Молчание ягнят - читать онлайн книгу. Автор: Томас Харрис cтр.№ 46

В изображении дома нужно найти рисунок без излишних деталей, обещающих розовое будущее, — детских колясочек перед домом, занавесочек, цветочков во дворе.

Настоящие транссексуалы рисуют два типа деревьев: пышные, машущие ветвями ивы или то, что можно назвать темой кастрации. Это деревья, обрезанные краем рисунка или краем бумаги; кастрационные образы на рисунках истинных транссексуалов полны жизни. Цветущие и плодоносящие обрубки. Это очень важное отличие. Они совсем не похожи на испуганные, мертвые, искалеченные деревья, нарисованные людьми с нарушениями психики. Вот прекрасная мысль: дерево Билли будет устрашающим. Я не слишком быстро?

— Нет, доктор Лектер.

— Транссексуал почти никогда не изображает себя обнаженным. И пусть вас не вводят в заблуждение часто встречающиеся параноидальные идеограммы на карточках ТАТ — это весьма обычно у тех транссексуалов, которые часто переодеваются в платье противоположного пола: они нередко имели столкновения с полицией. Резюмировать?

— Да, мне хотелось бы услышать резюме.

— Вам следует достать список людей, получивших отказ во всех этих изменяющих пол центрах. Прежде всего проверьте тех, кто был отвергнут из-за судимости, а среди них обратите особое внимание на домушников. Среди тех, кто пытался скрыть судимость, ищите людей с тяжелыми отклонениями в детской психике, связанными с насилием. Возможно, с изоляцией от общества в детстве. Затем обратитесь к тестам. Вы ищете мужчину, белого, возможно, не достигшего тридцати пяти лет, довольно крупных размеров. Он не транссексуал, Клэрис. Он только думает, что это так. И он озадачен и разозлен, потому что ему не хотят помочь. Это все, что я хочу вам сказать, пока не познакомился с делом. Вы ведь оставите его у меня?

— Да.

— И фотографии.

— Они в деле.

— Тогда вам лучше поспешить и приняться за работу с тем, что вы имеете, Клэрис. Посмотрим, как вы справитесь.

— Но мне надо знать, как вы…

— Не жадничайте, Клэрис, не то мы обсудим все остальное на следующей неделе. Возвращайтесь, когда наметится некоторый прогресс. Или не наметится. И еще, Клэрис…

— Да?

— В следующий раз вы расскажете мне о двух вещах. Что случилось с той лошадью, это первое. Второе, что мне хотелось бы знать… как вы умудряетесь подавлять гнев?

За ней пришел Алонсо. Она шагала по коридору, прижав к груди свои записи и опустив голову. Пыталась удержать в памяти все, что услышала. Всем своим существом стремясь прочь отсюда, на свежий воздух, она даже не взглянула в сторону кабинета Чилтона, когда шла мимо.

В кабинете доктора Чилтона, пробиваясь сквозь щель под дверью, горел свет.

Спрятанные глубоко под землю от ржавой балтиморской зари, зашевелились обитатели отделения для особо опасных. Там, внизу, где никогда не наступала тьма, смятенные духом начинали день, словно устрицы в бочке, раскрывая раковины навстречу утраченному морскому приливу. Те Божьи создания, что заснули, устав от рыданий, пробуждались теперь для новых слез; буйные прочищали глотки для новых воплей.

Доктор Ганнибал Лектер стоял недвижимый и прямой в конце коридора, лицом почти упираясь в стену. Словно старинные напольные часы, он был накрепко прибинтован широкими сетчатыми полотнищами к высокой спинке ручной тележки — такими пользуются перевозчики мебели. Под полотнищами на нем были смирительная рубашка и ножные путы. Хоккейная маска на лице пресекала возможные поползновения кусаться: эффект тот же, что и от намордника, зато дежурным не так мокро ее снимать.

За спиной доктора Лектера малорослый и сутулый санитар мыл камеру. Барни наблюдал за его работой — эти уборки проводились раз в три недели — и в то же время проверял, не пронесли ли что-нибудь в камеру контрабандой. Санитары обычно очень спешили — им было жутко в этой клетке. Барни и за ними проверял. Он вообще все проверял и ничего не упускал из вида.

Барни имел особую привилегию быть личным тюремщиком доктора Лектера, потому что он никогда не забывал, с чем он имеет дело. Два его помощника смотрели по телевизору записанный на пленку обзор хоккейных матчей.

Доктор Лектер развлекался, его феноменальная память в течение многих лет позволяет ему находить себе развлечения, стоит только захотеть. Ни страхи, ни стремление к добру не сковывают его мышление; так физика не могла сковать мышление Мильтона. [54] В мыслях своих он свободен по-прежнему.

Его внутренний мир полон ярких красок и запахов, но почти лишен звуков. И в самом деле, сейчас ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать голос покойного Бенджамина Распая. Доктор Лектер размышлял о том, как он отдаст Джейма Гама Клэрис Старлинг; полезно поэтому было вспомнить Распая. Вот он, этот жирный флейтист, в последний день своей жизни на врачебной кушетке в кабинете доктора Лектера. Он рассказывает своему психиатру о Джейме Гаме:

«В Сан-Франциско у Джейма Гама была комната в ночлежке: ничего более гадкого и вообразить себе невозможно. Стены какого-то баклажанного цвета с психоделически [55] яркими и безвкусными нашлепками светящейся краски тут и там — следами пребывания в ней хиппи несколько лет назад; все старое, грязное, обветшалое.

Джейм — ну, ты знаешь, это его имя, оно и в самом деле так записано в метрике, оттуда он его взял и требует, чтобы его произносили „Джейм“ — как Джеймс. Только без „с“, не то он прямо синеет от злости, хоть это и явная ошибка. В больнице напортачили, когда записывали, ведь уже тогда нанимали работничков, чтоб подешевле, а они толком даже имя написать не могли. Сейчас тоже так, только еще хуже: жизнью рискуешь, отправляясь в больницу. Ну и вот, Джейм сидел на койке в этой кошмарной комнате, голову на руки опустил, лицо в ладони спрятал: его уволили из антикварного магазина, где он работал. Он опять сотворил это.

А я еще раньше говорил ему, что не потерплю ничего такого. Ну и вот, как раз тогда в мою жизнь вошел Клаус. Джейм, знаешь ли, не настоящий гей, это просто его в тюрьме научили. На самом деле он вообще никакой, вроде у него внутри совсем пусто — ничего нет, ну и вот, он рвется эту пустоту заполнить хоть чем-нибудь и злится, что не получается. Когда он входил в комнату, она казалась еще более необитаемой. Он ведь своих деда с бабкой убил, когда ему всего двенадцать лет было. Как ты думаешь, такая непредсказуемая личность должна создавать хоть какой-то эффект присутствия, а?

Ну и вот, сидит он без работы, опять сделал это с каким-то бродягой несчастным. Меня уже тогда не было. Он пошел на почту и забрал письма и посылки для своего бывшего хозяина в надежде, что сможет что-нибудь продать. И там была посылка из Малайзии или откуда-то из тех краев. Он ее открыл трясущимися от жадности руками, а там — чемодан с дохлыми бабочками, прямо так, россыпью.