Земля имеет форму чемодана - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Орлов cтр.№ 40

«Ни в чём не виноват! — постановил Куропёлкин. — И нечего стыдиться!»

Чувства вины и стыда вышли бы сейчас кандалами и наручниками гребца гипсовым веслом.

Убрав из своих соображений «стыд» и «вину», Куропёлкин посчитал, что он, как мореход, боится выглядеть смешным и оттого стесняется передвигаться в дневные часы. И было из-за чего стесняться! Представляете, босой детина, в тельняшке и трусах c курочками (днём Куропёлкин, естественно, сбрасывал с себя плащ-палатку, беспорочный штиль был установлен здесь будто бы навечно), стоял в позе каноиста на каких-то сбитых досках непонятного назначения и греб странным предметом неизвестно куда и неизвестно зачем.

Поначалу Куропёлкин при приближении к нему и титаников, и пижонских яхт, ясно, что без парусов, но с топ-красотками и с прогуливающимися повесами, и мелких рыбацких фелюг бросал на доски скамьи весло (выходило, что сушил), укладывался на скамье лицом к спинке, прикрыв голову сложенной плащ-палаткой, и ждал взрывов смеха.

Но никто не смеялся.

Пальцами на него показывали, ему аплодировали с богатых туристских палуб, сдували с холеных ладоней воздушные поцелуи, бросали в воду гостинцы, иные из них в форме бутылей, возможно для того, чтобы поощрить подвиг одержимого одиночки и снабдить вещами, полезными для эксцентрического и опасного путешествия. А может, посетителями зоопарка желали ублажить неведомого им зверя. Две девицы с борта яхты «Отель „Калифорния“» отправили ему для облегчения жизни и уловов морепродуктов огромный сачок, какой мог извлечь из воды и мурену. При этом приветственно завизжали.

Сколько же развелось на Земле добродетельных и сердобольных людей, растрогался Куропёлкин.

Ко скольким же выходкам чудиков, часто совершенно неразумным, они привыкли, что готовы выкрикивать слова «Браво!» даже и дуракам, собравшимся переплыть Атлантический океан в неподгораемой сковороде «Тефаль»?

А он-то кто, Куропёлкин из Волокушки, — чудик-простак или авантюрист по необходимости?

А может, Земля и впрямь имеет форму Чемодана?

Тем временем в Москве, невдалеке от проспекта Вернадского…

Сачок, презентованный Куропёлкину от щедрот и красот «Отеля „Калифорния“», оказался чрезвычайно полезным…

Но слово «Калифорния» сразу же озаботило и даже огорчило Куропёлкина. Неужели он бродил не по Мексиканскому заливу, а катался на скамейке в Тихом океане?

Тогда получался конфуз. Тогда выходило, что в грибных местах прапорщиков он изнежился, предоставил сухопутной моли шкуру морского волка и не смог отличить запахи Тихого и Атлантического океанов. То есть опозорился.

Кстати, тогда он и сообразил, что воздух вокруг него чист и берегом усопших китов не пахнет.

Принял это к сведению.

Принял, и о Калифорнии постарался забыть. Да и отчего расстроился-то? Это ведь яхта называлась «Отель „Калифорния“»! А если бы на её борту объявлялось — «Отель „Антарктида“»? Что же тогда надо было испугаться — не в гости ли к пингвинам запустили его?

Дурень!

Но требовалось подобрать дары океана и случайных благодетелей его путешествия. Тут-то и пригодился калифорнийский сачок. В дело его Куропёлкин решался направлять лишь когда море вблизи него пустело. Не хотелось на глазах людей посторонних уподоблять себя московским бомжам, промышлявшим на задних дворах с мусорными контейнерами. И нищим, выпрашивающим гуманитарную помощь (картофельный порошок и т. д.), времён свердловского волейболиста, бросившего в приступе властолюбия страну «На шарап!», тоже быть не хотелось. Куропёлкин вытаскивал из воды плавающие предметы и быстро отправлял их в пластиковые пакеты. Ночью однажды осветился рядом со скамьёй Куропёлкина и заверещал рыбацкий катер, смотрела с катера на Куропёлкина грудастая негритянка средних лет, смеялась, а потом швырнула к скамье моток хорошей верёвки. Куропёлкин не успел и криком выразить благодарность доброй душе, но катер тотчас слился с чернотой ночи. А ещё днём долетела до Куропёлкина, знаком восхищения и сочувствия, упаковка скотча. Верёвка, поосновательнее и покрепче бельевой для посушки постирушек во дворах и на балконах, и скотч! Вот это праздник! Вот это радость! Для любого Робинзона. И давно не вязал Куропёлкин морские узлы!..

