Бумеранг на один бросок - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Филенко cтр.№ 58

Она привстала на цыпочки, а я согнулся пополам. И мы поцеловались. А потом пошли на урок математики в Абрикосовую аллею.

Итак, завтра нырять я не мог, поэтому после занятий мы с Антонией отправились ликвидировать пробелы в ее познаниях.

Я прихватил пару бранквий, и в пять часов пополудни мы встретились в конце Пальмовой аллеи. Изучать морское дно в районе пляжа — пустое занятие: после водных процедур дневной смены малышни оттуда в панике уносила щупальцы даже самая ленивая из медуз. Но я знал несколько уединенных местечек на южном берегу, куда было не так легко добраться. Чем охотно пользовались любители уединения. И потому дно там было гораздо более обжитое…

Нам пришлось довольно долго идти, а потом карабкаться по заброшенным козьим тропам, а потом продираться сквозь кусты дикого олеандра. Антония стойко сносила испытания и почти не ворчала, хотя невооруженным глазом было видно, что затея ей нравилась все меньше и меньше… Дикий пляж Арена де Плата, где я как-то встретил тюленя-монаха, оказался занят. Не повезло нам и с другим укромным местечком, куда, по непроверенным слухам, дважды заплывала семья косаток, — сегодня туда вперлась буйная орава мелюзги. Какие уж тут косатки!

Зато маленькая бухта, которую на подробных картах острова обозначали как Грьета — «трещина», а на официальных не обозначали вовсе, была свободна. Наверное, потому, что добраться туда было сложнее всего. Как бы невзначай, в узком скальном проходе к бухте я обронил свою майку. Для любого обитателя острова это было лучше всякого стоп-сигнала.

Мы спустились по крутым ступенькам, вырубленным в камне неизвестными доброхотами, к самой воде. Грьета не подходила для компаний — на песчаном пятачке, куда не захлестывали волны, могло с комфортом разместиться не больше двух-трех человек. Нас это устраивало. Мы перевели дыхание, выдули половину запасов альбарикока и фресамадуры, молча слопали по банану.

— Отвернись, — деловито сказала Антония, минут двадцать без перерыва шуршала сумкой за моей спиной и наконец позволила глядеть.

На ней был глухой гидрокостюм кислотно-зеленого цвета с белыми флюоресцирующими полосками, по всей видимости — с подогревом, в каких хорошо, наверное, погружаться в холодных северных водах.

— Где ты это взяла? — спросил я потрясенно.

— Подарили в пансионате «Аманатар», — пояснила она. — Это в Ирландии.

— А-а… — протянул я. — Но у нас теплое море.

— Не думаю, — сказала она строго.

Спорить было бесполезно. Я достал из своей сумки бранквии — две пластичные, почти прозрачные губки. Бесцветные, как я предпочитал, хотя можно было взять и цветные, и расписные и размалеванные совершенно ужасающим образом.

— Это такая фиговина, которая заменяет человеку жабры и делает его рыбой…

— Знаю, — остановила меня Антония. — Просто там, где я жила раньше, они назывались иначе. Я умею этим пользоваться.

— И где же ты ныряла?

— В бассейне.

— А-а… — снова протянул я, совершенно озадаченный. — Но здесь не бассейн.

— Не думаю.

Я стянул шорты и пристроил бранквию на нос, оставив рот открытым.

— С этой нашлепкой ты похож на морского слона, — иронически заметила Антония, вертя свою бранквию в руках.

Она явно преувеличивала свой опыт в обращении с ней.

— Ну что ж, — сказал я, отнял у нее бранквию, слегка помял, чтобы оживить, растянул и сотворил некое подобие обычной маски. — В этом ты будешь похожа на девушку в гидрокостюме, собравшуюся понырять.

Антония вознамерилась было произнести какую-нибудь колкость, но я прихлопнул бранквию ей на лицо, лишив способности шевелить губами.

— Дай руку, — сказал я. — И старайся не отплывать далеко.

— Бу-бу, — ответила она из-под бранквии, недовольно дергая плечиками.

Я завел ее в море, как маленького ребенка. Антония ступала в накатывающие струи, будто это была не соленая вода, а раскаленная магма. Все ее худенькое тело напряглось от дурных предчувствий, скрюченные пальцы впились ногтями в мою ладонь…

Вода поднималась с каждым нашим шагом, его гул нарастал… я-то знал, что за этим последует, я здесь был не впервые, и мне хотелось устроить ей маленький сюрприз — но похоже, этот сюрприз оказался не из приятных.

Море с грохотом ворвалось в узкое пространство Трещины и слопало нас с головами, даже не поморщившись. Только что мы стояли, сцепившись руками, видели ослепительно-синее небо, видели краешек белого солнечного диска из-за нависавших над бухтой скал — и вот между небом и нами несколько метров зеленой упругости, и ноги не достают до дна… Я увидел полные ужаса глазищи Антонии, ее раскрытый в безмолвном крике рот под помутневшей бранквией. Девчонка бешено и бестолково молотила конечностями… но, похоже, плавать, как и разборчиво выводить руками буквы, она тоже не умела.

Мы пробками вылетели на поверхность — вернее, я вытолкнул ее наверх, как пробку, а сам выскочил следом. До берега было метров двадцать, не меньше. «Тону!» — прочитал я по ее губам, и крикнул ей в ухо:

— Никто здесь не утонет! Ты не можешь утонуть! Ведь ты — рыба!

Мне даже пришлось легонько тряхнуть ее, чтобы привести в чувство. Она лежала в своем дурацком гидрокостюме на моих руках, затравленно глядя в небо и всхлипывая. Я отлепил бранквию с ее губ, чтобы Антония могла свободно дышать и говорить. Но она молчала, словно смертельно и несправедливо обиженный ребенок.

Я все сделал не так. Я все испортил своим идиотским сюрпризом. Нужно было соображать, когда и над кем учинять рискованные приколы. Теперь она ненавидела всех и вся. Ненавидела море за сыгранную с ней злую шутку. Ненавидела меня за мою эхайнскую тупость. Ненавидела себя за внезапное и постыдное проявление слабости. Тут ничего нельзя было поправить, оставалось одно — плыть к берегу и возвращаться в Алегрию тропой разочарований…

— Что это? — вдруг спросила Антония шепотом.

— А? Где? — промямлил я, поглощенный унылыми раздумьями.

— Меня кто-то толкнул… снизу.

Я закрутил головой. Неужели снова притащился давний мой приятель тюлень-монах?

Но это было нечто иное. Это было неизмеримо лучше. И это было мое спасение.

Его звали Гитано — «цыган», и уже никто не помнил, почему именно так. Может быть, за любовь к пляскам на волне? От других афалин, что заплывали в прибрежные воды Исла Инфантиль, его отличало светлое пятно неправильной формы посреди куполообразного лба. Кроме того, он был крупнее всех остальных самцов, размером с добрый ялик. У Гитано была подруга, которую звали, разумеется, Кармен, но людей по каким-то непонятным причинам она сторонилась. Похоже, этот здоровяк вообразил себе, что бедная девочка вот-вот утонет, а я и пальцем не пошевелю, чтобы ее спасти, и теперь старательно выталкивал Антонию на поверхность.