Меч и корона - читать онлайн книгу. Автор: Анна О’Брайен cтр.№ 79

— Я позволил своей племяннице присутствовать здесь, ибо она сама о том просила, — с загадочным видом объявил Раймунд.

Я улыбнулась ему, другим участникам совета, любезно всем кивнула и села в кресло.

— Итак? — Людовик старался не обращать на меня внимания, но, взглянув сперва на Галерана, обратился прямо к Раймунду: — Нет нужды проводить этот совет. Я уже дал свой ответ, а затем отдал распоряжения, чтобы мы немедленно отправлялись в Иерусалим. Я совершенно ясно изложил свою точку зрения… Я не стала тратить попусту ни времени, ни лишних слов.

— Вы отказали им в помощи, так?

Как я и предполагала, губы Людовика сжались в тонкую полоску.

— Это здесь уже звучало. Что за нужда повторять одно и то же? Я даже не могу понять, зачем вы здесь, Элеонора.

— Послушайте меня, Людовик, — взмахнула я рукой. — Я отвергаю ваше решение!

— С какой стати? Я сейчас же отправляюсь в Иерусалим.

— А я не согласна.

Я смотрела на Людовика, на его нездоровую, землистого цвета кожу, натянувшуюся на скулах, на беспокойно бегающие и глаза. И разглядела, как слегка дернулось веко. «Он страшится меня», — подумалось мне. Страшится того, что я скажу, что могу сделать. И Галерану было явно не по себе, он крепко сжимал зубы. Все треволнения и тяжкие думы минувших недель ушли. В моей крови забурлила скрытая там сила.

Я улыбнулась Людовику, словно собиралась успокоить его тревоги. Людовик вздохнул и заговорил уже мягче:

— Что вам здесь надобно, Элеонора? Что можете вы добавить такого, что не было бы уже произнесено здесь? Я сделаю то, что необходимо для нас обоих. — Он потянулся через стол и коснулся моей руки; я ощутила, как в комнате разряжается атмосфера. Несомненно, этим жестом великодушия он рассчитывал заставить меня умолкнуть. — Вам не подобает выступать в собрании и…

Я посмотрела на его руку: Людовик положил ее на стол ладонью вверх, ожидая, что я, как подобает женщине, вложу в нее свою. Так я и сделала. Людовик, затаивший дыхание, выдохнул с огромным облегчением. А потом, когда он ободряюще взглянул на меня, я перешла в наступление:

— Присутствую я здесь по праву, Людовик, и я приняла свое решение. Выслушайте его и обдумайте. Я говорю: оставшиеся у нас войска мы употребим в помощь окруженной врагами Антиохии. Князь попросил нас о помощи, и, клянусь Богом, мы не вправе отказать ему. Если вы упорно желаете отвернуться от него — что я почитаю позорнейшим проявлением себялюбия, — я вам ничем помешать не могу. Но вот что я могу сделать… — Я минуту помолчала, нагнетая напряжение и наслаждаясь неловким положением Людовика. — Своей властью я отдам все мои войска из Аквитании и Пуату в помощь Раймунду.

— Что? — Людовик отдернул свою руку с таким проворством, будто ее вдруг до крови оцарапала только что мурлыкавшая кошечка. — Что вы сказали?

— Если вы пойдете в Иерусалим, меня с вами не будет. Я останусь здесь и отдам свои войска под командование князя Раймунда.

— Вы этого не сделаете.

— И чем же вы мне помешаете?

Голос Людовика упал до сиплого шепота, хорошо слышного в тишине зала:

— Вы же лишите меня последней надежды достичь Иерусалима. Вы же знаете, что, забрав своих воинов, лишите меня почти всего, что осталось от моего войска.

— Да, это я знаю.

— И вы ослушаетесь меня!

— Не обязательно. Я думаю, вам следует заново рассмотреть положение Антиохии. Когда она будет в безопасности, вы вольны двигаться дальше, на Иерусалим.

Быстрым взглядом я окинула обращенные ко мне лица присутствующих. Некоторые были ошеломлены. Иные заинтригованы: чем закончится это столкновение характеров и воли? Мои аквитанцы кивали в знак согласия. Верх одержала я, и всем это было понятно. Людовику предстояло с этим смириться, другого пути у него нет. Он уступит, и Антиохия будет спасена. Я ощутила, как Раймунд скользнул по мне взглядом, увидела одобрение в его легкой улыбке.

— Черт вас побери! — Людовик вскочил на ноги, перегнулся через стол в мою сторону. — Вы не сделаете этого, Элеонора. Вы не посмеете мне перечить.

Я тоже поднялась, встал и Раймунд. В тот же миг оказались на ногах и капитаны моих аквитанских войск. Атмосфера в зале неуловимо переменилась.

— Это все его влияние, так ведь? — Людовик злобно посмотрел на Раймунда. — Это все себялюбие человека, который подчинил вас своей власти — честными средствами или грязными!

— Грязными средствами?.. Не будьте глупцом, Людовик!

Я чувствовала, что Раймунд воспринял сказанное как вызов, рука его сама собой метнулась к висевшему на поясе кинжалу, и я остановила его. Недооценила я Людовика, полагая, что он смирится с неизбежностью. Видела, как в нем закипает злость, как им овладевает неистовство, при котором он выходил из себя — когда-то это испытал на себе несчастный де Лезе. Но и я не пойду на попятную.

— Ведь ясно, что всякий военачальник, умеющий предвидеть события, поймет, насколько разумен замысел кампании, предложенный князем Раймундом — напасть на турок в их твердынях, истощить их силы. Но если вы предпочитаете не видеть этого…

Мои слова прозвучали как пощечина Людовику. Он обогнул стол, спотыкаясь от спешки, и остановился так близко, что наступил на расшитый подол моего платья.

— Ко всем чертям предвидение! Вы здесь не останетесь! Я уйду, и вы уйдете со мною, пусть мне даже придется тащить вас силой!

Его рука, как свистнувший хлыст, обвилась вокруг моей, словно он хотел вытащить меня из комнаты, но Раймунд оказался проворнее: он перехватил руку Людовика за запястье, сжал так, что даже пальцы побелели, и Людовик отпустил меня, поморщившись и вскрикнув от боли.

— Утащить её отсюда силой, дружище? — прорычал Раймунд. — Да вы с ума спятили?

Я перевела дух, до глубины души пораженная этой вспышкой необузданной ярости, но мне хватило присутствия духа, чтобы встать между Людовиком и Раймундом.

— Господа мои…

— Руки прочь от меня, — потребовал Людовик.

— Вы не станете принуждать ее, пусть сама решает, — бросил ему в ответ Раймунд. — Она вам не кухонная девка, которой можно помыкать.

— Она моя жена и должна повиноваться мне.

— Я не уеду из Антиохии, — подлила я масла в огонь.

Так мы и стояли, образуя треугольник ярой враждебности, вопреки всему окружавшему нас изысканному великолепию, а все прочие смотрели разинув рты.

— Мы так и будем спорить на людях? — набросился на меня Людовик, неподобающе багровый от злости. — Я вправе требовать, чтобы вы находились при мне. Я не потерплю вашего отказа, Элеонора. И вы не будете диктовать мне свои условия. Вы моя жена, ваш долг — повиноваться мне.

Что сегодня задень — одни заявления нелепее других! Долгую минуту я вглядывалась в супруга. Губы яростно дергаются, глаза вылезли из орбит, кулаки сжаты, и при всем том на нем монашеское одеяние. Вот мужчина, к которому я прикована! Бог свидетель, это ужасало меня, но я по-прежнему полностью владела собой.