Муза художника - читать онлайн книгу. Автор: Паула Вин Смит cтр.№ 93

Во всяком случае, пока его не было, София спала еще хуже, чем обычно, поэтому она приняла решение провести этот месяц на знаменитом румынском курорте на Черном море, специализацией которого является восстановительное лечение, снимающее стресс и обращающее вспять процессы старения. Йон дает согласие встретить Софию на Северном вокзале по ее возвращении. И в тот же вечер они отправятся в ресторан, чтобы отметить его день рождения — только вдвоем. Жена намерена заказать прекрасный торт, украшенный засахаренными фиалками и стружками горького шоколада. София тактично намекает, что, возможно, постоянное присутствие Муров в их жизни мешало им проводить время наедине. Теперь их брак может вступить в новую стадию.

Направляясь в американское посольство, где у него назначена встреча, он видит Логана Мура, выходящего из здания с сумкой для покупок в руках. До возвращения Софии осталось три дня. Солнце ярко светит прямо над их головами в этот холодный день. Они немного опасливо приветствуют друг друга. Йону приходит в голову, что, вероятно, каждый из них задается вопросом, известно ли другому больше, чем ему, о трещине в дружбе их жен. Или, быть может, это самого Логана София не захотела больше видеть. До нее в конце концов могла дойти пара историй о нем.

Обменявшись ни к чему не обязывающими замечаниями, они уже расходятся, каждый своей дорогой, как вдруг Логан добавляет в спину Йону:

— Маргарет, кстати, передает привет.

Йон останавливается и медленно поворачивается.

— Я не разговаривал с ней с конца лета, — говорит он.

— Так не должно быть.

Со своей снисходительной улыбкой на лице Логан изучает его. Йон решается пойти дальше и спросить.

— Как далеко вы готовы зайти?.. — произносит он и жестом указывает на сумку Логана, из которой торчат несколько блоков «Кента». — За вознаграждение.

— Так далеко, как вы захотите, дружище.

Хотя Логан произносит эти слова почти машинально, его улыбка как будто слегка дергается; мгновение он выглядит ошеломленным, хотя, может быть, это только так кажется из-за яркого света, отраженного от лобового стекла автомобиля, который проезжал мимо них в тот момент. Колебался Логан в действительности или нет, но он быстро оправляется, пододвигается к Йону ближе и говорит вполголоса:

— «Незабываемая ночь». Разве не так называется один из тех старых фильмов? [66]

Затем он вертит головой, бегло глядя по сторонам. Поблизости никого нет.

В дезориентирующем пространстве бесконечного тротуара и безликих зданий у Йона перехватывает дыхание, он чувствует давящую боль в груди — снова это чувство головокружения. Голос Логана становится медленным и задумчивым, как будто он разговаривает сам с собой:

— Приближается Рождество, уже совсем скоро. Думаю, как хорошо было бы взять откуда-нибудь видеомагнитофон.

Когда еще одна машина проезжает мимо, отраженный луч света прорезает воздух между ними, словно выкидное лезвие ножа.

— Вы ее не заслуживаете, — отрезает Йон.

Уходя прочь, он чувствует, как чистый, холодный воздух наполняет его легкие до отказа.

Он видел их один раз в конце октября, на площади Амзей, на рынке с бетонными прилавками и гофрированными крышами. Они выбирали яблоки и морковь размером с палец. Теперь, в декабре, Йон видит их снова, на катке в центре города. У него по-прежнему не хватает смелости подойти. Волосы Фрейи, неумело скользящей по льду, торчат из-под капюшона дубленки. Спустя год после того, как Алстеды подарили Фрейе эту дубленку, ее запястья уже выглядывают из рукавов, когда она, балансируя, вытягивает руки. Маргарет, с раскрасневшимся от холодного воздуха лицом, стоит у края катка и греет руки о чашку с дымящимся лимонным чаем.

Британский журналист передает сообщение: «Два румынских высокопоставленных лица, ответственные за энергетическую политику, были уволены за „значительные недостачи“, и военные взяли под свой контроль все электростанции. Промышленное производство ослабло по сравнению с прошлым годом, отчасти из-за дефицита гидроэнергии, и страна не будет импортировать зерно, несмотря на то что внутренние урожаи недостаточны, чтобы прокормить людей. В каждой квартире разрешено по одной сорокаваттной лампочке на комнату; комнатная температура ограничена десятью градусами по Цельсию. Продовольственные пайки урезаны на том основании, что некоторые непатриотичные лица откровенно переедают и президент Чаушеску заботиться о здоровом питании своих сограждан. Похоже, президент также недоволен тем, как освещают его руководство на радио „Свободная Европа“. Он хочет построить высокотехнологичную станцию глушения радиопередач».

Когда Йон входит на главный железнодорожный вокзал города, огромное пространство с одиноким источником света над информационным киоском, ему в голову приходит запоздалая мысль о том, что, если Михаю действительно удастся выехать из страны, даже по временной визе, он вряд ли когда-нибудь вернется. Этот факт, надо полагать, объясняет, почему шофер стал выглядеть более подавленным и менее восторженным, когда они подошли к заключительному этапу получения разрешения на его выезд.

Вокзал почти пуст. Он видит, как София, облаченная в свое светлое шерстяное пальто, пробирается к нему. Она движется с большей энергией, чем до отъезда, выглядит поздоровевшей. Возможно, на морском воздухе сон крепче. Неподалеку от него человек у телефона-автомата собирает вокруг себя толпу. Мужчина с котомками, прямо с поезда, демонстрирует клочок бумаги, на котором, должно быть, написан телефонный номер его городских родственников. Прохожие остановились, чтобы ему помочь. Один изучает клочок бумаги и набирает номер, в то время как другие показывают вновь прибывшему, как держать трубку и говорить в нее.

В этом году Алстеды не планируют ехать на родину в рождественские праздники. В любом случае — хотя им об этом еще неизвестно — очень скоро они навсегда покинут Румынию. Но пока причина, по которой они остаются, заключается в том, что Хенрик Экерс попросил разрешения съездить домой на две недели навестить родителей, дедушек с бабушками и других многочисленных родственников на острове Борнхольм. [67]

Йон признает, что ему не хватает ясности и точности ежедневных отчетов своего помощника. Даже Юльета, кажется, не знает, куда ей теперь направлять свои обычные обвинения и жалобы; как правило, она адресовала их Экерсу, с тем чтобы и глава миссии услышал. По взаимному согласию Йон с Юльетой несколько раз в день делают перерыв, пьют кофе. И вообще поддаются искушению глазеть в окно на вечный сумрак заснеженных улиц охотнее, чем занимаются бумагами, разбросанными на их столах. Не говоря об этом ни слова, оба осознают, что именно Экерс, при всей своей скромности, был тем, чьи знания и инициативность придавали осмысленность их службе.