Наш гид, Антонио, рассказывал о человеке,
построившем всю длинную авеню вдоль пляжа с этими мозаичными узорами, которыми
можно было любоваться даже с воздуха. Он рассказывал о многочисленных местах,
куда мы могли бы пойти, о теплом море, о праздновании Нового года и карнавале,
тех особых днях, которые мы обязательно должны увидеть воочию.
Машина свернула налево. Перед нами возник
отель. Дворец Копакабана – величественное семиэтажное белое здание в старом
стиле, с широкой террасой на уровне второго этажа, отделанной римскими арками.
Несомненно, за этими огромными арками скрывались и обычные комнаты, и бальные
залы. А красивый оштукатуренный белый фасад был полон британского достоинства.
Барокко, его последние слабые отголоски,
здесь, среди современных высотных домов, обступивших его со всех сторон, но не
смевших прикоснуться к нему.
В середине круглой подъездной аллеи сгрудились
миндальные деревья с широкими зелеными блестящими кронами, не слишком высокие,
словно сама природа сдерживала их бурный рост. Я оглянулась. Деревья
протянулись вдоль всего бульвара по обе стороны. Такие же прелестные деревья,
как те, что росли на главных магистралях. Деревья, сколько глаз хватало. Я
вздрогнула, держа в руках скрипку.
А какое небо над морем, как быстро оно
меняется, как мчатся по нему облака. О Господи, какой высокий небосвод.
– Нравится здесь, дорогая?
Я похолодела. Тут же деланно рассмеялась,
почувствовав, как он прикасается ко мне. Словно костяшки пальцев тронули мою
щеку. Потом кто-то дернул меня за волосы. Мне это не понравилось: «Не смей
дотрагиваться до моих длинных волос. Это моя вуаль. Не трогай меня!»
– Гони прочь плохие мысли! – сказала
Роз. – Здесь такая красота!
Мы двигались по классической подъездной аллее,
развернулись перед главным входом, и к нам вышла менеджер – англичанка по имени
Фелис, очень хорошенькая, очаровательная, очень вежливая, как все англичане, в
присутствии которых мы кажемся грубиянами.
Я вылезла из машины и прошла немного назад по
дорожке, чтобы рассмотреть как следует фасад отеля.
Над главной аркой я увидела окно.
– Это ведь мой номер, да?
– Да, мисс Беккер, – ответила Фелис. –
Он расположен прямо по центру здания. Президентский люкс, как вы просили, у нас
есть люксы на том же этаже для всех ваших гостей. Идемте, я знаю, вы, должно
быть, устали. Сейчас для вас поздняя ночь, а здесь у нас середина дня.
Розалинда приплясывала от радости. Катринка
заметила поблизости ювелирный магазин, где торговали драгоценными бразильскими
изумрудами. Я увидела, что к отелю пристроены и другие магазины: например,
маленькая книжная лавка с португальскими книжками.
К нашим чемоданам слетелась целая толпа
носильщиков.
– Чертовски жарко, – сказал
Гленн. – Идем же, Триана, идем внутрь.
Я стояла как примороженная.
– Почему бы и нет, дорогая?
Я смотрела на окно, то самое окно, которое я
видела во сне, когда впервые появился Стефан, и я знала, что если выгляну из
этого окна, то увижу пляж и волны, сейчас это были маленькие волны, но скоро
они вырастут и появится та самая пена. Все как во сне, без преувеличений.
Да, таких огромных бухт или заливов я никогда
не видела, даже Сан-Франциско нельзя было сравнить с этим местом по красоте и
масштабу.
Нас провели внутрь отеля. Войдя в лифт, я
закрыла глаза. Почувствовала его рядом с собой, почувствовала его руку.
– Итак? Почему именно здесь? –
прошептала я. – Чем это место лучше других?
– Друзья, моя дорогая.
– Триана, прекрати разговаривать сама с
собой, – сказал Мартин, – а то все решат, что ты действительно не в
себе.
– Какое это теперь имеет значение? –
поинтересовалась Роз.
Мы разбрелись по номерам, нас проводили,
направили, предложили холодные напитки, нас обласкали.
Я прошла в гостиную президентского люкса.
Сразу направилась к маленькому квадратному окошку. Оно было мне знакомо. Я
знала, как действует его щеколда, и распахнула окно.
– Друзья, Стефан? – переспросила я,
стараясь говорить как можно тише, словно бормотала благодарственную
молитву. – И кто же они такие, эти твои друзья, и почему здесь? Почему я
видела все это, когда ты впервые пришел ко мне?
Ответа не последовало, в комнату ворвался лишь
чистый морской бриз, запах которого ничто не способно перебить, ветер пронесся
мимо меня, коснулся мебели, темного ковра, хлынув оттуда, где кончался огромный
пляж и где лениво бродили темные фигурки, шагая то по песку, то по мелкому
прибою. В небе висели тяжелые облака.
– Ты все мои сны знаешь, Стефан?
– Ты отобрала у меня скрипку, дорогая. Я
не хочу причинять тебе боль, но я должен ее вернуть.
Остальные занимались багажом и разглядывали
виды из своих окон; в гостиные потянулись тележки из обслуживания номеров.
Я подумала, что в жизни не вдыхала такой
чистый чудесный воздух, я смотрела на воду, на крутую гранитную гору,
поднимавшуюся на фоне голубого неба. Я смотрела на идеальную мерцающую линию
горизонта.
Ко мне подошла Фелис, менеджер. Она указала на
горы вдалеке. Начала перечислять названия. Внизу ревели автобусы, подъезжавшие
к пляжу. Это не имело никакого значения. Так много людей было одето в
просторную белую одежду с короткими рукавами, что казалось, будто это
национальный наряд. Я видела представителей всех рас с разным цветом кожи.
Откуда-то сзади доносилась тихая португальская песня.
– Не хотите, чтобы я взяла скрипку и…
– Нет, скрипка всегда остается при
мне, – ответила я.
Он рассмеялся.
– Вы слышали? – спросила я у
англичанки.
– Что слышала? Когда мы закроем окна, в
комнате станет очень тихо. Вы будете приятно удивлены.
– Нет, я имела в виду голос, смех.
Гленн тронул меня за локоть:
– Не думай об этих вещах.
– Мне очень жаль, – сказал чей-то
голос.
Я повернулась и увидела темнокожую красивую
женщину с волнистыми волосами и зелеными глазами, в которой смешалось несколько
рас, создав невообразимую красоту. Она была высокая, с длинными распущенными по
плечам волосами, как у Христа, руки обнажены, белозубая улыбка, губы подкрашены
кроваво-красной помадой.
– Жаль?
– Мы не должны сейчас об этом
говорить, – поспешно вмешалась Фелис.