Некоторое беспокойство Бестужеву доставляла только мысль об
угле, горящем где-то глубоко в трюме, быть может, аккурат под тем местом, где
он сейчас находился. Однако инспектор твердит, что никакой опасности нет, до
Нью-Йорка они с этакой неприятностью доберутся благополучно…
И наконец, свою телеграмму Бестужев давно отправил, так что
в Нью-Йорке его будет кому встречать и не придется одному погружаться в
таинственное коловращение заокеанской жизни, о котором ходит столько
россказней. В общем…
– Добрый вечер, Иоганн!
Бестужев поднял глаза. Перед его столиком стоял не кто иной,
как князь Кавальканти, он же главарь славной организации «Черный коготь»,
представлявшей собой, как это частенько случается в европейском подполье,
причудливую помесь уголовной банды с политическим движением. В отлично сидящем
смокинге князь выглядел безукоризненным светским человеком, на его лице
Бестужев что-то не усмотрел сейчас ни злости, ни угрозы, наоборот, Кавальканти
улыбался ему обаятельно и дружески, словно неожиданно обретенному старому
приятелю.
– Откуда вы знаете мое имя? – спросил Бестужев
непроизвольно. – Впрочем… Ах да, конечно… Что я спрашиваю…
Он был готов к любым неожиданностям. Заряженный браунинг
привычно покоился в потайном кармане, а где-то совсем неподалеку, пусть
Бестужев и не видел его из-за дурацкой пальмы, давно уже сидел инспектор МакФарлен,
трудами Бестужева получивший право пребывать в первом классе, сколько ему
заблагорассудится. Вряд ли Кавальканти предпримет нечто шумное здесь, в первом
классе, это не в его интересах, он не крови Бестужева жаждет, а стремится
узнать о судьбе своего саквояжа, конечно… Так что все, можно сказать, прекрасно
– зверь сам вышел на охотников…
– Вы позволите присесть? – с безукоризненной
вежливостью спросил Кавальканти.
– Бога ради, – в тон ему ответил Бестужев.
Анархист уселся напротив и со светской небрежностью сделал
знак оказавшемуся ближе других стюарду. Почти моментально перед ним появились
чашка кофе и пузатая рюмочка с виски. Именно от нее Кавальканти и отпил в
первую очередь. Бестужев не видел вблизи никого, кто мог бы сойти за сообщника
беспутного князя – только обычные пассажиры, большинство из которых он начал
уже узнавать, и со многими раскланивался.
– Вы, наверное, были в детстве большим шалуном и
проказником, Иоганн? – спросил Кавальканти светским тоном.
– Трудно сказать, – пожал плечами Бестужев. –
Наверное, как все. Все мы в детстве изрядные сорванцы… или с вами обстояло
иначе?
– Ну что вы, я тоже был страшным сорванцом… А вот интересно,
дружище Иоганн, в детстве родители, няня, священник вам говорили когда-нибудь,
что брать чужие вещи без спросу крайне нехорошо?
– Случалось, – кратко ответил Бестужев.
– Но эти поучения, я вижу, не подействовали… – сказал
Кавальканти чуточку грустно. – Иоганн, зачем вы украли у меня саквояж? Из
коричневой кожи, с наклейками полудюжины отелей…
– Вы полагаете?
– Бросьте, – сказал Кавальканти без малейшего
раздражения. – По отзывам тех, кто с вами сталкивался, вы умный и
сообразительный человек… Стоит ли разыгрывать тупого болвана? Я уже знаю, что
вы запугали беднягу Луиджи, пригрозили пристукнуть его и выкинуть в
иллюминатор, он струхнул, кое-что вам рассказал, кроме того, отдал ключ. Вскоре
после этого из моей каюты исчезает саквояж. Я не верю в такие совпадения. И я
уверен, что вы в него тут же заглянули… вы достаточно сообразительны, чтобы
догадаться, с чем имеете дело… Так ведь?
