Земля имеет форму чемодана - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Орлов cтр.№ 43

Лень и безразличие ко всему помешали на этот раз Куропёлкину перед погружением в сон приклеить себя лентами скотча к доскам скамьи.

И это его спасло.

Давно уже спокойно-прилежный корабль Куропёлкина «Нинон» был ровен в движении и, по убеждению Куропёлкина, надёжен. И никаких пробоин ожидать в нём не приходилось.

А тут его начало трясти. При штиле-то. «Ну, ладно, — посчитал Куропёлкин. — Потрясёт его, а потом всё и успокоится…» Убаюкавший себя Куропёлкин хотел было закрыть глаза, но увидел, как мимо него по сиденью скамьи прошли три крысы, одна большая, вторая мелкая, крысёнок, третья — большая. Они торопились, но у края скамьи остановились, повернули головы в сторону Куропёлкина и оскалили пасти. Даже крысёнок. И сиганули в воду.

Покинули корабль. Выразили своё отношение к капитану. А может быть, о чём-то попытались предупредить его…

Мерзкие твари.

Поплыли они быстро, умеючи, на норд-вест, и это Куропёлкину надо было запомнить.

Мерзкие твари, но чувствительные. И с соображением. Дрессировать их не берутся.

Откуда они взялись? И где проживали? И не только проживали, сволочи! Но и жирели, жрали гнилые капустные листья, выходит, что и путешествовали. И размножались! Сами, что ли, забрались в мусорные контейнеры ради поисков лучшей доли? Или же не посчитали нужным покидать парковую скамью в надежде на то, что она превратится в корабль «Нинон»? Превратилась, но оказалась предрасположенной к кораблекрушениям…

Скамья под Куропёлкиным начала дергаться, хлебать из океана левым бортом, между досками забили фонтанные струи. Покидать «Нинон» в панике Куропёлкин посчитал делом недостойным судовладельца, и он, будто бы никуда не спеша, стал отвязывать от досок пластиковые пакеты с провизией и предметами снаряжения (освобождал грузовые трюмы). И только когда вокруг «Нинон» забурлила вода и корабль стало втягивать в злую воронку, он оттолкнулся от скамьи и, обвязанный пакетами, резко принялся отдаляться к югу от воронки.

Плыл он кролем, несся скутером, будто ожидал взрыва (а почему бы и нет?), и уткнулся лбом в нечто твёрдое…

Твёрдое пахло резиной, и за него можно было уцепиться руками.

«Покрышка от тяжёлого автомобиля… — сообразил Куропёлкин. — Грузовика…»

Взобрался на палубу покрышки, вытянул ноги, лежал, стараясь отдышаться. Отдышался. Привязал пластиковые пакеты и скребок кыргыза Чолпона к кольцу покрышки. После этих аварийных действий опустил зад в теплый срединный проём покрышки, раскинул руки, успокоился.

Посмотрел на север. Ни воронка, ни тем более скамья «Нинон» невооружённым глазом Куропёлкина обнаружены не были.

Штиль, штиль, штиль.

Но ведь что-то взволновало крыс и утопило «Нинон»!

Пришлось Куропёлкину доставать флакон текилы во вспоможение своим фантазиям и страхам…

Дальше в морском хождении Куропёлкина пошла уже и не муть, а черти что…

В том, что он расположился на покрышке от КамАЗа (скоро выяснилось), ещё ничего особенного, пожалуй, не было. Такие покрышки ездили в песках до Дакара, и ничего…

«Погоди! — сказал себе Куропёлкин. — Но Дакар-то вовсе не в Америке, а в Африке!» Сейчас же на ум ему пришёл кинофильм «Пятнадцатилетний капитан», он его, естественно, смотрел. И не раз. Там охотник за насекомыми изловил якобы в Боливии муху цеце и закричал то ли в недоумении, то ли в радости (открытие всё же энтомолога): «Это Африка!» И действительно, негодяй, зловещий работорговец Нэгоро «завёл» шхуну «Пилигрим» с помощью топора, подложенного под компас, в Африку, а именно в Анголу.

