Укусы рассвета - читать онлайн книгу. Автор: Тонино Бенаквиста cтр.№ 19

— Ладно, это за потерянное время. А вот обида будет стоить подороже. За нее деньгами не заплатишь, нет таких денег. Ты со вчерашнего дня — покойник! Убить такого паразита — только на пользу обществу, суд примет это во внимание. Тебе и невдомек, как уважают в тюряге убийц. У меня есть все что нужно — и трудное детство, и адвокат, который знает меня лучше родной матери, и пара-тройка важных шишек, которых я охранял и которые мне теперь ни в чем не откажут. А еще у меня найдется куча свидетелей, которые подтвердят, что ты сам на это нарывался. К тому же я умею наносить такие удары, от которых ты уже не встанешь, но докажу, что это вышло случайно, уж извините, он сам подвернулся, я этого не хотел. Мне поверят.

— …

— И я настигну тебя в тот момент, когда ты меньше всего будешь этого ждать. Так что наберись терпения. Ты у меня на очереди.

Я перешел улицу, бессильно свесив руки, подавленный вконец. Да нет же, это просто шутка. Он решил меня закошмарить, но это шутка… Парень изображает крутого Уокера… Ему нравится нагонять страх… это его работа… А угрозы — ну это, чтобы развлечь дружков… И все же…

Странно слышать, как человек планирует свое пребывание в тюряге. Может, пока не поздно, слинять в Фонтенбло, к сестре? Но ведь я сам настоял, чтобы взаперти оставили не меня, а Бертрана. У него хватило мужества довериться мне. Оказавшись возле помоек в начале улицы Мансар, я отыскал взглядом уличные часы, чтобы узнать, сколько мне осталось. Меньше двадцати двух часов.

Что ж, старина Жерар, ты чересчур уверен в себе. Я честно хотел мира, но ты отказался. Ладно, хоть я паразит и слабак, мне придется сделать тебе больно, Жерар. И я уже знаю, как именно. Я все равно войду в твое заведение. Спорим?

Я не сразу обрел счастье, ибо искал его в несчастье других. А именно в лице парочки отщепенцев, у каждого из которых были веские и, скорее всего, одинаковые причины сделаться обладателями полтысячи франков. Я был уверен, что они найдут достойное применение моим деньгам. Я обнаружил этих бродяг под строительными лесами, где они ночевали в картонных коробах, и тут же завербовал. Я действовал как последняя сволочь, особенно, когда расчетливо сказал себе: выдай им башли в два приема, на случай, если они решат смыться, и начни переговоры с этим бритым недоноском — вид у него хилый, взгляд голодный, но продувной. Они шли за мной следом, и я показал им мотоцикл Жерара, дотронувшись до него на ходу. Жерар поставил его на углу еще вчера, хвастаясь машиной перед своими дружками.

Это был черный «Harley Davidson Electra Glide» 1340. Заветная мечта истинного рыцаря асфальта. Лучший боевой конь нашей современной, лишенной иллюзий эпохи. В любом уголке земного шара, мчась на «харлее», человек способен раздвинуть пространственные и временные границы. На нем летят, как на валькирии, на его стартер жмут, как на спусковой крючок винчестера, его оглаживают, как мустанга. «Харлей» слышен издалека, его можно узнать по особой музыке, присущей только ему одному, по великолепной токкате с божественным крещендо. Чистый Бах.

На какой-то миг я представил Жерара у телефона — умирающая мать, брат, покончивший самоубийством… ну нет, такими пустяками этого психа от двери не оттащишь. Умирают, ну и хрен с ними!.. Он, кажется, говорил, что у него было трудное детство. Двое моих наемников поспевают за мной, держа в руках ломики, подобранные на стройке. Я прячусь среди машин в трехстах метрах от места действия.

