Чудо и чудовище - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Резанова cтр.№ 81

Когда праздничная служба окончилась, и Далла вышла на пологие ступени храма, у Бихри все было готово. Он очистил лестницу от народа, чтобы выпускать на нее просителей, вернее, просительниц, по одной.

… И, как только кольцо телохранителей слегка разомкнулось, к Далле бросилась какая-то женщина в темном домотканом платье, наверное, праздничном, но таком бедном и грубом среди множества ярких и пестрых нарядов. Из-под шерстяного полосатого платка падали светлые косы, заплетенные от висков – то ли русые, то ли седые. Потому что женщина была отнюдь не молода. Она рухнула на колени перед Даллой. Обычаи Маона вовсе не требовали этого, достаточно было поклониться. Однако настроение, царящее вокруг, было таково, что Далла вовсе не удивилась.

– Что тебе нужно от меня, добрая женщина? – спросила Далла.

– Ничего. – Плечи просительницы вздрагивали. – Я только хотела увидеть тебя… Хоть раз в жизни…

Царица облегченно вздохнула. Если бы желания всех просителей были такими же! Она милостиво склонилась к женщине, собираясь сказать ей что-нибудь ласковое. Та, словно в ответ, подняла голову, и слова замерли у Даллы в горле.

Увядшее, покрытое буроватым загаром лицо было Далле незнакомо. Но полные слез глаза под выцветшими ресницами были того редкостного цвета, что Далла видела только у двоих людей. У своего первенца Катана. И у себя самой – в зеркале.

Зеркало!

Далла сглотнула, и ей показалось, будто она проглотила меру сухого песка.

– Как твое имя?

– Самла…

Слабая надежда на случайное совпадение угасла. Бероя называла это имя. "Офи и его жена Самла."

Вот сейчас все и начнется. Сейчас она крикнет… назовет… выдаст.

Но женщина молчала. Слезы струились по ее щекам, трясущиеся руки тянулись к Далле, однако не касались ее.

– Бихри! – услышала царица свой голос.

Глава телохранителей оказался рядом.

– Прикажи, чтобы эту женщину доставили во дворец. Проследи, чтоб никто не говорил с ней. И пусть подойдут мои служанки. Я устала, и ни с кем не буду вести бесед.

Бихри взял просительницу за локоть, поставил на ноги. Она, словно зачарованная, двигалась туда, куда ей указали. На губах ее блуждала растерянная улыбка.

Служанки подхватили Даллу под руки и принялись обмахивать ее опахалами. А наместник распорядился доставить кресло на носилках. Откуда оно взялось так скоро, Далла не спрашивала. Наверное, отобрали у кого-то из богатых паломников. Но это не имело никакого значения.

В кресле Далла и проделала обратный путь. Ноги не шли – подгибались.

– Доченька…

Далла вздрогнула. Бероя называла ее так же. Но к этому Далла привыкла. А голос этой женщины … и слова, которые она может произнести…

Они сидели в полумраке. В этой комнате не было окон, светильников же Далла зажигать не велела. Дверь была заперта изнутри, и Далла приказала Бихри самому стеречь снаружи.

– Прости меня, доченька…

Простить? Надо было думать, прежде чем принародно бросаться к ногам царицы.

Но оказалось, что женщина имеет в виду совсем другое.

– Прости, что отдала тебя… я не хотела. Они заставили меня… Бероя и Офи. Но я сделала это ради тебя! Ты красавица, ты должна жить в богатстве, а мы голодали… Потом стало лучше, но ведь ты – царица…

– А где… Офи? – У нее язык не повернулся произнести "отец".

– Здесь, в городе. Мы живем в Илае, но когда прошел слух, что ты будешь в Маоне, я уговорила его поехать.

– Он был с тобой у храма?

– Нет, он не пошел туда. Он, наверное, в харчевне у старого храма Хаддада, сидит, пьет. Офи много пьет теперь, такое несчастье… это давно началось, как только мы тебя потеряли… – смеясь и плача, Самла спешила разом выложить все, протянуть нить, скрепящую разрыв в двадцать четыре года.

Далла прервала ее.

– А та… с вами?

– Кто?

– Ну, она… которая…

– Не думай о ней, доченька, красавица моя.

– Вы убили ее?

– Нет, что ты! Нельзя проливать княжескую кровь, это великий грех, только богам и царям прощается… Я выкормила ее, но она была плохой девочкой. Она была злой, жестокой… убила человека, ты и представить не можешь! Мы прогнали ее в пустыню. Это было давно, и мы ничего о ней не слышали. Наверное, умерла.

"Я ничего о них не слышала. Наверное, умерли", – сказала Бероя о своем брате и его жене, и вот они появились из тьмы . И теперь – то же самое снова.

– Она была настоящим чудовищем, мы так страдали из-за нее, – говорила Самла, точно повторяя давно затверженное заклинание.

– Где вы остановились в Маоне?

– Нигде. Мы ночуем на улице, у той харчевни. У нас есть чем заплатить за ночлег, мы не нищие, не думай… Но в городе полно паломников, для нас не нашлось места в гостиницах и постоялых дворах. Ничего, сейчас тепло…

– Вы не останетесь там. С этого дня я буду заботиться о вас… – Какое-то темное вдохновение обрушилось на Даллу, подхватило и повлекло за собой. – Вы будете при мне. Но скажи мне – кто-нибудь еще знает?

– Никто! Никто, клянусь тебе. Даже она… Дарда. Мы ни словом, никогда…

Далла не поверила ей. Но продолжала.

– Так дай же мне слово и в том, что отныне и впредь никому не проговоришься. Потому что это будет смертью для меня, и смертью мучительной.

Самла побледнела, услышав это. На лбу ее выступила испарина. Она прошептала:

– Клянусь чревом, тебя выносившим, и сосцами, тебя питавшими, что никогда никому не открою тайны…

Говоря, она инстинктивно провела рукой по груди и животу.

– А муж твой?

– Я ручаюсь за него. Он и вообще неразговорчив. Разве что, когда выпьет…

– Хорошо. Отныне ни о чем не беспокойся. Я найду возможность… найду способ все устроить.

Далла отомкнула отодвинула засов и крикнула: – Бихри!

Начальник телохранителей появился на пороге.

– Слушай меня. Пойдешь с этой женщиной, разыщешь ее мужа. Потом доставишь их в странноприимный двор Мелиты. Пусть этих двоих поместят в особом доме. Неважно, что скажут храмовые служители. Это мой приказ. Разместив их, возвращайся доложить мне. – Она повернулась к Самле. – Ступай с этим человеком, и повинуйся ему. Я еще сегодня пришлю тебе весть.

Самла быстро закивала, поправила съехавший на плечи полосатый платок, надвинув его до бровей, и вышла вслед за Бихри.

Выждав несколько минут, Далла прошла к себе в спальню. Ей было душно здесь, голова кружилась. В спальне, выходившей на террасу, было прохладнее, но лучше царице не стало. Рассеянный предзакатный свет казался слишком резким, платье из легкой заморской ткани сдавливало грудь так, будто было отлито из свинца. Далла приказала служанкам переодеть себя, а затем отправила их вон. Ей необходимо было остаться одной. Каким-то чудом ей удавалось сохранять внешнее спокойствие, но внутри ее колотило.