– Да.
– Мадемуазель Риджуэй вышла замуж, когда она еще не достигла
совершеннолетия?
– Ей исполнилось бы двадцать один в июне.
– Значит, она получила бы право сама распоряжаться своими
делами лишь в июне?
– Да.
– Однако ее замужество давало ей это право значительно
раньше.
Пеннингтон плотно сжал челюсти и воинственно выпятил
подбородок.
– Простите меня, господа, но какое вам до всего дело?
– Если вам неприятно отвечать на мои вопросы…
– Вопрос не в том, приятно мне или неприятно, я просто не
вижу, какое это имеет отношение к делу.
– Видите ли, мсье Пеннингтон, – Пуаро подался вперед, глаза
его стали зелеными, как у кошки, – нас волнует вопрос о поводе к убийству. И
здесь нам чрезвычайно важно знать все финансовые соображения.
– По завещанию отца, – угрюмо процедил Пеннингтон, – Линнет
получала право на управление своим состоянием по достижении двадцати одного
года, или при вступлении в брак.
– И никаких других условий?
– Никаких.
– Насколько мне известно, ее состояние оценивается в
несколько миллионов.
– Да, несколько миллионов.
– На вас, мсье Пеннингтон, – сказал Пуаро вкрадчиво, –
лежала огромная ответственность.
Пеннингтон отвечал галантно:
– Мы привыкли к ответственности. Она нас не обременяет.
– Да неужели.
Что-то в тоне собеседника задело Пеннингтона за живое.
Он сердито вскрикнул:
– Черт возьми, что вы имеете в виду.
Пуаро ответил с обезоруживающей искренней улыбкой:
– Неужели, мсье Пеннингтон, неожиданное замужество Линнет
Риджуэй не вызвало некоторой… паники у вас в конторе?
– Паники?
– Да, я именно так сказал.
– К чему вы клоните, черт побери?
– Все весьма просто. Дела Линнет обстоят благополучно? Все
так, как должно быть.
Пеннингтон с достоинством встал.
– С меня довольно, – и направился к двери.
– Прежде чем уйти, извольте ответить на мой вопрос.
– Все так, как должно быть, – бросил он.
– Тогда почему весть о замужестве Линнет настолько испугала
вас, что вы сели на первое попавшееся судно, идущее в Европу, а потом разыграли
случайную встречу в Египте.
Пеннингтон вернулся. Он взял себя в руки.
– Вы несете вздор. До встречи в Каире я понятия не имел, что
Линнет вышла замуж. Ее письмо переправили мне из Нью-Йорка.
– Вы плыли на «Корманике», так, кажется, вы сказали?
– Да, так.
– И письмо пришло в Нью-Йорк после отплытия «Корманика»?
– Сколько раз я буду это повторять?
– Странно, – проговорил Пуаро.
– Что здесь странного?
– На ваших чемоданах нет наклеек «Корманика». На них есть
свежие наклейки «Нормандии». А «Нормандия», как мне помнится, отплыла через два
дня после «Корманика».
Пеннингтон растерялся. Глаза его забегали. Полковник не
преминул воспользоваться эффектом и вступил в разговор:
– Так вот, мистер Пеннингтон, мы предполагали, и не без
оснований, что вы плыли не на «Корманике», как вы всех уверяете, а на
«Нормандии». В таком случае письмо миссис Дойль было получено до вашего отъезда
из Нью-Йорка. Отпираться не стоит, проверить это не составляет никакого труда.
Пеннингтон рассеянно нащупал стул и сел. Лицо его ничего не
выражало. Но мозг работал напряженно, в судорожных поисках выхода.
Вы оказались умнее меня, джентльмены. Мне придется сдаться.
Однако у меня были причины, чтобы так поступить.
Несомненно, – вежливо вставил Рэйс.
Если я сообщу их вам, надеюсь, это останется между нами?
– Вы можете нам доверять. Естественно, мы не можем давать
гарантий вслепую.
– Так…
– Пеннингтон вздохнул.
– Я буду говорить начистоту. В Англии затевались какие-то
аферы. Меня это тревожило. Я не мог полагаться на переписку.
– Что вы подразумеваете под аферами?
– У меня были основания предполагать, что Линнет обманывают.
– Кто?
– Ее английский адвокат. Но обвинения такого рода доказать
не так-то просто. Вот я и решил лично все проверить.
– Такое решение делает честь вашей бдительности. Но к чему
тогда ложь относительно парохода?
– Ну как же, – Пеннингтон развел руками, – молодая пара в
свадебном путешествии… Чтобы нарушить их уединение, надо долго объяснять, зачем
вам это понадобилось. Гораздо проще встретиться с ними случайно. Так я и
сделал. Кроме того, я ничего не знал о муже. Он мог оказаться каким-нибудь
проходимцем.
– Короче, все ваши действия были вызваны лишь интересами
гуманности, – сухо заметил Рэйс.
– Совершенно справедливо, полковник. Наступило молчание.
Рэйс взглянул на Пуаро, тот вдруг резко наклонился вперед.
– Мсье Пеннингтон, мы не верим ни одному вашему слову.
– Почему, будьте вы прокляты?!
– Потому что внезапное замужество Линнет Риджуэй поставило
вас в очень трудное положение. И вы помчались сломя голову в Египет, чтобы
найти какой-то способ оттянуть время. Вам нужно было любой ценой заполучить
подпись мадам Дойль на нескольких документах, но не удалось. Тогда у храма
Абу-Симбель вы сбросили кусок скалы, который чудом пролетел мимо…
– Вы сошли с ума!
– На обратном пути вам снова представилась благоприятная
возможность убрать мадам Дойль в такой момент, когда в убийстве скорее всего
обвинят другого. Мы не только предполагаем, мы точно знаем, что из вашего
револьвера была убита женщина, которая знала имя убийцы Линнет Дойль и
горничной Луизы…
– Проклятье! – закричал Пеннингтон, прерывая речь Пуаро.
– Да вы что, взбесились? Какой смысл мне было убивать
Линнет? Я не получаю ее денег, все деньги достанутся мужу. Почему вы не
займетесь им? Это ему ее смерть принесет несметное богатство! Рэйс холодно
сообщил: