Veritas - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 85

Бессловесный спор между правителем и его генералом снова проявился в 1708 году: королева Англии потребовала, чтобы Евгений принимал участие во всех битвах в Испании, где Карлу, брату Иосифа, никак не удавалось утвердиться на испанском троне против французских армий Филиппа Анжуйского, внука «короля-солнце». Расположенные в Испании императорские войска находились под командованием Гвидо фон Штаремберга, которому не всегда улыбалась удача. Евгений сжимает кулаки: он знает, что он лучше Штаремберга и может вместо него стяжать славу и почет.

Начинается постоянная дипломатическая беготня между английскими союзниками и императорским двором, но император стоит на своем: принц Евгений Савойский не должен далеко отлучаться от Австрии. Евгению приходится принять это и смолчать.

В 1710 году снова речь заходит о том, чтобы послать Евгения в Испанию, но его императорское величество по-прежнему против, и ничего не происходит. В кругу друзей Евгений дает воли своему гневу.

– Может быть, Штаремберг сделал не все, чего от него ждали? – иронично вопрошает он. И заявляет, что своими глазами видел, как Иосиф на собрании министров размахивал бумагой с назначением Евгения командующим в Испании, однако затем император бойкотировал план, не сказав ему ни слова. Иосиф не ошибается: он думает о безопасности империи.

Дважды в Ландау и снова дважды в Испании Иосиф попрал ногами гордость и тщеславие Евгения. Проигравший смолчал и повиновался; ничего другого ему не оставалось. Но что, если бы тайное соревнование, о котором знали только два соперника? каждый раз решалось бы в пользу только одной из сторон? И какую роль играла во всем этом странная монета, которую Клоридия вынесла из дворца Евгения при загадочных обстоятельствах?

– Эта монета – символ Ландау, – заключил Атто, – первое тяжелое поражение, с которым вынужден был смириться Евгений. И она показывает, что принц Савойский не забыл ни одно из унижений, которые он вытерпел от Иосифа.

Атто улыбнулся и провел по монете рукой. Когда Иосиф прочтет предательское письмо Евгения, до мира останется всего один маленький шаг.

– Если бы эта малютка Пальфи только заглотила наживку, – проворчал он, с трудом сдерживая сильную зевоту и заползая под одеяло, в объятия Морфея.

* * *

На обратном пути в свои комнаты, расположенные в другом крыле монастыря, я наткнулся на Клоридию.

– Любимый, – сказала она, раскрывая объятия, – это был ужасный день.

– Ты даже не подозреваешь насколько, – ответил я.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я рассказал ей о случившемся. По окончании рассказа мы стояли друг напротив друга, потрясенные насилием, во второй раз произошедшим в кругу наших знакомых. Я рассказал и об истории монетки из Ландау.

– Слава Богу, что ты со мной! – сказала она.

– Почему? Что стряслось?

– Ты не единственный, с кем произошло сегодня ужасное событие. Меня преследовали во дворце принца.

– Преследовали? Кто?

– То чудовище, которое украло монетки из Ландау. Он то и дело появлялся рядом. Когда я шла в кухню, то увидела, что он идет за мной на довольно большом расстоянии. Когда возвращалась с третьего этажа, он вынырнул из-за какого-то угла. Я поспешно удалилась, но вскоре он снова оказался у меня за спиной: я ухожу, а он тут как тут, я прочь, а он опять за мной. Это было сумасшествие какое-то. Если бы ты его только видел… Напоследок он даже описал вокруг меня полукруг, а потом обнажил в страшной ухмылке свои острые черные зубы, бррр! И тогда я бежала сюда.

– Но кто это и чего он хочет? – возмущенно воскликнул я. – Он обещает дервишу отрезанную голову, затем таращится на тебя, преследует, крадет монеты принца Евгения… Какая между всем этим связь?

– Я знаю только одно: человек с таким лицом способен на все. Даже на то, что случилось с Хаджи-Таневым.

Но самое печальное известие этого дня нам только предстояло услышать.

Чтобы немного развеяться, мы пошли по крестовому ходу, наблюдая за тем, как играет наш малыш. Наконец мы направились в монастырскую церковь. Сломленные всеми неприятностями, которые окружали нас, мы чувствовали потребность в молитве, чтобы просить Всевышнего о защите и милосердии.

Однако когда мы вошли в холодный, пропитанный запахов ладана полумрак, то увидели, что вся церковь наполнена сестрами монастыря Химмельпфорте. Они собрались полным составом на молитву с четками. Это очень удивило нас: слишком необычно в столь поздний час для монастыря. Мы осенили себя крестным знамением, встали на колени в дальнем уголке и страстно присоединились к молитве, о милости Божией для душ двух бедных убиенных студентов.

После молитвы с четками последовала молитва к Пресвятой Деве Химмельпфорте. Мы слышали, как к литаниям монахинь, похожим на контрапункт, то и дело примешивалось неясное бормотание, в котором мы вскоре распознали всхлипывания. Кто-то плакал. Когда мы обернулись, то увидели слева от алтаря, под статуей Пресвятой Девы Химмельпфорте, хормейстера. Грудь ее дрожала. В тот же миг вопросительный взгляд, которым обменялись мы с Клоридией, превратился в недоверчивое оцепенение.

– Pro vita nostri aegerrimi Cesaris, oramus, – услышали мы слова чтицы.

«Мы молимся за жизнь нашего тяжело больного императора». Эти слова хлестнули нас, словно ледяной ветер. Мгновение я надеялся, что ослышался, но обеспокоенное, испуганное выражение лица, с которым Клоридия ударила себя по лбу, подтвердило мое печальное открытие. Императору плохо? Жизнь нашего августейшего императора, нашего горячо любимого блистательного, юного Иосифа Первого в опасности? Что же произошло? Но задавать вопросы в такой миг было невозможно, нам нужно было дождаться окончания молитвы. А им, казалось, конца-края не было, этим минутам, которые отделяли нас от объяснения столь неожиданного известия. Наконец церковь опустела, Камилла поднялась и обернулась к нам. Едва Клоридия увидела ее, как подошла к ней и обняла.

– Камилла… – пробормотала моя жена при виде молодого, искаженного болью и горечью лица.

Хормейстер велела нам следовать за собой, ей нужно было погасить свечи. Пламя отражалось в ее залитых слезами щеках, она тщетно пыталась сдержать всхлипывания, крепко сжимая руку Клоридии.

С самого раннего утра об этом говорил весь город. Сначала весть бродила, как слух, затем информации стало больше, и наконец, как гром среди ясного неба сверху спустили приказ каждый полный час читать публичные молитвы с выносом святых даров как в императорской капелле, так и в соборе Святого Стефана. В императорской капелле час за часом собирались все придворные: трибуналы, министры, гранды, кавалеры, придворные дамы и другие придворные. Также в соборе во второй половине дня читали молитвы под руководством лично монсеньора архиепископа и всего соборного капитула, к процессиям присоединялись религиозные ордены, братства, школы искусства и ремесла, а также персонал госпиталей, всегда при участии простолюдинов, которые обеспокоенно и благочинно молили ходатайства у Господа.