Бумеранг на один бросок - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Филенко cтр.№ 97

Юная пара спала, переплетя конечности и чуть ли даже не шеи. Работяги переговаривались — и где они только брали темы? Пираты дулись в свою игру, временами производя слишком много шума. Никто не обращал на них внимания, даже тифанитка. Я опустил на глаза припасенный загодя мовид и с головой окунулся в любимую музыку. Сегодня это был «Опус № 29» Лантерна. Ничего нет лучше, когда хочешь отгородиться барьером от достающих тебя переживаний и забот. Или когда донимает бессонница.

Наверное, я и уснул на какое-то время. А проснулся оттого, что «пираты» принялись орать, как резаные, иногда даже заглушая мою музыку. Душевная гармония была нарушена.

Я сдвинул мовид на лоб и неожиданно для себя рявкнул:

— Прекратите! Как вам не стыдно? Разве вы здесь одни?!

В единое мгновение салон галатрампа обратился в обезьянник.

«Пираты» орали друг на дружку и на меня, подступая с невнятными угрозами. Не скажу, чтобы меня это пугало: их внезапная агрессия выглядела скорее комично, нежели устрашающе. Маленькая мадонна расхныкалась, а затем и вовсе ударилась в полновесную истерику, а юнец принялся шумно ее успокаивать, поглядывая в мою сторону с большим неудовольствием. Тифанитка отложила свое чтение, зажмурилась и вдруг запела высоким пронзительным голосом какой-то дикий псалом. Работяги гоготали, хлопая друг друга по плечам и оживленно переглядываясь. Франт, до той поры дремавший, сплетя руки на груди и скрестив ноги в блестящих старомодных туфлях со шнурками, спросонья не мог ничего понять и только затравленно озирался. Происходящее сильно походило на сумасшедший дом, как его описывали классики двадцатого или, там, двадцать первого века. Сейчас самое время было явиться зловещим санитарам в нечистых белых халатах и навтыкать всем ядовитых иголок в мягкие места.

Вместо этого из-за овальной двери в зеркальной трубе вылез hombre в жеваной кепке и рыкнул коротко и свирепо:

— Баста.

«И шайка вся сокрылась вдруг». Тифанитка оборвала свой визг на полуслове, достала из сумки огромный мохнатый клубок серой шерсти и принялась нервно вязать мягкими бесшумными спицами из китового, кажется, уса — в точности такие же есть у моей бабушки Инги. Мадонна, пошмыгав носом, снова пристроилась на плече у своего спутника. Работяги утратили интерес к происходящему и погрузились в свои бесконечные беседы. Пираты разбрелись по креслам и сидели там нахохлясь и поглядывая вокруг себя с обидой, как дети, которых отлучили от любимых игрушек. Мне было неуютно и немного стыдно, словно я был виноват в этом внезапно вспыхнувшем безобразии. И было совершенно ясно, что теперь-то уж мне точно не уснуть без транквилизаторов. Но рассчитывать на то, что явится красивая стюардесса и решит все проблемы, здесь не приходилось… Пока я терзался и разнообразно переживал свою оплошность, франт неторопливо пересек салон и элегантно опустился в кресло по соседству.

— Вы с Земли, — не то спросил, не то констатировал он.

— Угу, — пробурчал я. — Наверное, было нелегко догадаться?

— Здесь все, кроме вас и этих маргиналов, — он кивнул в сторону пиратов, — коренные тайкунеры. У тайкунеров нет обычая вмешиваться в дела посторонних до тех пор, пока не назревает угроза твоему личному пространству. Если этого не произошло, означенные посторонние могут невозбранно творить что захотят.

— Даже вести себя как животные?

— Даже так, — печально усмехнулся франт. — К слову, обычно тайкунеры не склонны к бурным проявлениям эмоций, если речь не идет о спорте, азартных играх или увеселительных массовых мероприятиях.

— То-то я смотрю…

— Эти трое, которых я сопровождаю, а правильнее сказать — конвоирую, бывшие плоддеры. Они еще не до конца адаптировались к нормальной жизни, и поэтому их реакции со стороны могут показаться неадекватными.

— Среди близких мне людей есть бывшие плоддеры, — проворчал я. — Не замечал за ними никаких странностей.

— Есть плоддеры, — сказал франт, — а есть «дикие плоддеры». Первые таким необычным способом лечат раны собственной совести. А вторые противопоставляют себя обществу и попросту ищут неприятностей на свои задницы, наивно полагая, что остальному человечеству от этого станет хуже. Долго объяснять… Наша троица сочла за благо сменить социальный статус и попытать счастья в качестве законопослушных граждан. Честь им за это и хвала. Но, как видите, путь им предстоит нелегкий. И для всех будет проще, если они сделают первые шаги на Тайкуне. — Он помолчал, испытующе меня разглядывая, а затем вдруг спросил: — Вы оценили, что я не задаю вам никаких вопросов и даже не спешу представиться?

— Честно говоря, я не придал этому значения.

— Уж эти мне земляне, — хмыкнул он. — Настоящий тайкунер никогда не назовет свое имя, пока его об этом не спросят.

— А настоящий вампир никогда не войдет в дом без приглашения, — сказал я в тон ему.

— Я настоящий тайкунер, — сказал франт. — Коль скоро вас не интересует моя персона…

— Ну, в конце концов, как ваше имя? — осведомился я.

— Финтан Флеминг, доктор адаптивной психологии, к вашим услугам, — объявил он, как мне показалось, на весь салон. — Настоящий тайкунер и настоящий психолог. Кому еще доверили бы сопровождать эту компанию к их новому месту пребывания? Разве что наряду Звездного Патруля, но для патрульников это чересчур тривиальная задачка. — Он выждал, очевидно рассчитывая услышать мое имя, но мне не хотелось называть себя, да и Гайрон не рекомендовал оставлять о себе следов больше, чем необходимо, а выдумывать из головы какого-нибудь «Джона Пупкина» было стыдно. Поэтому я с привычной уже легкостью прикинулся шлангом, тупо глядя ему в глаза. И он вынужден был витийствовать далее: — То, что вы сейчас имели редкое удовольствие наблюдать, в медицине называется «протестный психоз тайкунеров» или «синдром дискордии». Вообще-то Дискордия — это богиня раздора в римском пантеоне, но в нашем случае это лишь медицинский термин. Дискордия — это разновидность всем хорошо известного адаптационного синдрома, а по сути — форма легкого психического расстройства, присущая практически всем тайкунерам, получившим подобающее воспитание внутри своего социума. Мы рождаемся невинными младенцами, чей рассудок не омрачен никакими недугами, а затем у всех нас понемногу едет крыша.

— Даже у вас? — спросил я недоверчиво.

— Даже у меня, — кивнул он серьезно. — Но в силу своей профессии я способен относиться к дискордии критически. Я знаю ее симптомы и могу подавлять их проявление. Мне тоже нестерпимо хочется вести себя подобно ужаленному павиану, но я со всей ясностью вижу, как безобразно буду выглядеть при этом со стороны, и это здоровое смущение позволяет с легкостью купировать назревающий приступ. Видите ли… — он снова обозначил паузу, в расчете на то, что я заполню ее своим именем или каким-то звукосочетанием, с которым он мог бы ко мне обращаться, — …друг мой, у всех тайкунеров с младых ногтей чрезвычайно обострено чувство этнической самодостаточности. Как и у всех юных рас, переживающих пубертатный период этногенеза. Все дети таковы: им хочется поскорее стать взрослыми и совершать взрослые поступки, хотя ни их организм, ни их интеллект к этому еще не готовы. Не наступила еще подобающая зрелость, ни физическая, ни нравственная, вы понимаете, о чем я?