СССР™ - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 3

Ладно, хоть видео, а не слайдов, с досадой подумал я.

Поначалу я решил, что Константин Николаевич решил вторую группу набрать для ученика какого-нибудь и, как положено учителю, в качестве подманки выставил собственную персону. Другого смысла в проведении пропагандистской акции я не обнаруживал.

Смысл оказался ничтожным. Неизвестный молодой человек с невероятно противной эспаньолкой патетично представил сэнсэя. Константин Николаевич, надо отдать ему должное, откровенно покривился, за пятнадцать минут объяснил, что такое боевые искусства, какое место в них занимает каратэ и в какой складке материнского учения таится кекусин. Показал слайды, виноват, видеоматериалы – нарезку прошлогоднего чемпионата мира в Осаке. Исходники я видел, потому компилятору оторвал бы руки. Неизвестный уродец сократил пару очень эффектных схваток, зато оставил кучу остановок поединков – на консультации с боковыми судьями, на подвязывание поясов и так далее.

К счастью, сэнсэй во время пауз рассказывал, какое боевое применение в реальных условиях может найти продемонстрированная сейчас техника. Рассказывал неплохо, хоть и бледновато. Слушали, по крайней мере, внимательно. В основном-то пареньки с первого-второго курсов собрались – кому еще каратэ в одном флаконе с дискотекой интересно. Кое-кто даже вопросы задавал. Константин Николаевич ответил на все, выжидающе помолчал, потом оглянулся на эспаньолку.

Я почувствовал, что сейчас остро пожалею о том, что пришел, куда совсем не звали. Предчувствие не обмануло.

Эспаньолко сообщило:

– Дорогие друзья. На этом очень интересная лекция о таинственном и многогранном мире восточных боевых искусств окончена. Давайте поблагодарим Константина Николаевича, который приготовил нам такой приятный подарок. Через несколько минут в этом зале начнется дискотека. А все желающие поблагодарить уважаемого мастера за интересный рассказ смогут вон в том углу, где, видите, уже установлен стол, поставить свои подписи в списке членов инициативной группы по выдвижению Сучкова Константина Николаевича в депутаты гордумы. Надеюсь, свои паспортные данные все помнят?

– Оба-це, – громко сказал кто-то. – В члены попали.

Эспаньолка укоризненно развел руками. Сэнсэй быстро осмотрел публику и уставился в пол. Сил моих терпеть это не было. Я спрыгнул с подоконника и пошел к столу. Поставил подпись и ушел в комнату.

В принципе, зря переживал: дальше все было менее позорно. Ребята рассказали, что эспаньолка честно завел шарманку и напоминал о себе только нечастыми кличами: «Все желающие подписались? Спасибо за поддержку!» Примерно через час он включился последний раз, сообщил, что, к сожалению, нужного числа подписей собрать не удалось, так что мировая революция, как говорится, отменяется, – а теперь дискотека.

Тут, рассказывал второкурсник Виталя, я даже усовестился, что подпись не поставил. Тем более что каратила этот не сразу свернулся, а еще минут сорок дал нам отдохнуть. Неплохой, в общем, мужик оказался. А мы его прокинули, сказал Виталя и перешел к повествованию о приключенческих проводах одной там кудрявенькой.

На следующее утро я вместо лекций отправился в школу бизнеса, где сэнсэй в свободное от тренировок и яркой политической жизни время учил будущих манагеров японскому. Я дождался конца лекции, подошел к сэнсэю и без обиняков сказал ему, что есть два варианта ведения кампаний. Первый позволяет растратить – или отмыть, это кому как нравится, – любое количество денег при совершенно произвольном результате. Второй не гарантирует ничего, кроме одного: стыдно за себя не будет. Константин Николаевич, я готов помочь вам со вторым вариантом. Я очень хочу вам помочь. Хорошо, помолчав, сказал сэнсэй. Спасибо, Алик. Тогда, Константин Николаевич, выгоните этого деятеля с бородой. Да это племянник мой, Олежка, – тоже помочь вызвался. Я слегка смутился, но не отступил: пусть деньгами или там советами помогает. Эспаньолки не капают, понты тем более.

Выборы мы проиграли. Стыдно не было ни мне, ни сэнсэю. Никому из команды. Мы на голом энтузиазме и полутора рублях сколотили вполне конкурентоспособную команду, без шороха прошли весь документарный цикл – это уже мои навыки пригодились, – отразили несколько наскоков конкурентов – ну это как два пальца, я вообще предлагал их пиарщикам премию выписать. Да чего там говорить – мы вторыми к финишу пришли. Это из восьми кандидатов, между прочим. С двухкратным отставанием от победителя, правда. Но к чему упираться в детали?

Я на отвальной так и сказал сэнсэю: Константин Николаевич, следующие выборы мы возьмем. Лиха беда начало, опыт есть, ресурсы подтянутся – вы засветились, люди уже интересуются, вкладывать хотят... Сэнсэй руки поднял и сказал: Алик, родной, спасибо. С меня хватит. Ребята... Ребята, два слова скажу. Ямэ! – рявкнул я. Ребята, вы красавцы, сказал сэнсэй, подняв пузырящийся пластмассовый стакан. Вы сделали куда больше, чем я, – и вы меня чуть было совсем другим существом не сделали. Я счастлив, что у меня такие друзья. Я счастлив, что я не проскочил в это кресло. Было бы кошмарно победить ровно в тот момент, когда понял, что ненавидишь итоги победы и вообще класс победителей. Ребята, мне сорок три года, и я только сейчас, когда сам прошел сквозь мясорубку, понял, что все эти люди – все, кто из мясорубки выбрался, – это люди с большой язвой в голове. Вот здесь. – Он постучал по лбу. За глазами, за ушами. И эту язву они наработали и туда подсадили добровольно, старательно. Выбрали, одно слово... В общем, теперь я скорее монархист, чем демократ. А поскольку происхожу не из графьев, а из потомственных крепостных, надежды на процветание в милом мне направлении не имею. Так что с политикой покончено. За это и выпьем. Ура.

Ура, рявкнули мы, выпили и разошлись, пообещав созваниваться и в гости ходить.

Не созванивались, конечно.

А гость пришел. С помпой.

Завкаф прискакал на лекцию по семейному праву, пока мы не успели разбежаться, и сообщил, что в 15.00 просит пять человек – он назвал фамилии, в том числе мою – подойти на кафедру. «А что такое?» – возмущенно вскричали перечисленные. «Это в ваших интересах», – сообщил Андреич, улыбнулся, как Оле-Лукойе, и скрылся.

Ни классической формулировки, ни такой же улыбки мы не боялись со второго курса, но были тем не менее заинтригованы. На кафедру, ясное дело, явились.

Завкаф встретил нас лично, проводил в свой кабинет. Там, за гостевым столом, сидел серьезный, как всегда, Рычев.

Я шел последним и имел шанс незаметно смыться или громко покачать права. Но чуть растерялся – да и обстановка не слишком располагала. Я запнулся на пороге, секунду помедлил и повиновался мягкому завкафовскому подпихиванию в локоть.

Раскидав нас по принесенным с кафедры сиденьям и убедившись, что чаю решительно никто не хочет, завкаф сообщил:

– Позвольте вам представить – Максим Александрович Рычев, заместитель генерального директора концерна «Проммаш». Максим Александрович, это вот наши лучшие пятикурсники.

Лучшие пятикурсники, я заметил краем глаза, коротко переглянулись и подавили смешки. Почти каждого из нас Андреич в последние год-два характеризовал принципиально иными выражениями. Ленка Казакова вдумчиво стреляла глазками. Я не переглядывался, не хихикал и не стрелял. Я рассматривал Максима Александровича Рычева, большого человека, заместителя гендира оборонно-нефтяного мегаконцерна и депутата гордумы по нашему округу.