— Ну это, без сомнения, вам удалось.
— Ей кажется, это будет полезно — если ты увидишь, как
хорошо идут мои дела.
— Да. Ты выглядишь… такой нормальной.
— Я и есть нормальная. Очень приятное ощущение.
Я покачал головой, пытаясь сквозь путаницу всплывающих в
сознании воспоминаний сообразить, как лучше поступить. Вот-вот должна была
появиться Ласи. Может, имеет смысл сбежать и попытаться перехватить ее? Если
Ласи в присутствии Сары брякнет что-нибудь не то, Дозор может догадаться, что
она слишком много знает.
Я посмотрел в окно, в поисках Ласи обшаривая взглядом улицу,
запруженную спешащими людьми. Однако мой взгляд быстро вернулся к сидящей
напротив девушке — Саре, живой, благополучной и вполне человечной.
Нет, пока я сбежать не мог, сначала нужно разобраться.
— Что произошло?
Сара задумчиво прожевала кусок гамбургера и проглотила его.
— Ну, сначала один придурок наградил меня болезнью.
— Ох! — Я отхлебнул кофе и нахмурился, ощутив вкус
горечи. — Не успел попросить у тебя прощения. Видишь ли, я не знал…
— Ну да, да. По-моему, так мы оба хороши. Безопасный
секс, ля-ля-ля. — Сара вздохнула. — Потом со мной случилась…
небольшая авария. Ну, ты видел, как это происходило.
— Да, пока ты не исчезла.
Глядя в окно, Сара сделала глубокий вдох.
— То, чего ты не видел, и для меня тоже как в тумане.
Как долгий кошмар, сон, в котором я постоянно испытывала голод. — Она
содрогнулась. — И ела, ела… А потом снова появился ты и спас меня. —
Она устало улыбнулась и откусила очередной кусок.
— Спас тебя? — Такой подход никогда не приходил
мне в голову. — Это меньшее, что я мог сделать. Но, Сара, как ты стала
нормальной? Так быстро?
— Хороший вопрос, и он кое о чем мне напомнил. —
Она достала пузырек с таблетками, вытряхнула две на ладонь и проглотила. —
По две во время каждой еды.
Я удивленно уставился на нее.
— Значит, существует лекарство?
— Конечно. Мне вправили мозги примерно через шесть
часов после того, как я оказалась в Монтане.
— Когда это произошло? Я имею в виду лекарство.
— По крайней мере, семьсот лет назад.
Снова выплыли эти семьсот лет.
— Чума? Это не имеет никакого смысла, Сара.
— Имеет, Кэл. Послушай, я здесь для того, чтобы
рассказать тебе все. Доктор велела.
Она вгрызлась в свой гамбургер, торопясь поскорее прикончить
его.
— Какой доктор? Проликс?
— Ага, Шринк. Она рассказала мне о том, что
надвигается. — Сара перевела взгляд на толпу на тротуаре, а потом на свой
гамбургер с оттенком мгновенно вспыхнувшего подозрения. — По их мнению,
мне можно есть такие вещи, учитывая, чем я питалась в последнее время. Поэтому
и послали меня. — Она откусила еще кусок. — Знаешь, у них нет времени
возиться со мной, да и с тобой тоже. Время взглянуть в лицо фактам, Кэл.
Внезапно на меня навалилось нечто вроде клаустрофобии; я
почти физически ощущал давление густого запаха множества сидящих за соседними
столиками людей и прохожих на улице.
— Болезнь вышла из-под контроля? И мы вот-вот проснемся
в одном из этих фильмов насчет зомби и апокалипсиса? Паразит начнет
распространяться с такой скоростью, что его не остановить?
— Нет, Кэл. Не глупи. Болезнь под контролем, все путем.
Просто сейчас паразит демонстрирует свое истинное лицо.
— Что он делает?
— Управляет, заставляет вещи происходить. Таким
способом, каким и предполагалось. Ночной Дозор всегда просто поддерживал
систему, подавляя мутации и дожидаясь, пока старый штамм вернется.
Я покачал головой.
— Не понимаю.
Сара подняла в одной руке вилку, в другой нож и перевела взгляд
с одного на другое.
— Ладно. Есть две версии паразита. Новая и старая.
Понятно?
— Два штамма. — Я кивнул. — И у нас с тобой
новая.
Сара вздохнула.
— Нет, умник, у нас с тобой старая.
Первоначальная. — Она потрясла пузырьком с таблетками. — В основном
это мандрагора и чеснок. Классический рецепт. Люди утратили контроль над этим
заболеванием семьсот лет назад, а до тех пор справлялись с ним.
— Во времена чумы утратили?
— Точно. Именно тогда проявил себя новый штамм. —
Сара покачала головой. — Обвинять в этом нужно инквизицию. Ну, когда
христианам вбивали в голову, что коты — это зло, и они начали пачками убивать
их. Для старой версии паразита это было плохо — ведь ему приходилось прыгать
туда и обратно между людьми и кошками.
— Правильно… это мне известно. Но что такое эта старая
версия?
— Обрати внимание. Кэл. Наступают тысячетрехсотые годы,
и все убивают котов. Поскольку котов практически не остается, резко
увеличивается популяция крыс. Контакты человек — крыса учащаются, самые разные
заболевания эволюционируют, повсюду блохи и клещи, ля-ля-ля. — Она
взмахнула рукой. — Чума.
— М-м-м… Думаю, ты немного упрощаешь.
Она фыркнула.
— Я не собираюсь получать степень по биологии. Я
простой философ-новичок, который ест людей. Но вот тебе биофилософская версия:
появился новый штамм паразита, перескакивающий с крыс на людей и обратно без
котов. Конечно, как у всякого нового штамма, с оптимальной вирулентностью
получилась неразбериха; новые инферны более склонны к насилию, их труднее
контролировать. Настоящее кино про зомби, как ты и сказал.
— А старый штамм ушел под землю.
— Совершенно верно. — Сара улыбнулась. — Они
так и говорили — что ты поймешь.
— Но это происходило в Европе, а здесь у нас Нью-Йорк.
— Крысы пробираются куда угодно, Кэл. Им нравятся
корабли, и, конечно, новые паразиты заставили их отправиться в Новый Свет. И
даже здесь старый штамм ушел на глубину.
— Но сейчас он поднимается наверх. Почему мы с этим
миримся? Почему старые носители скрывают это от остальных в Дозоре?
— Отличные вопросы, — Она медленно покивала,
прожевывая последний кусок гамбургера. — Вот чего вы, ученые, похоже,
никогда не понимаете: «почему» всегда важнее, чем «как».
— Сара, просто ответь мне!
— Ладно. — Она приложила ладони к столу. —
Чувствуешь?
Я заглянул в свою чашку кофе — отражение ламп на ее
поверхности слегка подрагивало.
— Ты имеешь в виду проходящий под нами поезд подземки?
Она покачала головой и закрыла глаза.
— Прислушайся получше. В смысле, постарайся
почувствовать.