Что лезло Куропёлкину в дурную голову! КамАЗ (на покрышке, и вправду, увиделись ему буковки, сообщавшие о том, что она — изделие нижнекамских шинников), Дакар, пески, муха цеце, якобы связанное с ними утопление процветавшей было посудины «Нинон», и при этом — штиль, беззвучный, без ряби на воде, без отливов и приливов, и из-за своей безукоризненности — несомненно, странный. То есть не земной, не реальный. То есть соответствующий нереальности параллельного мира.

Ещё дня два или три мотало Куропёлкина по просторам или, напротив, стеснениям мира параллельного. Ел ли он что-либо в те дни, пил ли, было неважно. Но, похоже, что ел и пил. Во всяком случае, флаконы с текилой являлись позже в видениях Куропёлкину. Даже вкус текилы при этом он чувствовал, и его тошнило. Какие-то существа, похожие на людей, вступали с Куропёлкиным в разговоры, они вытаскивали Куропёлкина из воды (покрышку из Набережных Челнов или Набережных Китов унесло вскоре из-под спавшего Куропёлкина, наш мореход успел лишь ухватить пластиковый пакет и удержал его себе в приданое), так вот, эти существа вытаскивали его на свои судёнушки — катера с сетями, моторные баржи, набитые мексиканцами, возжелавшими жить в богатой стране, остроносые лодки контрабандистов или пиратов. (Но были ли в параллельном мире мексиканцы, богатые страны и пираты?) Эти же существа потом выбрасывали его в ту же воду. Чем-то он становился им неприятен. Из-за чего-то он не подходил параллельному миру.

Неприятие это однажды проявилось ощутимо. И вклеилось в память. Куропёлкин тихо, мало соображая, лежал, прижавшись к низкому борту, можно сказать, плоскодонного дощаника, из-за пропажи ветра ставшего галерой. Отработав гребцом вахту, Куропёлкин и улёгся почивать. Дремоту его нарушил здоровенный, голый по пояс мужик. Кубинец, возможно, то ли контрабандист, то ли проводник в Штаты обнадёживших себя латиносов (хотя опять же, какие могли быть тут Штаты и латиносы?).

Якобы кубинец спросил:

— Русский?

— Русский, — пробормотал Куропёлкин. — Рашен… Иес…

Якобы кубинец нагнулся к Куропёлкину, клешнями своими вцепился в тельняшку собеседника, притянул его к себе, зашипел:

— Песо! Давай! Давай! Гони!

— Какие песо? — всё ещё бормотал Куропёлкин, всё ещё не мог сообразить, где он и чего от него хотят.

— Песо! — теперь уже рычал якобы кубинец, такому с плетью в руках надзирать в Алабаме над рабами из Анголы, завезёнными негодяем Нэгоро. — Песо! Ты угощал песо доминикана! Ты курьер. Ты должен был привезти и нам! Давай! Гони!

— Нихт ферштейн! — только и мог произнести Куропёлкин.

А требователь песо уже начал черными своими лапищами обшаривать несговорчивого русского.

— Песо в сейфе у Верчунова… — принялся было оправдываться Куропёлкин, но тут в нём проснулся и восстал кандидат в мастера спорта международного класса по акробатике, нижний в Пирамидах, и агрессору был даден отпор.

Однако тут же возникли осложнения.

Пристававший к Куропёлкину завопил, моля о пощаде. Или призывая кого-то на помощь. К нему тут же приблизились человек семь, видно было, что в выгоде разговора заинтересованных. Сами же они в перекидке между собой слов произносили — «Верчунов», «Мафия», «Москва», опять же «Песо», и Куропёлкин успел подумать, что он, и впрямь, может, болтается не в Мексиканском заливе, а у берегов Колумбии, и неужели Верчунов был связан с колумбийскими наркобаронами?.. Больше он уже ни о чём не думал. Сопротивление Куропёлкина к удаче не привело. Его на этот раз обследовали всерьез, подносили к его телу какой-то суперчувствительный наноприбор, долго водили им по животу задержанного, прикладывали его и к заднице Куропёлкина. Отсутствие при Куропёлкине и в нём самом песо или хотя бы даже каких-то задрипанных долларов вызвало обиду и раздражение исследователей. Они взяли Куропёлкина за руки за ноги и выбросили за борт.