— Но не три года.
Мой голос переставал быть свистящим шепотом. И я не
собиралась двинуть Жан-Клода. Уже хорошо.
— Три года — за то, что она чуть тебя не убила? Я бы ее
мог оставить там еще на три года, и этого все равно было бы мало.
— Я не собираюсь обсуждать, справедливо это наказание
или излишне, я вообще ничего обсуждать не собираюсь. Я могу только одно
сказать: я хочу ее оттуда выпустить. Я не могу допустить, чтобы она провела там
даже еще одну ночь. От нее уже почти ничего не осталось.
Он взглянул на гроб:
— Ты его не открывала, откуда ты знаешь, что там
внутри?
— Я хотела узнать, как Дамиан. И немного использовала
магии, чтобы заглянуть в оба гроба.
— И что ты обнаружила?
— Что моя некромантия узнает Дамиана. И что Дамиана там
нет. Вроде бы исчезла его личность. Нет того, что составляло его суть.
Жан-Клод кивнул:
— С вампирами, которые не имеют силы Мастера и не будут
иметь никогда, часто бывает так, что Мастер Города или их создатель дает им
возможность существовать в виде сильных объектов. Отрежь эту связь, и они вылиняют.
Вылиняют, сказал он. Как про штору, слишком долго
провисевшую на солнце, он говорит про живое существо. Ладно, в некотором смысле
живое.
— Так вот, Гретхен давно уже вылиняла начисто. Почти
ничего не осталось. Если она проведет там еще ночь, ее там может и не
оказаться.
— Она не может умереть.
— Возможно, но разрушиться... — Я покачала
головой. — Мы должны ее оттуда выпустить сегодня же, или можно с тем же
успехом сделать в нее контрольный выстрел.
— Оставь Дамиана в гробу еще на ночь, и я соглашусь выпустить
Гретхен.
— Нет. Дамиан — одичавший вампир. Чем дольше он в этом
виде пробудет, тем меньше шансов вернуть его к норме.
— Ты действительно считаешь, что еще одна ночь нанесет
ему непоправимый ущерб? — спросил Жан-Клод.
— Я не знаю, зато знаю, что, если я стану ждать до
завтра, а ущерб окажется непоправимым, я всю жизнь буду ломать себе голову,
было ли все дело в этой единственной ночи.
— Тогда у нас проблема, ma petite.Сейчас набирается
горячая ванна для одного выпущенного вампира. У нас здесь, в «Цирке», только
одно помещение для подобного процесса восстановления.
— А зачем ванна? — спросила я.
— Их надо возвращать к жизни, к теплу. Этот процесс
необходимо вести осторожно, поскольку есть риск наступления истинной смерти.
— Постой-постой. Вампир может быть заперт в гробу вечно
и не умереть, но освобождение может его убить? Что-то я не понимаю.
— К гробу они приспособились, ma petite.А выпустить их
оттуда после достаточно долгого времени — шок для всего организма. Я видел, как
в этих случаях вампиры умирали.
Я знала, что он не стал бы лгать. Слишком у него был
несчастный вид при этих словах.
— Ну так бросим их в одну ванну, большое дело!
— Это действительно большое дело, ma petite.Внимание и
силы, необходимые для приведения в чувство, нельзя делить между ними. Чтобы
вернуть к норме одного, мне потребуется все, что у меня есть. И я не могу
делить усилия, подвергая риску их обоих.
— Я знаю, что ты сотворил Гретхен, но Дамиана создал не
ты. Его связи с тобой как Мастером Города разорвались, когда он стал моим, так
что ты не его Мастер ни в каком смысле. Я его Мастер.
— Да.
— Так не моя ли это работа — вернуть Дамиана, потому
что мистическая связь у него со мной, а не с тобой?
— Если бы ты была воистину его Мастером, вампиром, я бы
был согласен. Но ты, при всех своих талантах, пока еще человек. Есть вещи,
которых ты для него сделать не можешь, и есть многие вещи, которых ты просто не
знаешь.
— Например?
Он покачал головой:
— Это сложный процесс, требующий специальных умений.
— Которыми ты владеешь в совершенстве, —
поддакнула я.
— Не надо такой скептической интонации, ma petite.У
нашей госпожи я входил в группу... скорой помощи. Она часто наказывала, а нам
приходилось разбираться с последствиями. Такой у нее был образ действий.
— Мы? — переспросила я.
— Ашер и ваш покорный слуга.
— Значит, Ашер знает, как это делается.
— Oui,но он тоже не Мастер Дамиана.
— Он — нет, а я — да. Если у Дамиана еще есть Мастер,
то это я. Тогда ты займешься Гретхен, мне одолжишь Ашера, и он мне расскажет,
что делать с Дамианом.
— После этого представления в спальне ты готова ему
верить?
— Я готова вверить ему свою жизнь, как и ты.
— Но не свое сердце, — возразил Жан-Клод.
— Почему его так разозлило, когда он увидел тебя с
Микой? — спросила я. — Он почти такое же видел и с Ричардом, и со
мной.
— Я думаю, что ты, как мой слуга-человек, и Ричард, как
мой подвластный волк, мои по праву, и вы уже были, когда Ашер переехал в
Сент-Луис. Мика не мой зверь, его ничто со мной непосредственно не связывает.
Для тебя он Нимир-Радж, но для меня — никто.
— И? — спросила я.
— Ашер готов был делить меня с тобой и Ричардом, потому
что вы принадлежите мне. А этот Нимир-Радж — посторонний мужчина, который
пользуется моей благосклонностью, которой не пользуется Ашер.
— Но Мика еще не пользуется твоей благосклонностью — в
прямом смысле. Пока еще.
Жан-Клод едва заметно улыбнулся:
— Это верно, но Ашер смотрит на это по-другому.
— Если бы не мои... социальные комплексы, ты бы уже был
с Ашером?
Он рассмеялся — резким звуком, не тем, который плясал у меня
по коже, нет, этот лишь наполнил его лицо ликованием.
— Социальные комплексы — ах, ma petite,как это
великолепно сказано!
Я насупилась:
— Ты можешь просто ответить?
Смех стих постепенно, почти как у человека, без той резкой
перемены, которая у него обычно бывала.
— Вероятно, мы с Ашером пришли бы к пониманию, если бы
мне это не стоило тебя, ma petite.
—К пониманию. А теперь кто манерничает?
Он по-галльски пожал плечами — это значило все и ничего.
— Ma petite,грубая честность была бы тебе неприятна.
— Ладно. Если бы я это стерпела, ты бы взял себе Ашера
обратно в любовники?
Он задумался и потом ответил:
— Я не знаю, ma petite.
—Я знаю, что ты его любишь.