Винляндия - читать онлайн книгу. Автор: Томас Пинчон cтр.№ 71

— Здрасьте, публика.

Такое лицо у неё он уже видел, только не знал, что оно значит.

— Слыхал про Драпа?

Хауи вышел на кухню, открыл холодильник и встал, уставясь внутрь.

— He-а, что случилось?

Парочка опять засмеялась, любительский, нескладный ржач, будто бы силы, что они выпускали на волю, были им в новинку, и с чем-то большим они уже вряд ли справятся.

— Эй! — крикнул Рекс, — думаешь, где он сейчас?

— Дома в постельке, — Френези пронзительно и придушенно мажа слова.

— На-мано! Можем и прям щаз. А?

— Можем план разработать и выполнить его, без порывов.

Его? не понял Хауи. В дальнем углу морозилки он нашёл банан в шоколаде из Эрмоса-Бич, весь кристаллический от неотмороженного снега, и забрёл обратно.

— А вы чего, ребята, на Драпа злитесь или что?

Парочка на тахте переглянулась, и Френези промолвила:

— Думаешь, ему надо сказать?

— Конечно, — Рекс с дополнительным сердитым смешком. — Кому расскажет старина Хауи?

— Но если вдуматься… — начал Хауи.

Поздняк.

— Драп — подсадка ФБР, — сообщила ему Френези. — Его задание — вывести нас когда-нибудь на не тот участок тропы, и угадай, кто нас там будет ждать.

— Ой да ладно, кто сказал?

— Он сам говорит.

— Эк. — У Хауи мгновенно пересохло во рту, и мороженый банан обратился в опилки. Блескоглазое отсутствие юмора в комнате втянуло в свой вакуум и по всей его ёжащейся душе холодную уверенность, что не дурака они валяют. — Не, слушьте, народ, если Драп на самом деле вам сказал, что он из ФБР, то надо всё членство сюда подтянуть, всех, собрать собрание, выложить всё.

— Ох блядь, Хауи, — она вдруг рассвирепела, — детсадовские игры.

— Они нас убивают, чувак, — Рекс убедительно, лицом к лицу, — запирают нас в свои федеральные кичи, обычные и психушки, хавают нас скопом, вот с кем он всё время работал. Притворялся. Доносил им на нас?

— Но, — Хауи теряя веру в свои доводы, — если они такие проныры, что крота нам засадили, за ними ж и соврать про Драпа не заржавеет, нет?

— Чего тебе надо, Хауи, — Френези гарцуя взад-вперёд, как рок-музыкант с микрофоном, словно бы перенаправляя энергию, которая доведёт её до шкод, — он мне сам сказал, вслух и громко, собственным ртом.

— Но с чего именно тебе?

Ох, как же она в него глазами-то пальнула — ничего добрее не могли они сказать, кроме: «Сам подумай».

Хауи, знавший, что может расплакаться, если это затянется, произнёс:

— Сплошь большая, блядь, игра, ладно — значит, теперь он засветился, игра окончена.

— А, а, — Рекс чуть не щерясь, — теперь нам начислили дополнительное время для скоропостижной кончины.

Френези подошла и взяла лицо Хауи в свои ладони, мягко, однако сохраняя за собой более энергичные опции.

— Ты живёшь на той же планете, что и мы все, — и каждую ночь они забирают нас, и бьют нас, и ебут нас, и мы иногда умираем. Неужто никто из вас, детки, не врубается, у нас либо 100 %-ная солидарность без дураков, либо просто ничего не выйдет. Драп такое вот предал, и это было трусливо, потому что легко, птушто он знал: мы ни кому не можем давать от ворот поворот, в конце дороги, блядь, фашизм, поэтому берём всех, и лицемеров, и двойных агентов, и изгоев на лето, всех маргиналов со дна соскребаем, к кому никто больше и не притронется. Вот такой и началась HP3 — да и мы сами, вообще-то, не забыл? Всенощное Укрытие. Огонёк над дверью в этой тьме Амерайха, за которой не откажут никому? Драп всё помнит.

