– Уверены? – выразительно спросил Баттл. – Я
имею в виду, сэр, такого человека, который мало того что не любит вас, а,
скажем прямо, просто до смерти ненавидит.
Невиль напряженно выпрямился и точно окаменел.
– Нет, решительно нет. Я понятия не имею, кто это может
быть.
– Подумайте, мистер Стрендж. Может, вы кого-то обидели
или оскорбили. Неужели нет таких людей?
Невиль вспыхнул:
– Есть только один человек, которого я, возможно,
обидел, но она не из тех людей, кто таит злобу. Это моя бывшая жена, которую я
оставил ради другой женщины. Но я могу заверить вас, что она вполне дружелюбно
относится ко мне. Она… она просто ангел.
Суперинтендант подался вперед и, слегка нависая над столом,
сказал:
– Позвольте сообщить вам, мистер Стрендж, что вы
счастливый человек. Я говорил, что мне не нравились улики против вас, ведь так?
Но это были серьезные улики! Они были просто неопровержимы, и если бы суд
присяжных не вспыхнул вдруг к вам особой любовью, то вас непременно повесили
бы.
– Вы так говорите, – сказал Невиль, – как
будто все это уже в прошлом.
– Так и есть, – подтвердил Баттл. – Вы
спасены, мистер Стрендж. Да-да, вас спасла чистая случайность.
Невиль по-прежнему непонимающе смотрел на него.
– Вчера, после вашего ухода, – объяснил
суперинтендант, – леди Трессильян позвонила в колокольчик и вызвала
служанку.
Он подождал, пока его слова дойдут до сознания Невиля.
– После моего ухода… Значит, Баррет видела ее…
– Да-да, целой и невредимой. И Баррет также видела, как
вы уходили из дома, прежде чем заглянула к своей хозяйке.
– Но эта клюшка… и мои отпечатки…
– Ее ударили не клюшкой… Доктору Лазенби с самого
начала не нравилась эта версия. Я видел это. Она была убита каким-то другим
предметом. А этот ниблик положили туда намеренно, чтобы навести подозрение на
вас. Возможно, кто-то услышал вашу ссору и избрал вас подходящей жертвой или,
возможно, также… – Он задумчиво помолчал, а затем повторил свой вопрос: –
Так кто же в этом доме может ненавидеть вас, мистер Стрендж?
9
– У меня есть к вам пара вопросов, доктор, –
сказал Баттл.
Они были в доме доктора Лазенби, куда зашли после посещения
частной лечебницы, в которой лежала Баррет. Доктор наконец дал разрешение на
короткий разговор.
Баррет была слабой и измученной, но с полной убежденностью
поведала им о событиях злосчастного вечера.
Она уже выпила свою сенную настойку и собиралась ложиться в
постель, когда вдруг задергался колокольчик леди Трессильян. Она взглянула на
часы и заметила время – двадцать пять минут одиннадцатого.
Накинув халат, она спустилась на второй этаж. Из холла
доносились какие-то звуки, и, задержавшись у перил, она глянула вниз.
– Мистер Невиль как раз собирался уходить. Он снял свой
плащ с вешалки…
– Какой костюм был на нем?
– Знаете, такой серый в полоску. Лицо у него было очень
расстроенное, почти несчастное. Он не глядя сунул руки в рукава и, даже не
застегнувшись, вышел из дома, хлопнув дверью. Затем я пошла в комнату ее
милости. Она была очень сонной, бедняжка, не могла вспомнить, зачем вызвала
меня… Так и не вспомнила, бедная. Но я взбила подушки, принесла ей стакан
свежей воды и устроила ее поудобнее.
– А она не выглядела расстроенной или испуганной?..
– Нет, просто у нее был очень утомленный вид и больше
ничего. Я сама устала. Постоянно зевала. И, выйдя из ее комнаты, я поднялась к
себе и сразу легла спать.
Вот что рассказала им Баррет; когда ей сообщили о смерти
леди Трессильян, то ее ужас и горе были настолько очевидными, что, казалось,
просто невозможно усомниться в подлинности ее чувств.
Итак, полицейские вернулись в дом доктора Лазенби, поскольку
Баттл, как уже упоминалось, хотел задать пару вопросов.
– Так не тяните, спрашивайте, – сказал Лазенби.
– Как вы полагаете, в какое время умерла леди
Трессильян?
– Я уже говорил вам. Между десятью часами вечера и
полуночью.
– Я знаю, что вы говорили. Но я спрашиваю о другом. Что
вы лично думаете по этому поводу?
– Без протокола, да?
– Да.
– Хорошо. По моим представлениям, это произошло около
одиннадцати часов.
– Именно это я и хотел услышать от вас, – сказал
Баттл.
– Рад служить. Но почему вас это так волнует?
– Понимаете, размышляя об этом деле, я пришел к выводу,
что ее вряд ли могли убить до половины одиннадцатого. Возьмем, к примеру,
снотворное, подсыпанное Баррет. К этому времени оно еще не должно было
сработать. Это снотворное наводит на мысль о том, что убийство должно было
произойти гораздо позже, ближе к ночи. Сам я предпочел бы полночь.
– Возможно, и так. Одиннадцать часов – это только мое
предположение.
– Но оно точно не могло произойти после полуночи?
– Не могло.
– Например, после двух тридцати?
– Боже упаси, это исключено.
– Очень хорошо. Похоже, это снимает все подозрения с
Невиля Стренджа. Остается только проверить его передвижения после ухода из
дома. Если его рассказ подтвердится, то он совершенно чист… И нам придется
продолжить поиски других подозреваемых.
– Из тех людей, кто наследует деньги? – спросил
Лич.
– Возможно, – сказал Баттл. – Но почему-то я
в этом далеко не уверен. Я бы поискал кого-то со странностями, с какими-то
причудами…
– С причудами?
– Да, с отвратительными причудами.
Покинув дом доктора, они отправились к переправе. Так
называемой переправой являлась обычная, покачивающаяся на прибрежных волнах
лодка, которая принадлежала двум братьям – Биллу и Джорджу Барнезам. Братья
Барнез знали в лицо всех обитателей Солткрика и тех людей, что переправлялись
на эту сторону из «Истерхед-Бея». Джордж не задумываясь сказал, что мистер
Стрендж из Галлс-Пойнта переправился прошлым вечером на ту сторону в 22.30. А
вот обратно они его не перевозили. Последняя переправа со стороны Истерхеда
бывает в 1.30, и мистера Стренджа на ней не было.
Баттл поинтересовался, не знают ли они Теда Латимера.
– Латимер… Латимер? Такой высокий красивый молодой
джентльмен? Переезжает обычно из отеля в Галлс-Пойнт? Да, знаю. Хотя вчера я
его не видел. Вот сегодня утром – да, перевозил его. А недавно он вернулся
обратно в Истерхед.