Пески Марса - читать онлайн книгу. Автор: Артур Кларк cтр.№ 103

Дежурный офицер сидел за огромным столом с прозрачной крышкой, на которой светился замысловатый узор из разноцветных огоньков, показывавших Землю, орбиты других станций и курсы всех кораблей в нашей части космоса. Время от времени офицер что-то тихо говорил, почти не шевеля губами, и я понимал, что он отдает распоряжения приближающемуся кораблю — задержаться чуть дольше или приготовиться к стыковке.

Я не осмелился задержаться здесь дольше положенного времени, но на следующий день у меня появился еще один шанс, а поскольку ничего экстренного на станции не происходило, один из помощников оказался достаточно любезен, чтобы показать мне, что и как. Он дал мне послушать некоторые радиопереговоры и объяснил, как работает большая панель-дисплей. Больше всего, однако, впечатлил меня блестящий металлический цилиндр, усеянный кнопками и мигающими лампочками, занимавший середину помещения.

— Это ХАОС, — гордо сообщил мне мой гид.

— Что? — переспросил я.

— Сокращенно — Автоматическая орбитальная система.

Я на мгновение задумался.

— А что означает «X»?

— Все об этом спрашивают. Ничего не означает.

Он повернулся к оператору:

— На что он сейчас настроен?

Тот дал ответ, состоявший в основном из математических терминов, но я все же уловил слово «Венера».

— Верно. Что ж, предположим, что мы хотим отправиться на Венеру через… скажем, четыре часа.

Его руки забегали по клавиатуре, словно по клавишам гигантской пишущей машинки.

Я ожидал, что ХАОС начнет гудеть и щелкать, но ничего не произошло, только несколько лампочек изменили цвет. Затем, секунд через десять, дважды раздался звонок и из узкой щели выползла лента, испещренная мелко напечатанными цифрами.

— Ну вот, получай. Направление старта, элементы орбиты, время полета, время начала торможения. Все, что тебе теперь нужно, — космический корабль!

Интересно, подумал я, сколько сотен вычислений произвел электронный мозг за эти несколько секунд? Космические полеты определенно были весьма сложным делом — настолько сложным, что порой это приводило меня в уныние. А потом я подумал, что эти люди не выглядят сколько-нибудь умнее меня — у них была хорошая подготовка, только и всего. Если приложить достаточные усилия, можно стать мастером любого дела.

Мое пребывание на Ближней станции подходило к концу — хотя и не таким образом, как можно было бы ожидать. Жизнь здесь представляла собой рутину; как мне объяснили, на станции никогда не происходило ничего примечательного, а если я хотел чего-то волнующего, то мне следовало оставаться на Земле. Меня это слегка разочаровало, я-то надеялся, что за время моего пребывания здесь все-таки произойдет нечто экстраординарное, хотя и не мог себе представить, что именно. Как оказалось, моему желанию предстояло вскоре исполниться.

Но прежде чем я поведу об этом речь, следует кое-что рассказать о других космических станциях, о которых до сих пор я не упоминал.

Наша, на высоте всего в восемьсот километров, находилась ближе всего к Земле, но были и другие, выполнявшие не менее важные задачи и расположенные значительно дальше от нее. Чем больше было это расстояние, тем больше, естественно, требовалось времени на полный оборот вокруг Земли. Наш «день» длился сто минут, а самым дальним станциям требовалось двадцать четыре часа на виток по орбите — что влекло за собой любопытные последствия, о которых я расскажу позже.

Назначение Ближней станции, как я уже объяснял, состояло в том, чтобы служить заправочным, ремонтным и пересадочным пунктом для космических кораблей, как улетающих, так и прибывающих. Для этого она должна была находиться как можно ближе к Земле. Ниже восьмисот километров было уже небезопасно — станция могла потерять скорость и упасть на планету.

А вот метеорологические станции находились на достаточном удалении от Земли, чтобы иметь возможность «видеть» как можно большую часть ее поверхности. Метеостанций было две, на высоте в девять с половиной тысяч километров, и они совершали оборот каждые шесть с половиной часов. Как и наша Ближняя станция, они двигались вдоль экватора. Это означало, что, хотя они могли видеть намного дальше на север и на юг, чем мы, данные о полярных областях были им недоступны или поступали к ним в сильно искаженном виде. Отсюда возникла необходимость в полярной метеостанции, орбита которой, в отличие от всех остальных, проходила над полюсами. Вместе три станции могли дать практически непрерывную картину погоды по всей планете.

На всех этих станциях проводилось также немало астрономических наблюдений, и там были построены несколько очень больших телескопов, свободно паривших на орбите, где их вес не имел значения.

Выше метеостанций, на высоте в двадцать четыре тысячи километров, пролегала орбита биологических лабораторий и знаменитого Космического госпиталя, где велись исследования в условиях невесомости и могли быть излечены многие болезни, неизлечимые в земных условиях. Например, сердцу не приходилось прилагать столько усилий, прокачивая кровь через тело, и потому ему мог быть дан отдых, невозможный на Земле.

Наконец, на высоте в тридцать пять тысяч километров находились три большие ретрансляционные станции. Им требовались ровно сутки, чтобы совершить один оборот, — и потому казалось, будто они постоянно висят над одними и теми же точками Земли. Связанные друг с другом направленными радиолучами, они обеспечивали телевизионное покрытие по всей планете. Не только телевидение, но и вся дальняя радио- и телефонная связь проходила через ретрансляционную сеть, создание которой на исходе двадцатого века произвело революцию в мировых коммуникациях.

Одна из станций, обслуживавшая Америку, находилась на 90 градусах западной долготы. Вторая, на 30 градусах восточной широты, покрывала Европу и Африку. Третья, на 150 градусах восточной долготы, обслуживала весь Тихоокеанский регион. На Земле не было места, откуда нельзя было бы связаться с той или другой станцией. А настроив приемное оборудование на нужное направление, больше не было необходимости его перемещать. Солнце, Луна и планеты могли всходить и заходить — но три ретрансляционные станции никогда не покидали своего постоянного места на небе.

Различные орбиты связывали друг с другом маленькие ракеты-челноки, летавшие не слишком часто. Вообще говоря, движение между станциями было не слишком оживленным — большая часть всего необходимого доставлялась непосредственно с Земли. Сперва я надеялся, что мне удастся посетить кого-то из наших соседей, но после нескольких вопросов стало ясно, что шансов у меня нет. Через неделю я должен был возвращаться домой, а в течение этого времени свободное место для пассажира вряд ли можно было найти. Как мне сказали — даже если бы и оно и нашлось, имеются куда более полезные грузы.

Я был на «Утренней звезде», наблюдая, как Ронни Джордан наносит последние штрихи на превосходную модель космического корабля, когда раздался сигнал вызова по радио. Это был Тим Бентон, оставшийся на станции. Голос его звучал крайне возбужденно.