Дальше ваш билет недействителен - читать онлайн книгу. Автор: Ромен Гари cтр.№ 32

Я поздоровался с миссис Вилельм, поговорил с ее мужем, обменялся обычными любезностями с несколькими знакомыми, уклонился от попытки втянуть меня в политическую дискуссию…

— Ренье, а я вас повсюду ищу уже три дня!

Я узнал скорее акцент, чем голос: Джим Дули. Он стоял на фоне зелени: загорелое лицо и завитки волос римского патриция с мраморного бюста, рубашка распахнута на атлетической груди, а под руку с ним то, что принято называть «роскошное созданье», с тех пор как слово «богиня» оставило свои перья и орхидеи у Дюма-сына. Я попытался опознать ее, опасаясь очередной звезды. У нее было личико, сошедшее прямо с рекламного плаката, однако я был не в состоянии сказать, шла ли там речь о кино, продуктах питания или косметическом креме.

— Вы, конечно, знакомы…

Он избегал произносить ее имя: она была слишком знаменита, чтобы нуждаться в этом.

— Ну конечно…

— Мы встречались в прошлом году, в Каннах, — сказала она.

Уже несколько лет ноги моей не было в Каннах, но какое это имеет значение.

Джим Дули обнял ее за талию.

— Это моя невеста, — заявил он.

— Вот как? Мои поздравления…

Появился поднос, и Дули взял бокал с оранжадом.

— Я больше не пью спиртного, — сообщил он. — Надо уметь выбирать, старина, верно? Нельзя сражаться сразу на всех фронтах. Алкоголь с некоторого возраста снижает показатели…

— О, мистер Дули, — ввернула девица, — уж вам-то опасаться нечего.

— Для перепихона, дорогая, нет ничего хуже, чем алкоголь.

Я закрыл глаза: нет, это не жаргон, это акцент…

— Так что предпочитаю отказаться от спиртного…

Похоже, он напрочь забыл свои признания в «Гритти». Говорят: «врет как дышит». Но Дули врал, чтобы дышать. Только глаза продолжали кричать правду о его страхах.

— Извините меня, darling, нам надо поговорить о делах…

— О, конечно… До скорого, месье… — Она заколебалась.

— Ренье, — подсказал я.

— Была очень рада…

Она протянула мне руку, сохраняя какой-то момент свою позу — бледно-голубое платьице, берет, розовое боа, — и удалилась, слегка откинувшись назад, рука на бедре. Дули мрачно проводил ее взглядом, потом обернулся ко мне:

— Что это за шлюха?

Я еле пришел в себя.

— Но… как я понял, это ваша невеста?

— Да нет же, черт, я так всегда говорю, чтобы сделать людям приятное…

— Послушайте, Дули, где вы учили французский?

— В Жансон-де-Сайи. А в чем дело, он отвратен?

— Нет, напротив, но это так забавно, с вашим акцентом…

— Нельзя иметь все сразу, приятель. Надо же что-нибудь оставить французам.

Девица вернулась:

— Вы не отвезете меня, Джим? Я отослала свою машину…

Дули посмотрел на нее тяжелым суровым взглядом:

— Скажи-ка, милочка… Мой друг не хочет верить, что прошлой ночью я три раза занимался с тобой любовью… Это правда или я хвастаюсь?

Девица, казалось, была сбита с толку, покраснела, затем храбро улыбнулась:

— Правда.

— Ладно. Спасибо. Очень мило. А как ты тут оказалась? Тебя кто-нибудь из слуг привел, чтобы ты завязала полезные знакомства?

Теперь слезы были у нее в глазах. И, несмотря на юность, вид у нее был жалкий — такой вид умеют принимать одни старики.

— Отвечай, киска. Это пустяки. Каждый крутится как может. Мы никому не скажем.

— Бросьте, Дули.

— Она хочет подняться классом повыше, понимаете, в том-то все и дерьмо…

Но он действительно бросил пить. Это была жестокость, и она бросалась в глаза.

— Думаю, мы строим себе иллюзии, старина, — сказал я ему. — Ни «рабочий класс», ни разнузданные орды с Востока не положат конец нашим проблемам. Не надо рассчитывать ни на какую внешнюю помощь. Эту работу нам придется сделать самим. Может, государственный военный переворот?

— French talk [12] , — сказал Дули.

Девица вынула носовой платок из своей сумочки и тщательно вытирала уголки глаз, чтобы не испортить макияж.

— Мой друг работает у одного кулинара и… Он предложил провести меня сюда… Я так часто видела ваше фото в газетах, мистер Дули… С Мариной Пюньи.

Ее голос осекся. Однако она была одета, причесана и накрашена согласно лучшим рекламным рекомендациям. Это и в самом деле было несправедливо.

— Мой друг делал сюда поставки и… — Дули порылся в своем бумажнике. — Я не хочу от вас денег, месье Дули, — заявила маленькая француженка.

— Я всего лишь даю тебе свою карточку, — возразил Дули. — Я знаю, тут дело не экономическое. Это социальное. Ты не шлюха. Загляни ко мне. Тебя как зовут?

— Маривона.

Он обнял ее за плечи:

— Не горюй, Маривона. Все хотят местечко под солнцем. Это называется социальный рост. Загляни ко мне. Я тебе подсоблю. Беги давай, глупышка.

Девица просияла:

— О, спасибо, месье Дули.

— И не прибавляй фамилию людей к «месье» и «мадам», когда к ним обращаешься. Отдает простонародьем.

— Вот как? Я не знала.

— Да, это тебя сразу выдает.

Он поглядел ей вслед поверх своего стакана с оранжадом:

— Подумать только, как готовое платье ломает социальные барьеры, вы не находите, Ренье?

— Хм.

— Значит, по-прежнему в дерьме?

— Не знаю, Дули, что вы называете «быть в дерьме». Дерьмо штука субъективная. У каждого — свое.

— Почему вы отказываетесь от предложения Кляйндинста? Он вам предлагает семьсот миллионов и восемь тысяч акций СОПАРа. Не так уж плохо.

— А почему вас так интересует мое положение?

Он подмигнул:

— Из-за Омаха-Бич и партизанства…

— Cut out the shit [13] . Почему?

— Потому что я хочу, чтобы вы продали Кляйндинсту и взяли восемь тысяч его акций.

— Его последнее предложение — триста миллионов и восемь тысяч акций. Это неприемлемо.

— Соглашайтесь.

— Джим, я знаю, что вы человек очень сильный и трезвый… в деловом плане…

Он хохотнул:

— Я вам слишком много наболтал в Венеции… Продавайте. Я вам гарантирую разницу между тем, что дает Кляйндинст, и ценой ваших акций по самому высокому курсу семьдесят четвертого. По самому высокому. А они упали в цене на шестьдесят восемь процентов. Это твердое предложение. Но вы мне уступите восемь тысяч Кляйндинстовых акций. — Я начал понимать. — И заткнетесь. Никому ни слова, даже вашему сыну.