Пески Марса - читать онлайн книгу. Автор: Артур Кларк cтр.№ 100

Немалая часть фильма должна была сниматься в интерьерах «Орсона Уэллса», который был оборудован в виде летающей киностудии. Все сцены, которые должны были сниматься внутри космического корабля, снимались здесь, на соответствующем фоне приборов, панелей управления и так далее. Однако самыми интересными должны были стать съемки за пределами «Орсона Уэллса».

В одном эпизоде Текс Дункан спасал мисс Лорелли, когда она, барахтаясь в открытом космосе, падала на приближающуюся планету. Студия «Двадцать первый век» гордилась тем, что Текс никогда не прибегает к помощи дублеров и сам выполняет опасные трюки, и мы все с особенным интересом ждали этого момента. Мы полагали, что нам будет на что посмотреть, и оказались правы.

* * *

Я пробыл на станции две недели и уже считал себя бывалым космическим волком. Мне казалось вполне естественным отсутствие веса, и я почти забыл значение таких слов, как «верх» и «низ». Мелочи же, подобные тому, что жидкости приходилось пить через трубочку, а не из чашек или стаканов, стали частью повседневной жизни.

Думаю, на станции мне по-настоящему недоставало только одного. Невозможно было принять ванну, как на Земле. Я очень люблю лежать в горячей ванне, и лежать подолгу, пока кто-нибудь не начнет колотить в дверь, чтобы удостовериться, не заснул ли я. На станции можно было только принять душ, причем приходилось стоять внутри цилиндра из ткани, плотно зашнурованного вокруг шеи, чтобы не разлетались брызги. Любой приличный объем воды попросту образовывал большой шар, который начинал плавать в воздухе, пока не ударялся о стену. Когда это происходило, часть его дробилась на капли, которые медленно разлетались во все стороны, а большая часть просто размазывалась по поверхности, которой он коснулся, создавая жуткую грязь.

На Жилой станции, где была гравитация, имелись ванны и даже небольшой бассейн. Все считали, что бассейн выполняет чисто декоративную функцию.

Члены экипажа, включая стажеров, уже считали меня «своим», и действительно, иногда я вполне мог выполнить ту или иную работу. Я старался узнавать как можно больше, не беспокоя других излишними вопросами, и заполнил четыре толстые тетради записями и зарисовками. Если бы я захотел, то, вернувшись на Землю, мог бы написать о станции целую книгу.

Теперь мне разрешали бывать почти везде, где мне хотелось, — при условии, что я должен был всегда оставаться на связи с Тимом Бентоном или командором. Больше всего меня привлекала обсерватория, где стоял маленький, но мощный телескоп, с которым я мог забавляться, когда им не пользовались другие.

Я мог без устали смотреть на простирающуюся внизу Землю. Проплывавшие под нами материки, как правило, не были скрыты облаками, и я мог наслаждаться чудесным видом территорий, над которыми мы пролетали. Земля под нами уходила назад со скоростью восемь километров в секунду. Если телескоп был правильно настроен, можно было довольно долго держать любой объект в поле зрения, прежде чем он исчезнет в тумане за горизонтом. Эту задачу выполняло маленькое автоматическое устройство в штативе телескопа — стоило навести прибор на что-нибудь, и он продолжал поворачиваться с нужной скоростью.

Таким образом, я мог каждые сто минут обозревать пояс, тянувшийся на север до Японии, Мексиканского залива и Красного моря. На юг обзор простирался до Рио-де Жанейро, Мадагаскара и Австралии. Это был прекрасный способ изучать географию, хотя из-за кривизны Земли более отдаленные страны выглядели несколько искаженными и их тяжело было узнать.

Пролегавшая над экватором орбита станции проходила прямо над двумя величайшими реками мира — Конго и Амазонкой. С помощью телескопа я мог заглянуть прямо в джунгли и без труда различить отдельные деревья и крупных животных. Мне также очень нравилось наблюдать за большим Африканским заповедником, поскольку там я мог найти почти любое животное из тех, которых я знал.

Немало времени я проводил, глядя и в другую сторону от Земли. Хотя я находился нисколько не ближе к Луне и планетам, чем когда был на Земле, теперь, из-за отсутствия атмосферы, я мог наблюдать во много крат более четкую картину. Огромные лунные горы казались столь близкими, что казалось, стоит только протянуть руку — и можно провести пальцем по их зазубренным вершинам. Когда на Луне была ночь, я мог видеть некоторые из лунных колоний, сверкавших в темноте, словно звезды. Но самым чудесным зрелищем был старт космического корабля. Когда у меня была возможность, я слушал радио и записывал время старта. Потом отправлялся к телескопу, нацеливал его на нужный участок лунной поверхности и ждал.

Сперва я видел лишь темный круг. Затем на его фоне неожиданно вспыхивала искорка, которая становилась все ярче и ярче. Она начинала увеличиваться, по мере того как корабль поднимался все выше и пламя его двигателей освещало все большую часть лунного ландшафта. В ярком бело-голубом свете я мог различить горы и равнины, сверкающие, словно днем. По мере того как корабль набирал высоту, круг света становился все шире и слабее, пока наконец снова не воцарялась космическая тьма. Взлетающий корабль превращался в крошечную яркую звездочку, быстро движущуюся на фоне темного диска Луны. Несколько минут спустя звездочка исчезала — это корабль покидал орбиту Луны. Через тридцать или сорок часов он выходил на орбиту станции, и я наблюдал, как его экипаж выходит из шлюза — столь же беззаботно, как если бы они просто слетали на вертолете в соседний город.

За время пребывания на станции я написал больше писем, чем за год дома. Все они были очень короткими, и все заканчивались словами: «P. S. Пожалуйста, пришлите мне обратно конверт для коллекции». Это был единственный способ собрать набор марок космической почты, который должен был стать предметом зависти для всех ребят в нашем районе. Мои дальние тетушки и дядюшки, вероятно, тоже очень удивились, получив от меня весточку. Прекратил я переписку только тогда, когда у меня закончились деньги.

Я также дал одно интервью телевидению — по двусторонней связи находившемуся на Земле телеведущему. Похоже, мое путешествие на станцию вызвало немалый интерес, и всем хотелось знать, как у меня идут дела. Я сказал, что дела у меня идут прекрасно и что я не хочу возвращаться — по крайней мере, в ближайшие месяцы. Мне еще многое нужно было сделать и увидеть — к тому же работа съемочной группы «Двадцать первого века» шла полным ходом.

Пока техники занимались последними приготовлениями, Текс Дункан учился пользоваться скафандром. Обучать его поручили одному из инженеров, и вскоре мы услышали, что тот не самого лучшего мнения о своем ученике. Мистер Дункан был чересчур уверен, что знает ответы на все вопросы, а поскольку он умел летать на реактивном самолете, то полагал, что столь же легко справится и с такой мелочью, как скафандр.

Когда начались съемки в открытом космосе, я занял лучшее место среди зрителей. Группа работала примерно в восьмидесяти километрах от станции, и мы отправились туда на «Жаворонке» — нашей личной яхте, как мы иногда его называли.

«Двадцать первому веку» предстояло решить довольно своеобразную проблему. Можно было подумать, что теперь, когда они ценой немалых усилий и расходов вывели своих актеров и камеры в космос, им остается лишь начать снимать. Но обнаружилось, что не все так просто. Прежде всего, освещение оказалось совершенно неподходящим…