Трансмиграция Тимоти Арчера - читать онлайн книгу. Автор: Филип Киндред Дик cтр.№ 50

Одним воскресным утром, когда я сидела с Хэмптоном в гостиной, покуривая косячок из травы нового бессемянного сорта и смотря по телевизору детские мультики, раздался телефонный звонок — неожиданно от Тима.

— Привет Эйнджел, — сказал он тепло и дружески. — Надеюсь, я не помешал тебе.

— Вовсе нет, — выдавила я, гадая, действительно ли слышу голос Тима, или это была галлюцинация из-за травы. — Как поживаешь? Я была…

— Я звоню по той причине, — прервал он меня, словно я ничего не сказала, словно он не слышал меня, — что буду в Беркли на следующей неделе, на конференции в отеле «Клермонт», и я хотел бы встретиться с тобой.

— Здорово, — ответила я, чрезвычайно довольная.

— Может поужинаем вместе? Ты знаешь рестораны в Беркли лучше меня, выбери, какой тебе нравится. — Он тихо рассмеялся. — Будет замечательно вновь увидеть тебя. Как в старые времена.

Запинаясь, я поинтересовалась, как у него дела.

— Все идет прекрасно. Я очень занят. В следующем месяце улетаю в Израиль. И об этом я хочу с тобой поговорить.

— Ах, звучит как шутка.

— Я намерен посетить уэд, где обнаружили Летописи саддукеев. Их перевод закончен. Некоторые из последних фрагментов оказались весьма интересными. Я расскажу тебе все, когда увидимся.

— Хорошо, — ответила я, воодушевленная темой. Как всегда, энтузиазм Тима оказался заразителен. — Я прочла большую статью в «Сайентифик Американ». Некоторые из последних фрагментов…

— Я заеду за тобой в среду вечером. К тебе домой. Оденься соответствующе, пожалуйста.

— Ты помнишь…

— А, конечно. Я помню, где твой дом.

Мне показалось, что он говорил очень быстро. Или это было из-за травы. Нет, травка обычно все замедляет. В панике я выпалила:

— В среду вечером я работаю в магазине.

Словно не слыша меня, Тим продолжал:

— Около восьми часов. Там увидимся. Пока, дорогая. — Щелк. Он повесил трубку.

Черт, сказала я себе. В среду вечером я работаю до девяти. Что ж, мне всего лишь придется попросить одного из продавцов заменить меня. Я не собираюсь пропускать ужин с Тимом, перед тем как он уедет в Израиль. Потом я задумалась, сколько он там пробудет. Возможно, некоторое время. Он уже ездил туда раньше и посадил кедровое дерево. Я хорошо помню это — медиа уделили этому много внимания.

— Кто это был? — спросил Хэмптон, сидевший в джинсах и футболке перед телевизором, — мой высокий, худой, язвительный парень, с черными жесткими волосами и в очках.

— Мой свекор. Бывший свекор.

— Отец Джеффа, — кивнул Хэмптон. На его лице появилась кривая усмешка. — У меня есть идея, что делать с людьми, покончившими с собой. Нужно издать закон, согласно которому, когда обнаруживают какого-нибудь самоубийцу, его надо одеть в клоунский костюм. И сфотографировать его так. И напечатать фотографию в газете. Например, Сильвии Плат. Особенно Сильвии Плат. — Затем он пустился рассказывать, как Плат со своими подружками — как он это воображал — развлекалась игрой, смысл которой заключался в том, кто продержит голову в духовке [90] дольше всех, а тем временем остальные с хихиканьем разбежались.

— Не смешно, — сказала я и пошла на кухню.

Хэмптон крикнул мне вслед:

— Ты ведь не засовываешь голову в духовку, а?

— Отъе***сь.

— С большим красным клоунским носом, — пробубнил Хэмптон, скорее самому себе. Его голос и звук телевизора, детских мультиков, стали резать мне уши. Я закрыла их руками. — Вытащи голову из духовки! — завопил Хэмптон.

Я вернулась в гостиную, выключила телевизор, повернулась к Хэмптону и сказала:

— Этим двум людям было очень больно. Нет ничего смешного, когда кому-то так больно.

Ухмыляясь, он раскачивался вперед-назад, сидя на корточках на полу.

— И с огромными болтающимися руками. Клоунскими руками.

Я открыла дверь:

— Увидимся. Пойду прогуляюсь. — И закрыла за собой дверь.

Дверь резко распахнулась. Хэмптон вышел на крыльцо, приложил руки рупором ко рту и прокричал:

— Хи-хи. Я собираюсь засунуть голову в духовку. Посмотрим, придет ли няня вовремя. Как ты думаешь, она успеет? Кто-нибудь хочет поспорить?

Я не оглянулась. Я продолжала идти. Гуляя, я думала о Тиме, думала об Израиле, как там — жаркий климат, пустыни и скалы, кибуцы. Возделывание земли, древней земли, на которой трудились тысячи лет, которую евреи распахивали задолго до Христа. Может, они обратят внимание Тима на землю, подумала я. Прочь от того света. Назад к реальному, к тому, к чему и должно.

Я сомневалась в этом, но, возможно, я ошибалась. Тогда я жалела, что не смогу отправиться с Тимом — бросить свою работу в магазине пластинок, просто бросить и уехать. Может, никогда не вернуться. Остаться в Израиле навсегда. Стать его гражданкой. Принять иудаизм. Если они согласятся. Наверное, Тим сможет это устроить. Может, в Израиле я перестану смешивать метафоры и вспоминать стихи. Может, мой разум прекратит пытаться разрешать проблемы, используя слова кого-то другого. Подержанные фразы, отрывки, надерганные там и сям: обрывки из моих дней в Калифорнийском университете, когда я запоминала, но не понимала, понимала, но не использовала, использовала, но всегда неудачно. Очевидец уничтожения своих друзей, сказала я себе. Тот, кто заносит в блокнот имена тех, кто умрет и кому никого из них так и не удалось спасти — ни одного.

Я спрошу Тима, можно ли поехать с ним, решила я. Тим ответит «нет» — ему придется так ответить, — но я все равно спрошу.

Чтобы обратить Тима к реальности, осознала я, первым делом надо будет завладеть его вниманием, но если он все еще сидит на стимуляторе декседрине, у них это не получится. Его разум будет вечно скакать, носиться и скатываться в пустоту, воздвигая великие модели небес… Они попытаются и, как и я, потерпят неудачу. Если я поеду с ним, может я смогу помочь, подумала я. Может израильтяне и я смогут сделать то, чего не удалось сделать мне одной. Я направлю их внимание на него, а они, в свою очередь, направят его внимание на землю под его ногами. Боже, думала я, я должна поехать с ним. Это очень важно. Потому что у них не будет времени, чтобы заметить проблему. Он будет носиться по их стране, побывав сначала здесь, потом там, ни разу не остановившись, ни разу не прервавшись на достаточно долгое время, ни разу не позволив им…

Мне просигналила машина. Я вышла на улицу, совершенно бессознательно, не посмотрев по сторонам.