На сей раз лицо грека слегка дрогнуло.
– Вам действительно необходимо это знать, мсье Пуаро? –
спросил он.
– Вы весьма проницательны, мсье Папополус. Нет, в этом нет
нужды. Они ведь никак не стоят, скажем, пятьсот тысяч долларов.
Антиквар рассмеялся, и детектив присоединился к нему.
– Как образцы подделки, – сказал Папополус, передавая камни
Пуаро, – они в самом деле великолепны. Не будет ли с моей стороны нескромностью
спросить вас, мсье, откуда они у вас?
– От такого старого друга, как вы, у меня нет секретов, –
ответил детектив. – Они находились у графа де ля Роша.
Брови антиквара красноречиво полезли вверх.
– Вот как? – пробормотал он.
Детектив наклонился к собеседнику с притворно простодушным
видом.
– Я собираюсь выложить карты на стол, мсье Папополус, –
сказал он. – Оригиналы этих драгоценностей были украдены у мадам Кеттеринг в
«Голубом поезде». Но меня заботит не возвращение рубинов – это дело полиции. Я
работаю не на полицию, а на мсье ван Олдина, и мне нужен тот, кто убил мадам
Кеттеринг. Драгоценности меня интересуют лишь в той степени, в какой они могут
вывести на след этого человека. Вы меня понимаете?
Последние три слова прозвучали весьма многозначительно. На
лице антиквара ничего не отразилось.
– Продолжайте, – спокойно проговорил он.
– Мне кажется возможным, мсье, что драгоценности перейдут из
рук в руки в Ницце, если только уже не перешли.
– Понятно, – кивнул Папополус, задумчиво потягивая кофе.
Сейчас он выглядел еще более величаво и патриархально, чем обычно.
– И я подумал, – продолжал Пуаро, – какая удача, что мой
старый друг мсье Папополус сейчас в Ницце! Он мне поможет.
– Чем же? – холодно поинтересовался грек.
– Я решил, что вы здесь, несомненно, по делу.
– Вовсе нет, – возразил Папополус. – Я приехал сюда по
совету врача поправить здоровье. – И он глухо закашлял.
– Очень жаль это слышать, – с неискренним сочувствием
вздохнул детектив. – Но продолжим. Когда русский великий князь, австрийская
эрцгерцогиня или итальянский принц желают избавиться от фамильных
драгоценностей, к кому они обращаются? К вам, не так ли? Вы известны во всем
мире осмотрительностью, с которой устраиваются подобные дела.
Грек поклонился:
– Вы мне льстите.
– Осмотрительность – великая вещь, – заметил Пуаро,
вознагражденный кривой улыбкой собеседника. – Но я тоже умею быть
осмотрительным и хранить молчание.
Их взгляды встретились.
– И тогда я сказал себе, – продолжал Пуаро, тщательно
подбирая слова. – Если рубины перешли из рук в руки в Ницце, мсье Папополус
должен был об этом слышать. Он ведь знает обо всем, что происходит в мире
драгоценностей.
Антиквар молча взял с блюдца круассан.
– Как вы понимаете, – настаивал детектив, – полиция здесь ни
при чем. Это личное дело.
– Конечно, ходят разные слухи, – осторожно признал
Папополус.
– А именно?
– Существует какая-нибудь причина, по которой я должен
сообщить их вам?
– Думаю, да, – ответил Пуаро. – Возможно, вы помните, что
семнадцать лет тому назад одно очень… э-э… значительное лицо оставило вам в
залог некий предмет. Этот предмет внезапно исчез, и вы оказались в весьма
затруднительном положении.
Пуаро краем глаза посмотрел на девушку. Она внимательно
слушала, отодвинув чашку с блюдцем, опираясь локтями на стол и подперев
подбородок ладонями.
– Тогда я как раз был в Париже, – все еще глядя на Зию,
продолжал детектив. – Вы обратились ко мне за помощью и сказали, что если я
смогу вернуть вам этот… предмет, то заслужу вашу бесконечную признательность.
Eh bien! Я вернул его вам.
Папополус тяжко вздохнул.
– Это был самый неприятный эпизод в моей карьере, –
пробормотал он.
– Семнадцать лет – большой срок, – задумчиво произнес Пуаро,
– но думаю, я прав, мсье, считая, что ваша нация ничего не забывает.
– Греки? – иронически усмехнулся антиквар.
– Я имел в виду не греков.
После долгой паузы старик гордо выпрямился.
– Вы правы, мсье, – спокойно сказал он. – Я еврей, и наша
нация ничего не забывает.
– Значит, вы поможете мне?
– Что касается драгоценностей, мсье, тут я бессилен. –
Старик, как и только что детектив, осторожно выбирал слова. – Я ничего не
слышал и ничего не знаю. Но, возможно, сумею дать вам хороший совет, если вы
интересуетесь скачками.
– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Пуаро,
пристально глядя на него.
– На ипподроме в Лоншане есть лошадь, которая, по-моему,
достойна внимания. Конечно, я не могу ничего утверждать – такие новости
поступают не из первых рук.
Антиквар умолк, не сводя глаз с Пуаро, словно старался
убедиться, что последний правильно его понимает.
– Ну разумеется, – кивнул тот.
– Кличка лошади, – продолжил Папополус, откинувшись назад и
соединив кончики пальцев, – Маркиз. Думаю, хотя и не уверен, что это английская
лошадь. Как по-твоему, Зия?
– Пожалуй, – кивнула девушка.
Пуаро быстро поднялся:
– Благодарю вас, мсье. Великое дело – получить то, что
англичане именуют «подсказкой из конюшни». Au revoir,
[42]
мсье, тысяча
благодарностей. – Он обернулся к девушке: – Au revoir, мадемуазель Зия. Мне
кажется, будто я видел вас в Париже только вчера. Вы выглядите так, словно
прошло максимум два года.
– Между шестнадцатью и тридцатью тремя годами большая
разница, – печально промолвила Зия.
– Только не в вашем случае, – галантно возразил детектив. –
Быть может, вы и ваш отец как-нибудь отобедаете со мной вечером?
– С большим удовольствием, – согласилась Зия.
– Тогда мы это устроим, – пообещал Пуаро. – А теперь je me
sauve.
[43]
Он шагал по улице, что-то напевая себе под нос, бодро
помахивая тростью и улыбаясь своим мыслям. Зайдя на почту, детектив отправил
шифрованную телеграмму. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы вспомнить
код. В телеграмме, адресованной инспектору Джеппу в Скотленд-Ярд, говорилось о
пропавшей булавке для галстука, но ее расшифрованный текст выглядел следующим
образом: