Дагги-Тиц - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Крапивин cтр.№ 22

О друзьях

Лодька и Борька в чтении были «всеядны» (так выражалась мама). Вслед за «Тружениками моря» Гюго они с тем же интересом глотали детективы из «Библиотечки военных приключений», за «Героем нашего времени» — «Человека-амфибию», за «Петром Первым» — ужасно растрепанного, напечатанного задолго до войны «Макара-следопыта».

Книжку про неуловимого Макара весной дал на пару дней Атос (он с уважением относился к Лодькиной читательской страсти). Сказал солидно:

— Не обращай внимания, что такая раздерганная. Про книгу принято говорить, что она как женщина: чем потрепаннее, тем интереснее…

Лодька умудренно кивнул (знаю, мол, про это), хотя ничего подобного раньше не слыхал и непонятно было: почему потрепанность женщины повышает ее интерес. И не спросишь ведь ни у кого, тем боле у мамы…

Атос же вдруг слегка смутился и разъяснил:

— Вообще-то книжка чересчур детская. Мне ее надо было в твоем возрасте читать, да ведь это как повезет. Когда попадет в руки… Так же, как, скажем, Жюль Верн…

Лодька слегка удивился. Разницу в три-четыре года он существенной не считал. Конечно, у Атоса, Лешки Григорьева, Шурика Мурзинцева и прочего «старшего народа» есть свои интересы: танцы, девицы, папиросы и прочая такая «озабоченность»… Но книги-то здесь при чем? Если книжка хорошая, то для всякого возраста. Он и сейчас, осилив очередной том «Хождения по мукам», с удовольствием брал десятый раз книжку того же автора про тайну золотого ключика. И знал он, что некоторые книги будет перечитывать до старости. Например, «Тома Сойера» и «Гека Финна», «Сказки» Пушкина и «Далекие годы» Паустовского. Так потом и было…

И, кстати, книга О.Корнеева «Путем отважных» тоже сохранилась в библиотека Всеволода Сергеевича навсегда.

Эту повесть Лодька читал до ночи и закончил следующим утром. Книжечка была что надо! Про смелых, мечтающих о приключениях пацанах. И, главное, дружных таких! О ровесниках Лодьки и Борьки. Им в опасном путешествии пришлось хлебнуть всякого, но они все-таки открыли тайну Джунгарской пещеры, о которой писал в своем дневнике Лёнькин дед-геолог…

Лодьке сразу же захотелось начать свою «Тайну Изумрудного залива», потому что в ней речь пойдет тоже о дружных ребятах — вроде него, Лодьки, и Борьки и приятелей с улицы Герцена. Как они однажды на речном обрыве, под фундаментом взорванной церкви отрыли подземный ход, который вывел их к незнакомому озеру с зеленой водой. Озеро было похоже на морской залив…

Ну ладно, это чуть позже. А пока следовало по незыблемым законам дружбы поделиться радостью с Борькой — пусть он тоже прочитает «Путем отважных»! Тем более, что совсем недавно он, бедняга, провалил переэкзаменовку по английскому и теперь нуждался в утешении…

Борька вцепился в книгу, заперся от матери и Мони в своей кладовке, а Лодька пришел домой и взялся мастерить из ватманской бумаги специальные шифры. Про них он прочитал все в этой же книжке писателя Корнеева.

Тот придумал для своих героев простой и гениальный способ тайной переписки. Нужно было взять полоску плотной бумаги, вырезать в ней там и тут, в беспорядке, квадратные дырки и потом сквозь них вносить на листок с письмом буквы текста. А затем следовало убрать полоску и вписать в промежутки между проставленными в окошечки буквами всякие другие, наугад. Строчки сливались в сплошную абракадабру. Получивший тайное послание мог прочитать его, если накладывал на листок бумажку с таким же шифром, как у того, кто отправил письмо.

