирал Энгельм и на сей раз не оставил без внимания слезницу Пети Шмидта. Уже 30 июня лейтенант Шмидт приказом командира Владивостокского порта был назначен вахтенным начальником канонерской лодки «Бобр», которая в это время находилась во Владивостоке, придя туда 22 июня из Иокогамы. Это назначение могло стать поворотным в судьбе нашего героя. «Бобр» был вполне приличным боевым кораблём, много плавающим и укомплектованным перспективными офицерами. На «Бобре» перед Шмидтом открывались перспективы настоящей военно-морской службы с походами и штормами, ходовыми вахтами, боевыми стрельбами и заходами в иностранные порты.

Однако командир лодки «Бобр» капитан 2-го ранга Михаил Павлович Молас 2-й, по-видимому, не рискнул сразу доверить самостоятельную вахту новоиспечённому лейтенанту. Упрекнуть Моласа за это нельзя. Любой болеющий за своё дело командир, ознакомившись с прохождением службы Петром Петровичем и с его послужным списком, решил бы вначале получше присмотреться к такому офицеру, прежде чем доверять ему управление своим кораблём. Да и как назначать Шмидта вахтенным офицером, когда вскоре после прихода на корабль с ним происходит очередной приступ, и командир канонерки лично перевозит больного офицера в местную психиатрическую лечебницу, где Шмидта уже знают и принимают как родного.

Именно поэтому в своём послужном списке Шмидт значится не вахтенным офицером канонерской лодки «Бобр», как подобало бы офицеру в его годы, а всего лишь «ротным командиром на лодке „Бобр“ в заграничном плавании». Впрочем, по сравнению с блокшивом «Горностай» — это всё равно было серьёзное продвижение по служебной лестнице.

К этому времени приезжает на Дальний Восток и жена Шмидта. Во Владивостоке Шмидты жили на Абрековской улице. Любопытно, что психиатрическая лечебница располагалась совсем рядом, несколько выше в сопках, на улице Ботанической. Ночью Шмидт сбежал из клиники и заперся дома. Врачи доложили об этом начальству, но начальство решило не связываться и объявило Шмидту «домашний арест». Впрочем, капитан 2-го ранга Молас пришёл к его дому и пытался поговорить со Шмидтом, но услышал о себе много интересного… Затем была снова дикая истерика, сопровождавшаяся дикими воплями, судорогами и катанием по полу. Зрелище это было настолько жуткое, что маленький сын Евгений, увидев этот ужас, остался заикой на всю жизнь.

Небезынтересно, что это был тот самый М.П. Молас, который впоследствии станет начальником штаба Порт-Артурской эскадры и геройски погибнет вместе с вице-адмиралом С.О. Макаровым на броненосце «Петропавловск». Все современники единодушно отзывались о Моласе как об исключительно порядочном и благородном человеке. Поэтому говорить о неком предвзятом отношении к психопатическому лейтенанту со стороны командования здесь не приходится.

Среди офицеров «Бобра» Шмидт сразу же зарекомендовал себя как абсолютно неуживчивый человек. В своё время историки объясняли эту неуживчивость исключительно демократическими взглядами Шмидта и реакционностью всего остального офицерства. Думается, на самом деле всё выглядело несколько иначе. И тогда на российском флоте было немало порядочных, образованных и прогрессивно настроенных офицеров. Вспомним хотя бы капитанов 1-го ранга В. Миклуху, Н. Юнга, Н. Серебрянникова. В молодости все они принимали участие в народовольческом движении, что впоследствии вовсе не помешало им быть весьма уважаемыми людьми на флоте, успешно командовать различными кораблями, а затем геройски погибнуть в Цусимском сражении.

Когда Шмидт вернулся из психиатрической лечебницы на «Бобр», канонерка ушла в дальний поход. Плавание «Бобра» продолжалось до 14 января 1897 года. За это время канонерская лодка «Бобр» побывала в Фузане, Чифу, Тяньцзине, Шанхае, Гонконге, Чемульпо. Но Шмидта к несению самостоятельной вахты за время похода так и не допустили! 14 января канонерская лодка пришла на зимовку в Нагасаки.

В это время в Нагасаки приезжает и супруга Шмидта. Тогда приезды жён офицеров в Японию были обычным явлением. Зимой дамы обитали в Нагасаки, а летом перебирались вслед за кораблями, где служат их мужья, во Владивосток.

Доменика снимает квартиру по улице Оура дом № 1 у домовладельца Катаоки. Нашла супруга Шмидта себе и подругу — жену друга и однокашника своего мужа лейтенанта Михаила Ставраки Надежду. Казалось, что, может, хоть теперь в жизни Петра Шмидта всё наладится. Но Шмидт есть Шмидт. И он снова отличился, да как!

В Нагасаки произошёл грандиознейший скандал, едва не вышедший на дипломатический уровень. Инициировала его супруга Шмидта Доменика. Что в точности произошло между ней и домовладельцем японцем Катаоки, неизвестно. Быть может, нечто такое, что было связано с её прошлым ремеслом, а может, просто дама не сошлась в цене за съём квартиры. В любом случае всё можно было бы уладить без лишней огласки, но Пётр Шмидт умудрился раздуть скандал до огромных масштабов. В дело был втянут не только командир канонерской лодки, но и российский консул в Нагасаки.

Приведём документ полностью: «Ноября 13/05/1896 г. № 586 Конфиденциально. Господину командиру мореходной лодки „Бобр“. Милостивый Государь Михаил Павлович! Сегодня в 111 /4 ч. утра ко мне в присутствие Консульства явился мичман Шмидт с „Бобра“, с запросом, что сделано мною для наказания японца, обвиняемого в оскорблении его жены, и я дал ответ, что, получив жалобу его жены, и отобрав показание служанки, без замедления в переводе на английский язык, всё направил в японский суд. На вопросы, когда кончится дело, и какое взыскание будет наложено на виновного, я, конечно, не мог ответить определённо, так как это дело не Консульства, а японского суда. Мичман Шмидт, недовольный этими ответами, начал говорить, что он возьмёт матросов с судна и на улице же выпорет виновного в оскорблении его жены, или же просто убьёт его на улице, так как ждать за эту подлость не может. Я должен был остановить мичмана Шмидта, так как он произносил угрозы в присутствии служащих Консульства, но мичман Шмидт не остановился и вёл себя в присутствии служащих Консульства неприлично. Ввиду того, что такая угроза произносилась в присутствии служащих Консульства, его останавливали, но он не остановился. Ввиду того, что произнесённые мичманом Шмидтом угрозы по поводу обвинения в оскорблении его жены японцем, если осуществятся, поведут к крайне прискорбным последствиям, имею честь просить принять меры против их осуществления. Примите и прочие. Консул В. Костылев».