– Да, – сказал Бестужев. – Содержимое… достаточно
специфическое. Сам я никогда не имел дела с такими вещами, но в жизни о многом
успеваешь составить представление…
– Особенно когда заняты столь специфическим ремеслом?
– Простите?
– Я имею в виду, что вы, Иоганн – классический международный
авантюрист. О, бога ради, не подумайте, что я питаю какое бы то ни было
презрение к избранной вами стезе! Вполне приличная профессия, не хуже любой
другой… Все, что я о вас знаю, уверенно позволяет сделать вывод: вы –
международный авантюрист высокого полета.
«Значит, Луиджи ему все же не проболтался о нашем
разговоре, – подумал Бестужев. – Тем лучше…»
– Я и сам в некотором роде международный авантюрист, –
продолжал Кавальканти. – Правда, мои дела больше связаны с политикой.
– Я политики избегаю, – усмехнулся Бестужев.
– Что ж, каждому свое… Итак, Иоганн… Зачем вы украли
саквояж? Зачем вообще обыскивали мою каюту?
– То есть как это – зачем? – удивился Бестужев, придав
себе чуточку циничный вид. – Ночью ко мне в каюту вламываются вооруженные
люди и пытаются мне воспрепятствовать заниматься делом, за которое мне обещаны
очень приличные деньги. Должен же я в подобных условиях разузнать, с кем имею
дело? Вы бы на моем месте поступили иначе? Вот видите… У меня была единственная
ниточка – стюард. Я немного прижал его, и он рассказал о вас немало
интересного. И я отправился обыскать вашу каюту. Надеюсь, вы не подозреваете
меня в вульгарных наклонностях? Я уверен, все деньги и дорогие вещички,
имевшиеся в ваших чемоданах и ящиках шифоньера, остались целыми?
– О, разумеется, – небрежно сказал Кавальканти. –
Всё цело. Исчез только предмет, сделанный из самых прозаических
материалов, – но он-то мне дороже любых ценностей…
– У меня тоже создалось такое впечатление, – усмехнулся
Бестужев.
– Зачем вы унесли саквояж? Уж, безусловно, не за тем, чтобы
передать его властям, иначе я не сидел бы столь беззаботно в вашей компании и
не пил превосходное виски…
– Будем играть с открытыми картами… – сказал
Бестужев. – Меня не привлекает политика, а уж предметы, подобные тому, что
находятся в вашем саквояже, откровенно пугают. Мало ли какие у вас могут быть
планы касательно этого великолепного корабля… Мне не хочется бултыхаться в
холодной воде, в лучшем случае…
Кавальканти тихонько рассмеялся:
– Ах, вот оно что… Вы решили, что я собираюсь взорвать
корабль в открытом море?
– Кто вас знает, господ политиков? – сказал
Бестужев. – Стюард назвал вас анархистом, а я постоянно читаю в газетах,
что анархисты взорвали что-то или подожгли…
– Ах, дорогой Иоганн… – покачал головой Кавальканти с мягкой
укоризной. – Вот что значит пользоваться дурацкими слухами и пересудами
газетчиков… Читали ли вы когда-нибудь, чтобы хоть один анархист пошел на
самоубийство, сам поднял себя на воздух вместе со своим разрывным снарядом?
– Да нет, – честно ответил Бестужев. – Как-то не
приходилось.
– Вот видите. Взрывать корабль в открытом море было бы
чистой воды самоубийством, уверяю вас… Конечно, сила взрыва данного… предмета
слишком мала, чтобы отправить корабль на дно в считанные минуты. Но потом
пришлось бы вместе со всеми садиться в шлюпки, а вот тут-то и кроется главная
опасность. Мне удалось узнать, как с ними обстоит… Понимаете ли, шлюпок недостаточно.
Их не хватит и половине пассажиров. Не спрашивайте, как я об этом узнал.
Просто-напросто я всегда детальнейшим образом изучаю место, где предстоит
действовать… Итак, шлюпок не хватит и для половины пассажиров. В таких условиях
велик шанс в шлюпку не попасть.