Операция прикрытия - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Синякин cтр.№ 67

Теперь, когда память вытащила на поверхность сознания эти подробности, Криницкому вспомнилось и другое. Помнится, читал он стихотворения Вадима Шершневича, тоненький такой сборничек, в котором было стихотворение, посвященное этому самому Блюмкину и из которого Криницкому почему-то запомнились первые строки:

Другим надо славы, серебряных ложечек,

Другим стоит много слез,

А мне бы только любви немножечко

Да десятка два папирос…

Да, судя по всему, этот Шершневич немножечко поскромничал. Блюмкин от славы не бежал, потому и хвастался своим прошлым, рассказывал о своей жизни. Значит, чекистом был наш Яков Григорьевич… Понятно тогда, почему он так запросто с Яковлевым снюхался. Ворон ворону, как говорится…

И словно лопнула пружина, распиравшая Криницкого изнутри. Загадки больше не было, и уставший мозг тут же воспользовался этим для того, чтобы отдохнуть. Это и не сон был, так, забытье, когда тело спит, а органы осязания фиксируют все происходящее вокруг, время от времени вырывая организм из дремоты, когда опасность начинает казаться ему несомненной.

Поэтому пробуждение не оказалось для него таким тягостным, как для Арнольда, — Криницкий выбрался из вонючей, но теплой палатки, сел на корточки и зачерпнул рукой мягкий пушистый снег. Умывшись снегом, он расстегнул куртку и вытерся подолом хлопчатобумажной черной куртки.

— Черт! Черт! — визгливо закричал Яковлев. — Откуда? Надо же, какая невезуха! Где твои значки, Яша? Где?

— Под снегом, — равнодушно и спокойно объяснил Блюмкин. Раздевшись по пояс, он решительно обтерся снегом и принялся торопливо одеваться. Криницкий внимательно оглядел его и отметил, что для своего возраста Блюмкин выглядит вполне спортивно. Мышцы у него были развиты, и брюшной пресс оставался в достаточной степени накачанным. — Кто же знал, что за ночь столько снегу навалит? А чего ты психуешь? В целом направление я помню. Сейчас позавтракаем, чайку горячего глотнем и потопаем в том направлении. Ну, какая разница — десяток лишних километров особой роли не играют.

— Это тебе один хрен, — уже спокойнее сказал Яковлев. — Тебе в зону возвращаться не хочется, да и им, пожалуй, туда не слишком охота. Я-то ради чего должен корячиться?

— Не хочешь, возвращайся и жди, — предложил Блюмкин. — Мы быстренько сбегаем, выясним все и доложим. Чего ты волнуешься, Наум? Или тебе нельзя нас оставлять? Так куда мы денемся — ни денег, ни одежды, даже продуктов в достатке нет. Да и надежда вещь такая — пусть хрупкая она, только потерять ее никто не торопится.

По недовольному сопению Яковлева стало ясно, что Яков Григорьевич попал в самую точку: оставлять заключенных без сопровождения ему категорически запрещалось; быть может, Яковлев получил и еще более строгие инструкции, но пока скрывал их от остальных участников экспедиции.

— Ну, чего вы все психуете, — неожиданно сказал Чадович. Он уже развел огонь и теперь подкладывал в разгорающееся пламя зеленые сосновые лапы. — Ну, замело ваши метки, и бог с ними. Я еще вчера по-своему сориентировался.

Он тяжело приподнялся от огня, подошел к березке, стоящей отдельно от остальных деревьев, и принялся внимательно оглядывать ветки. Стряхнув с одной из них снежную шапку, он отошел на шаг, потом вернулся, стряхнул снег еще с одной ветки.

— Во! — сказал он. — Чистый нивелир. Яковлев торопливо подошел к нему.

— Где? — хриплым от волнения голосом спросил он.

— Сюда смотри, — охотно показал Юрий. — Вот между этих рогулек. Видишь темное пятнышко? А теперь просто глазами посмотри. Ну?

— Вижу. — Яковлев посмотрел вперед, потом вновь наклонился, чтобы взглянуть так, как показывал Чадович. — Вижу!

С одной стороны, два десятка километров — это не расстояние. Марафонцы больше пробегают. А с другой — ты попробуй их пройти по свежему, еще не слежавшемуся снегу, да еще по бездорожью, когда не знаешь, что там, под пеленой снега, находится. Карта у Яковлева была довольно подробная, но, приблизившись, они поняли, что обозначившаяся на склоне пещера на карте отсутствует.

— Привал, — сказал Яковлев. — Торопиться не будем.

— А что мы будем делать? — спросил Чадович, бросая на снег тяжелый мешок с палаткой и усаживаясь на него.

— Будем наблюдать, — коротко объяснил Яковлев. И они наблюдали.

Смотреть особо было не на что — нетронутый снег был на склоне, редкие деревья, от корней до ветвей закутанные в снег, да темное углубление пещеры, которое не особенно бросалось в глаза. Не зная о нем, вход в пещеру можно было искать очень долго, да и не факт, что это была именно пещера. Вполне вероятно, что перед ними находился вход на заброшенный рудник, в котором когда-то давно добывали медь или малахит. Таких заброшенных рудников в горах было множество, раньше люди работали без предварительной геологической разведки, наткнулись на жилу, и давай ее потихонечку разрабатывать — тайно, если работали без хозяина, или открыто, если рудник принадлежал заводчику. Времена были простые, а кроме руды или малахита, можно было вполне прилично обогатиться, если повезет на самоцветы, которые на Урале не редкость.

— И долго мы будем мерзнуть? — поинтересовался Криницкий. — Если долго, то давайте хоть костер разведем, околеем ведь с холода.

— Костер разводить не будем, — сказал Яковлев.

— Тогда хоть палатку поставим, — настаивал Криницкий. — Я ее снегом присыплю, совсем незаметной будет. Примус разожжем и будем там греться. Один наблюдает, остальные в тепле. А меняться будем. Холодно ведь! И вообще — сидеть здесь глупо. Давайте проверим пещеру. Сомнения меня берут, как такая огромная штука могла там поместиться? Это какое там пространство должно быть?

— А если она там? — Яковлев развязал свой мешок, порылся в нем и достал военный бинокль. — Забыли, как оно вчера делилось? Надо понаблюдать и убедиться, что это не разовая стоянка, что здесь у объекта постоянное, так сказать, жилище. Если так, то будет нас ждать основная работа. Если приказ на то поступит. А насчет палатки… Действуй, пусть тебе в этом Арнольд поможет. А мы пока посидим понаблюдаем.

Палатку сворачивали второпях, даже лед с брезента не сбили, поэтому больших трудов стоило ее достать из мешка. А развернуть ее под заснеженными деревьями оказалось еще труднее. На помощь пришел Чадович. Опыт у геолога был большой, поэтому под его руководством Кринипкий и Халупняк с установкой задачи справились довольно быстро. Не торопясь они принялись забрасывать палатку снегом. Много проще было бы стряхнуть на нее снег с нависавших деревьев, но нужно было поговорить, поэтому особо и не торопились.

— Серега, что скажешь? — Широкой ладонью Чадович, как лопатой, загребал снег и швырял его на стенки палатки. Варежки геолог решил не мочить, поэтому обмотал руку полотняной тряпкой, в которой не сразу можно было придать мешочек для костылей. — Веришь ты этим гребням, чтo нам свободу дадут, или нам фуфло задвигают?