А тем временем в Москве, невдалеке от проспекта Вернадского, на двадцать третьем этаже офиса было созвано экстренно-мажорное совещание. Ждали Нину Аркадьевну Звонкову…

Все подарки судьбы Куропёлкиным были осмотрены, иные и обнюханы, оценены и уложены в пластиковые пакеты.

Пакеты же были теперь приторочены к скамье не накрученными в спирали теми же целлофановыми отходами, а скотчем и надёжными верёвками чернокожей рыбачки. Не спеша приторочены. То есть Куропёлкин положил себе не волноваться, не психовать и не торопить себя, а как шли (они со скамьёй), так и идти. Куда-нибудь и придём. Тем более что в его трюмах имелись и жратва и питьё.

Не хватало лишь пиастров. И одноглазого попугая. Ну, и так ладно…

Ром у Куропёлкина, во всяком случае, был.

И не только ром.

Куропёлкин благодушествовал. Вёсла, и гипсовое, и запасное, скребок от кырзыза Чолпона, дворника с Дмитровки, были на ночь привязаны к скамье. Впрочем, после ужина Куропёлкин отвязал гипсовое весло и, прикрыв весло плащ-палаткой, превратил его в подголовник (можно сказать, что и в подушку). Ужин Куропёлкина вышел поздним и комплексным. Косяк мелких рыбёшек, типа наших килек, хамсы, а может, и шпрот, подошёл к кораблю Куропёлкина и любопытствовал. Ещё у берега усопших китов Куропёлкин поднял с песка набор для игры в дартс производства Махоркинского промкомбината братьев Дрызгуновых. С дротиками и мишенями. Во всех сериалах про ментов (теперь про понтов, что ли?) в кабинетах оперов рядом с плакатом «Не болтай!» крепились на стенах мишени детского дартса, и в случаях профессиональных досад лейтенанты, при висяках, метали в них детские же дротики. Куропёлкин посчитал, что может стать рыбобоем (вдруг — акула!). Он не спешил. Рыбёшки не уходили, иные будто тёрлись о деревяшки скамьи. Куропёлкину стало даже неловко открывать охоту на простодушных, видимо, существ. Но раз задумал оборонный (против акул) опыт… К тому же — пусть поймут эти зеваки, к чему может привести простодушие… Привело оно к шести охотничьим трофеям Куропёлкина. Остальные участники опыта с дротиками сейчас же расплылись по своим интересам. Подкинут сострадателями Куропёлкину был и перочинный нож со многими способностями. Им Куропёлкин быстро очистил и распотрошил рыбу. Задумался. Куропёлкин не возражал и против сырой рыбы. Но сейчас заскучал по рыбе жареной…

Однако нынешние переживания требовали и успокаивающей награды. Куропёлкин достал из одного из пакетов бутыль (эту на ощупь), извлёк оттуда же сухой паёк (на случай падения лайнера компании «Айр Франс»). На пайке в прозрачной коробке с запахами стюардессы, несомненно парижанки, лежало нечто стеклянное, пришлось стеклянное вынуть. Оказалось — серьёзных размеров лупа. Как она попала к нему на борт, Куропёлкин не помнил. И что ему было делать с лупой? С совершенно бесполезной вещью? Ну, днём, при солнце, можно было бы, вспомнив детство, попробовать выжечь на верхней доске спинки скамьи какое-нибудь слово. А почему бы нет? Ведь все корабли и яхты имели имена. И ему бы, скажем, выжечь имя «Нинон»… Фу ты! Ещё чего! Но хотя бы поджарить добытую рыбёшку. Однако сейчас висела над Куропёлкиным полная созревшая Луна. И Куропёлкин пожелал начать ужин с бутыли.