Бродяги начали крушить «харлей» — сперва бак, потом фары, это самое легкое, зато как приятно смотреть на золотистые осколки! Вскоре они покончили со всем, что можно было расплющить, вырвать и скрутить. Из карбюратора вылетел сноп искр. Вот тут я испытал настоящее удовольствие. Но чертова машина все еще сопротивлялась. Наконец она с противным скрежетом стала крениться на бок. Значит, мы водим знакомство с важными шишками, так, Жерар? Мои бродяги подсунули ломики под мотоцикл, пользуясь ими как рычагами, но опрокинуть его не смогли. Зажигалка… Да, нелегко изуродовать столь мощный корпус, как нелегко без привычки добить здоровое человеческое тело. Оно кричит, оно сопротивляется, оно корчится в судорогах, отказываясь умирать. Оно может продержаться много часов. Значит, мы умеем наносить такие удары, от которых не встанешь, так, Жерар? Я не чувствую никакого запаха, но от машины сейчас должно вонять горелой кожей… До чего же он хорош, этот «харлей», даже в стадии агонии! Люди торопливо проходят мимо, будто ничего не видят, — боятся ввязываться. Еще несколько ударов, и пробка бензобака наконец сбита. Мотоцикл истекает бензином. И чем ожесточеннее они молотят по нему, тем мне веселее; жалко, что им не удастся распотрошить его вчистую, раздолбать мотор, искромсать арматуру.

Замерев и еле дыша, я гляжу, как огонь подбирается к бензобаку. Дальше все происходит очень быстро. Привлеченные пламенем, сбегаются люди. Я стою поодаль от места трагедии, ожидая, когда сообщат Жерару, что тут же и происходит. У меня аж дух захватило при виде этого тупицы, который бессмысленно пялится на останки, не в силах поверить в случившееся. Растерянные глаза человека, которому небо обрушилось на голову. Он стоит такой маленький, такой одинокий, такой испуганный. Вход в ресторан свободен. Парочка злодеев подходит ко мне за второй половиной гонорара. Один из них заявляет:

— Надо бы добавить, хозяин.

— Это еще почему?

— Из-за картинки.

— Какой картинки?

— Да там на баке красно-зеленая голова кобры с разинутой пастью.

— Ну и что?

— А то, что за это полагается надбавка, хозяин.

Я так и не понял, на что он намекает, но все-таки сунул ему еще пятьсот. В конце концов это не мои деньги. Затем неторопливо пересек улицу и прошел мимо кассирши «Модерна». Она спросила меня, что там стряслось. Не ответив, я спустился вниз по узкой лесенке, ведущей в самое жерло вулкана.

От грохота децибелов у меня просыпается старая зубная боль. Людская магма, секундное оцепенение, в общем, обычный хаос. Город спит, но в его чреве бурлит жизнь. То, для чего я сюда пришел, терпит еще пару минут. Прежде всего нужно глотнуть мескаля, чтобы взбодриться. Город там, наверху, мирно спит. И ничего не подозревает.

Бессмысленная энтропия, царство абсурда. Рты, искривленные неразличимыми криками. Сердце колотится в бешеном темпе электронного ритма. Макияж, растекающийся от пота, темные круги на майках, лес мелькающих ног. И еще все то, что не видно, но угадывается: безответные улыбки, потерянные взгляды, пьяные обещания, тщетные надежды в безжалостной ночи. Атмосфера, пропитанная запахами людских секреций. Торжественный обмен телефонами, нацарапанными на пачке «Мальборо». И скрытый расчет. Мне это известно, я тоже долгое время на что-то надеялся. И сколько же раз мне казалось, что я нашел выход из этого ада. Половина присутствующих жаждет секса, другая половина спасается от одиночества. А город там, наверху, мирно спит. Ну и пусть, оставьте его в покое!

Джордана здесь нет. Ни в баре наверху, ни внизу. Да и трудно представить его в этом людском водовороте. И все-таки мне почему-то кажется, что те двое из «Хибары» не соврали. Встречаю Гаэтано, автора комиксов, — он нетвердо стоит на ногах, но как всегда не теряет головы. Мы здороваемся, ударившись ладонями, на растаманский манер. «Глаза — мой единственный сексуальный орган», — говорит он. И добавляет, что в «Bains-Douches» девок больше. Я бросаю его и принимаюсь обшаривать укромные уголки заведения; людское море захлестывает меня, рубашка уже насквозь промокла от пота, я расспрашиваю всех мало-мальски знакомых мне людей, но Джордана никто здесь не видел, нет, ничего похожего. Мне хочется кому-нибудь дать в морду и заорать, перекрывая эту гребаную музыку, что я пришел по делу, что я всех их ненавижу, этих бездельников, какого хрена они тут делают — питаются иллюзиями, безумием и шумом, которых не сумели найти в другом месте?! Я проклинаю самого себя за то, что принадлежу к их клану, за то, что столько раз спал в этих вот креслах, с пересохшим горлом, нацепив черные очки, в ожидании конца века.