…Потом Лодька и Борька не раз обменивались «депешами», зашифрованными «дырчатым ключом». Никаких тайн, по сути дела, в них не было. «Лодик завтра в Темпе новый трофей Тарзан Пойдешь?» «Смешной вопрос конечно пойду только дай рубль а то не хватит на билет» «Борь у Витьки Неелова есть Пять недель на возд шаре Он просит за почитать на три дня семь марок с орденами Дать?» «Дай обязательно Мы наберем снова Я знаю где»…

Да, настоящими секретами здесь и не пахло. Но получение письма, расшифровка, ожидание новости, спрятанной в корявых строчках… в этом самом была уже загадка. Чувство, похожее на то, когда видишь незнакомую книжку в «приключенческой» рамке на корочке. И… тайная такая, бережная радость от того, что есть друг…

А в общем-то шифры были не для писем. Они — для Лодьки, по крайней мере — были как бы толчком для размышлений о других, более серьезных тайнах. Так ему думалось иногда по ночам, если не спалось. Это были т а й н ы ч е л о в е ч е с к и х о т н о ш е н и й.

Почему до одних людей тебе нет дела, а к другим ты — всей душой?

Почему, например, Лодькиным другом стал именно Борька Аронский?

Вообще-то раньше Лодьке с друзьями не везло. И в детском саду, и в младших классах находилось немало таких, кто Севку Глущенко дразнил, считал слабачком и нытиком (А это была неправда! Если слезы иногда и наворачивались, то не от боли и страха, а от несправедливости!) Во втором классе он подружился с Алькой Фалеевой. Она-то давно считала Севку своим другом, а он, балда, про это догадался лишь весной, когда Алька опасно заболела. Он молил своего Бога, чтобы Алька поправилась, и она поправилась, но в начале июня вдруг уехала из Тюмени. Насовсем. В далекий город Смоленск, где оказывается, родилась и жила до войны.

Перед отъездом, когда, взявшись за руки, бродили в сквере у цирка, Севка горько сказал Альке:

— Я тоже родился не здесь, а в Ростове, но ведь не уезжаю. А ты зачем…

— Маленьких разве спрашивают… — грустно сказала Алька. И серьезно, деловито даже, чмокнула Севку в щеку. — Не сердись.

Он и не сердился, только щипало в глазах…

Алька присылала открытки три раза в год: к зимним каникулам, к Лодькиному (Севкиному то есть) дню рождения — 11 февраля и к Октябрьскому празднику. Севка отвечал. Но это была уже не дружба, а память о дружбе. А дружить по-настоящему можно лишь тогда, когда человек рядом…

Кто их придумал, эти отъезды?! Еще до того, как Севку выдернули из привычного дома на улице Герцена, оттуда уехали сестры-соседки Римка и Соня Романевские. Правда, в их комнате поселился Лешка Григорьев с матерью и симпатичным отчимом, радиомастером дядей Максом, и сделались Лодька и Лешка почти что приятелями. Но о Романевских Лодька (то есть тогда еще Севка) все равно жалел Конечно, не были они Севкиными друзьями, но все же относились к нему по-хорошему (хотя Римка иногда и заедалась).

Потом ушел в армию старший Севкин приятель Гришун (осталась после него на дворе пустая голубятня).

Правда, все равно была компания — мальчишки из этого и соседних домов. Люди неплохие. Но Гришун, Римка и Соня вспоминались с печалью…

Однако главной печалью были не они. И даже не Алька Фалеева. Самой большой потерей Севка считал Юрика.

Они дружили всего-то несколько часов, а кажется теперь — целую жизнь.

Познакомились они в мае сорок пятого, когда Севка закончил первый класс. Чудесным солнечным днем. И этот день был полон приключений, радостей и счастливого понимания, что вот они, два восьмилетних пацана с хлопающими на ветру широкими воротниками, «братья-матросики», нашли друг друга для настоящей, на веки вечные, дружбы… Юрик дал Севке почитать свою любимую книгу о приключениях Айболита, а когда Севка с прочитанной книгой прибежал к дому Юрика, неласковая соседка сказала, что нет его тут. Увезли, мол, в Ленинград к отцу — неожиданно и срочно. И адреса она не знает…