Добрые слуги дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Кармен Посадас cтр.№ 24

— Слышишь меня, мальчик? Мы говорили с тобой о бесах.

Воображаемая шляпа Хасинто снова завертелась в его руках, показывая, что его мысли вернулись из Лимы, Перу, в прихожую квартиры Паньягуа.

— Да, сеньор, вы убеждали меня, что их не существует.

Остальная часть разговора проходила в совершенно другом тоне: что-то, очевидно, изменилось в поведении Хасинто. Паренек уже не казался робким, потому что он стал испытывать некоторую жалость к соседу — такому образованному, живущему в окружении книг и знающему, наверное, все о бесах и прочих вещах, но казавшемуся ему таким слабым и к тому же почти таким же некрасивым, как и Человек в Окне.

— Тебе не о чем беспокоиться, ничего подобного в мире не существует, — увещевал Паньягуа, и Хасинто, больше озабоченный теперь альбиносами, чем бесами, заметил, что его тон стал каким-то напряженным — возможно, это была боль или чувство ответственности, трудно было определить точно, что именно.

— Надеюсь, мне удалось убедить тебя, сынок.

— Спасибо, что нашли для меня время, сеньор, — сказал Хасинто и, словно желая сделать последнее уточнение, добавил: — Не хочу докучать вам, но, видите ли, падре Вильсон говорит, что…

— А кто такой падре Вильсон, мальчик?

— Наш местный священник, тоже перуанец, но очень образованный. Он тоже не верит в дьявола, по крайней мере не с рогами и копытами, но говорит, что в мире, как будто в насмешку над нами, есть его след.

И Хасинто, как мог, изложил писателю теорию священника Вильсона: хотя сам по себе дьявол — всего лишь старушечья выдумка, в мире существует его след, который можно почувствовать во многих случаях, потому что он реальный и одновременно призрачный, как тень. Холодок в затылке — так называют это знающие люди, он почти неуловим, иногда, говорит падре Вильсон, мы чувствуем лишь что-то странное в некоторых людях, играющих необъяснимую роль в нашей жизни. То же самое бывает и с животными, при виде которых неизвестно откуда как бы веет холодом. «Это интуиция», сказал Хасинто, собираясь добавить что-то еще о дыхании дьявола, и вдруг заметил, как вытянулось лицо Паньягуа, словно тот был слишком озабочен земными проблемами, не оставлявшими ему времени интересоваться теориями падре Вильсона и прочей чепухой.

— Надеюсь, я не слишком вам надоел, сеньор, но, честное слово, просто не знаю, что делать, мне не хотелось вам докучать, но, понимаете, сеньор, Лили ведь такая красивая девушка…

— Да, мальчик, даже слишком красивая, в этом-то вся и проблема, — обронил Паньягуа, уже не знавший, как завершить затянувшийся разговор. Вдруг раздалось спасительное мурлыканье, и у его ног появился Вагнер: кот будто подслушал их разговор с Хасинто и теперь уставился на писателя своими карамельными глазами.

Несколько поспешно выпроводив Хасинто («Да, да, мальчик, не думай больше про эти глупости и держи меня в курсе того, что происходит с крошкой Лили»), Паньягуа сказал коту:

— Что ты натворил, Вагнер? Во что опять впутался? Ты начинаешь утомлять меня, проказник.

Писатель, альбинос, аптекарь, актер, химик, врач — кем бы он ни был, но он настоящий профессионал и не мог оставить работу незаконченной, несмотря на поздний час. Однако что-то говорило Паньягуа, что следует обдумать историю про Лили и кота — и не только потому, что красота девушки будила в нем некие другие воспоминания. «Я подумаю об этом, — пообещал он себе, но через несколько минут уже забыл о своем намерении: нужно было написать еще целый ряд подробнейших инструкций для Мартина Обеса. — Что ж, приступим, где моя чернильница?»