Она умела взламывать такие простые замки, как у Хауи. Смутившись, тот потянулся к Ящику, чпокнул выключателем, присосался к экрану и начал кормиться.

— Что я тебе говорил? — воскликнул Рекс. — Хауи чёткий.

— Хауи, как ты считаешь, мы сюда софиты можем поставить?

— А? Вертак отсоединить, всё. А вы чего удумали?

— Пригвоздить его моим «Скупиком», сунуть в рожу радиомикрофон, никакой пощады.

— Забрать у него душу, чувак, — напомнил ей Хауи.

— Уже изъята, — сказал Рекс.

Френези тут оказалась сама по себе, импровизировала. Она знала, что запутывает Рекса, использует его против Драпа, не уверена, что хочется ей, знала — этого хочет от неё Бирк, понятно-то со дня торнадо, но как ей было сесть, даже лечь, и хоть отчасти это оговорить? Да и с кем? Пришлось бы рассказать всё, безмолвно, какой-нибудь ДЛ, кто чудесным образом её простит, конкретной Саше, кому много лет назад возможно было рассказывать что угодно. Собеседники понарошку, куклы в кукольном доме. Френези раньше какое-то время считала, будто её тяга поговорить будет нарастать так, что совсем отобьётся от рук, пока она уже не станет бессильна её контролировать и закончит свои дни полоумной тёткой на автобусной остановке на лавочке, что вдоль нескончаемого бульвара на плоскости, говорит без продыху вслух, как астроном, выискивающий в космосе жизнь, в доблестной скудной надежде, что к нему кто-то начнёт прислушиваться. Однако на практике она лишь поднималась одно утро за другим, пока в некий миг не поняла, что достаточно адаптировалась к тому, чем становилась. Дом в каньоне Кулито [106] , где она кинула кости, имел веранду из секвойи, со столом и стульями, где она могла сидеть ранними утрами, пить травяной чай и притворяться — её опасный порок, — что она сама по себе, без всякой юридической истории, никакой политики, просто средняя калифорнийская цыпа, невидимая, уравновесилась на городской окраине жизни, для неё ещё возможно что угодно. Хоть она тогда ещё и зависала на солнечной стороне 25-ти, всё равно чувствовала себя какой-то ветераншей блюза, всю жизнь пела по всяким латринам, вся в долгах как в шелках, пережила насилие, и всё это уже позади, поэтому такие вот ранние прохладные минутки на палубе, когда она их может отыскать, с незримым птичьим бредом, солнцем в древесных верхушках, музыкой по радио, дровяным дымом, а с другой стороны каньона визжат младенцы, стали тем, что ей драгоценно, ради такого часто и живёшь. В жизни её то был единственный покой: Бирк шлёт всё более шизанутые директивы, плюс звонит среди ночи, к смятению сожителей, требует ещё одного оклахомского рандеву, а у Драпа ебля всякий раз, когда они встречались, всё неистовей, ему всё неподконтрольней, так он, если всё сложится, и в Книгу Гиннесса однажды попадёт, пока же лишних очков за эмоциональную зрелость отнюдь не набирает, третирует её круглосуточно, орёт на всех прочих. Он становился всё истеричней, а Порча, ныне каждодневно у него, не говоря уж у Френези, под самым носом, казалось, всё мрачней центруется. Пристальный читатель намёков, которых не видели прочие, она знала — виделось в её неотвратимом взоре, стоило пересечься их с Френези дорожкам, — что та близка с её мужем из соображений иных, нежели сексуальные, а таковых может быть лишь парочка. Порча поделилась своими тревогами с ДЛ, которая раз-другой в неделю ездила с нею в додзё в Редондо-Бич. Несмотря на различия рангов, они выяснили, что способны разминаться вместе часами и думать, что прошли всего лишь доли часов. Сообщались друг с другом они, по большей части, посредством собственных тел — а когда разговаривали, выходило до странности околично, неохотно. Но обе видели, призрачно, отвергнуто, охраняемо, другую Френези, доступ к которой им воспрещён. ДЛ, конечно, было больней — такое она могла б ожидать от любовника, но чёрт, они ж с ней партнёры.