Суть дела - читать онлайн книгу. Автор: Эмили Гиффин cтр.№ 74

Я вспоминаю о том теоретическом разговоре на тему «как ты поступишь?», обо всех случаях, когда он возникал, включая совсем недавний — с Роми и Эйприл, ведь к этому моменту, насколько мне известно, Ник мог уже с ней переспать. Что, если Ник так чудовищно со мной поступил? Как отреагирую я?

И сейчас я это узнаю; я снова наблюдаю за собой.

Я обнаруживаю, что не плачу. Не кричу. Не раскисаю, вообще не нервничаю. Я говорю негромко, думая о детях наверху, в игровой комнате, и представляя, как однажды они спросят меня об этом дне, и я прикидываю, что скажу им. Думаю о своей матери, потом об отце, затем снова о матери. О ссорах, которые я невольно слышала, и о ссорах, о которых так и не узнала. Затем я поднимаюсь, выпрямляюсь во весь рост и велю Нику уходить.

— Пожалуйста, — молит он.

Но это слово не смягчает меня, а лишь наполняет ненавистью. Ненависть придает мне сил. «Так не должно быть», — думаю я. Ненависть не должна придавать сил. Но именно это и происходит.

— Уходи, — говорю я.

И меня вдруг осеняет: уйти нужно мне, это я хочу покинуть этот дом и быть одна. Если я останусь, мои силы подведут меня. Я упаду в обморок на кухне и не смогу разогреть в микроволновке куриные наггетсы и высидеть вместе с детьми специальную рождественскую программу Чарли Брауна, просмотр которой я им пообещала. Вид Лайнуса, закутывающего тощее деревце в свое синее одеяло, окажется для меня нестерпимым.

— Убирайся немедленно, — повторяю я.

— Тесса...

— Сейчас же! Видеть тебя не могу!

Затем я делаю шаг назад, медленно отступаю, как будто слежу за своим врагом. Единственным врагом в своей жизни. Я смотрю, как он снова наматывает на шею шарф, и вспоминаю день, когда мы встретились в метро, день, когда я поняла, что брак с Райаном — милым, простым Райаном — ошибка. Ирония судьбы. Мое представление, будто Ник меня спас, это воспоминание пронзает меня вместе с чувством глубочайшего сожаления. Сожаления абсолютно обо всем, что было в нашей совместной жизни. О нашем первом свидании, дне нашей свадьбы, переезде в Бостон, о нашем доме и обо всем, что есть в нем, вплоть до самой пыльной банки чечевичного супа в глубине нашего буфета.

Затем, на долю секунды, я даже сожалею о том, что у нас есть дети, — эта мысль наполняет меня чувством огромной вины, печали и еще большей ненависти к человеку, которого я некогда любила, как не любила никого. Я мысленно беру свои слова назад, лихорадочно уверяя Бога, что я не имела этого в виду и мои дети — единственно правильное решение, которое я когда-либо принимала. Единственное, что у меня осталось.

— Прости меня, — просит Ник, у него вид отверженного, поникшего, потерянного, — я все сделаю, чтобы это исправить.

— Ты ничего не можешь сделать, — говорю я. — Это нельзя исправить.

— Тесса... с ней все кончено...

— С нами все кончено, Ник. Нас больше нет... А теперь убирайся.

Она думает вернуться на работу на такси, но решает пройтись пешком, надеясь, что вместе с телом онемеет от холода и ее сердце. Но при виде офисного здания Вэлери понимает: это не сработало, ни в малейшей степени. Она прикидывает, не зайти ли в кабинет, хотя бы для того, чтобы выключить компьютер и взять кейс, набитый документами, которые понадобятся ей для ранней встречи завтра утром, но невыносимо увидеть кого-нибудь из своих коллег. Она уверена, ее видно насквозь, и любой поймет: у нее только что разбилось сердце. «Бедная Вэлери», — скажут они друг другу, и новость быстро разлетится по офису. Похоже, она никак не может преодолеть полосу неудач.

Поэтому она идет к своей машине, поставленной на четвертом этаже гаража, слушая эхо от стука своих каблуков по цементному полу. Руки без перчаток застыли настолько, что Вэлери с трудом открывает дверцу. Она тревожится, не отморозила ли пальцы. Всего несколько дней назад подобный вопрос она задала бы Нику — как узнать, не получил ли ты обморожение? Вовсе не для того, чтобы получить медицинскую консультацию, а просто она начала обсуждать с ним почти все, вплоть до повседневных мелочей. И от мысли, что никогда больше не сможет ему позвонить — по важному или пустяковому делу, — у нее перехватывает дыхание.

Вэлери дрожа усаживается в машину и включает двигатель, уставившись на тусклую стену из шлакоблоков, которая то видится четко, то застилается туманом. Через какое-то время Вэлери перестает сдерживать слезы, окружающее расплывается еще больше, плечи ее вздрагивают от частых, подавляемых рыданий. Спустя какое-то время, когда слез уже не остается, Вэлери глубоко вздыхает, сморкается и стирает с лица растекшуюся тушь. Затем задним ходом сдает со своего места и пробирается к выезду, мимо служителя Уилли с золотыми зубами, который, как обычно, салютует ей на прощание.

«Ничего не поделаешь, — думает Вэлери, пока едет к Джейсону, чтобы забрать у него Чарли. — Время двигаться дальше».

Но на следующее утро она просыпается в еще худшем состоянии — гораздо худшем, — как будто разочарование всю ночь собиралось с силами. От осознания того, что Ник ушел и совместное будущее или даже еще одна ночь вместе невозможны, у Вэлери начинает ломить все тело, как при гриппе. Она встает с постели, идет в душ, затем проходит через всю рутину дня, ощущая в сердце зияющую пустоту. А она-то воображала, что никто не оставит в ее жизни такой след за столь короткий период времени. Вэлери знает, что никогда не заполнит эту пустоту — никогда даже не попытается заполнить. Это не стоит того. Она недоумевает, какой дурак сказал, что лучше любить и потерять любовь, чем вообще никогда не любить, — ничто не вызывало у нее такого резкого несогласия.

Но чем упорнее пытается Вэлери изгнать Ника из своих мыслей, тем больше скучает по нему. По его имени, высвечивающемуся на экране телефона, по его голосу, рукам, улыбке. Больше всего Вэлери не хватает ощущения, что в ее жизни происходит нечто особенное и она сама — особенная.

Единственное смягчающее обстоятельство, решает она, это время их разрыва. Хотя приближение Рождества и делает ее страдания более острыми, оно же и помогает ей сосредоточиться на обычной задаче — на создании в одиночку традиций в стиле Нормана Рокуэлла [26] , которые потом составят лучшие воспоминания детства для Чарли. Она берет его колядовать с группой из церкви, которую посещает ее мать, сооружает вместе с сыном пряничные домики, помогает написать письма Санте. И все это время тихо надеется, что Чарли не спросит о Нике. Она решила устроить в жизни сына столько волшебства, чтобы он не почувствовал отсутствия чего-то или кого-то.

За два дня до Рождества, в сочельник рождественского сочельника, как называет его Чарли, Вэлери особенно удовлетворена своими усилиями. Они сидят рядом с елкой, прихлебывают эггног [27] , и Вэлери кажется, только она замечает отсутствие Ника, а Чарли доволен. И точно, он смотрит на нее и объявляет, что их рождественская елка самая красивая, она лучше стоящей в вестибюле их школы, даже лучше той, что высится в торговом центре рядом с Сантой.