Открыв пакет, Мартин Обес обнаружил рукописные инструкции, содержавшие указания относительно того, как он должен вести себя во вторник в доме Инес Руано, а также материал сродни тому, что был в предыдущих папках. Опять подробности из жизни святых отцов? Или дальнейшие рассуждения о дьяволе, написанные готическими буквами и зелеными чернилами? «Нет, это уж слишком», — подумал Мартин: как ему казалось, Мальфас или Абраксас — в общем, автор содержимого этих папок, каким бы именем он себя ни называл — перегнул палку. «Кто бы ни стоял за этим розыгрышем, — подумал Мартин, — он явно перестарался в своем стремлении к правдоподобию». Однако несколько секунд спустя Мартин обратил внимание на заглавие одного из документов — «Облачение сатаны», и детское любопытство заставило его скользнуть глазами по первым строкам текста. После этого он уже не мог оторваться от чтения — так происходило всегда, когда он получал эти странные папки.

ОБЛАЧЕНИЕ САТАНЫ

(Интересные сведения, которые помогут вам правильно подобрать костюм для своей роли)

«Следует заметить, что люди с незапамятных времен записывали предполагаемые факты появления дьявола в различных обличьях, однако никогда не обращали внимания на его исключительный вкус в вопросах моды. («В вопросах моды? Кажется, сегодня сценарист еще более экстравагантен, чем обычно».) Люди невежественны и примитивны. Даже величайшие мыслители, вроде святого Августина или святого Антония, думали и писали, что дьявол предпочитает принимать облик отвратительных существ — таких как змеи, гиены, петухи, козлы и скорпионы, — но это совершенно неверно. В большинстве случаев зооморфные явления дьявола были связаны с белой горячкой и не имели никакого отношения к князю тьмы. Имя «Люцифер» — здесь я должен сделать небольшое отступление, чтобы просветить вас, дорогой невежда, первоначально не было нечистым, а стало таковым в гораздо более поздние времена. Люцифер буквально означает «несущий свет», от латинского lux («свет») и ferre («нести»), были даже священнослужители (например, епископ Кальяри, 370 г.), носившие это имя. Впоследствии в результате ошибки в переводе Вульгаты славное имя Люцифер было приписано дьяволу (более подробно см. далее)…»

Сценарист отсылал Мартина Обеса и ко многим другим страницам, как будто взятым из Интернета, но текст был очень длинным, и Мартин, несмотря на то что автор называл его невеждой, — а может, именно поэтому — предпочел читать дальше про дьявола и моду.

«Средневековая иконография, — говорилось в тексте, — всегда была несправедлива к демонам и, следуя примеру святых отцов, изображала их как уродливых зооморфных существ или зачастую в виде чудовищ — полулюдей-полуживотных. Лишь в период Возрождения изображения дьявола стали антропоморфными, то есть такими, как (обратимся к более позднему примеру) на иллюстрациях к «Фаусту», демонстрирующих изысканный вкус сатаны в отношении одежды».

«Сценарист не просто большой оригинал, у него, похоже, не все дома», — подумал Мартин, но тем не менее задержал взгляд на красивой иллюстрации Морица Реча, прилагавшейся к тексту: на ней был изображен Мефистофель в камзоле и панталонах, коротком плаще и шляпе с длинным изящным пером, уже хорошо знакомым Мартину. «Надеюсь, этот тип не хочет, чтобы я вырядился так же?» — подумал он и тут же получил ответ на свой вопрос.

«В действительности если про дьявола и можно сказать что-то с полной уверенностью, так это то, что он прекрасно умеет приспосабливаться к обычаям каждого времени. Так, с начала периода Возрождения и до конца века Просвещения Люцифер вел себя как настоящий дворянин, каким описывают его Кристофер Марло в 1564-м и Гете в 1773-м. Можно привести множество примеров того, с какой легкостью дьявол приспосабливался к существующим канонам, но, чтобы не утомлять вас своей эрудицией, я сразу обращу ваше внимание к другой эпохе, о которой вы, без сомнения, знаете, по крайней мере по фильмам. Вот доказательство моих слов: во времена пуритан Люцифер одевался и вел себя так же, как они, и был одним из них: огонь и соблазн внутри, траур и фарисейство снаружи. В латиноамериканской культуре мандинга представляется в образе сельского демона, который…»