Secretum - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 96

Но едва я направился в сторону выхода, как услышал далеко позади знакомый голос:

– Птичник, найдите мне господина птичника! Что, сегодня здесь никто не работает?

Дона Паскатио, вероятно, снова подвел один из работников, и он решил восполнить нехватку мною. «Но сегодня не день благотворительной помощи, – решил я, – ведь у меня в голове все еще перевариваются события вчерашнего дня: нападение Сфасчиамонти на старого нищего на Пьяцца Ротонда, опасная разведка в логове бродяг и нищих, наконец, преследование черретана и допрос его дружка Рыжего в тюрьме у Понте Систо – все эти события не только не стерли впечатления от кошмара моего сна, но и оставили ощущение страха, которое не проходило до сих пор. Ничто не могло так помочь забыть эти беды, как приятная прогулка по городу.

Но мне не хотелось удаляться слишком далеко. Поэтому сначала я пошел в сторону Виа Скала, повернул направо, затем налево и немного побродил в окрестностях Пьяцца Риенци и церкви Святой Марии в Трастевере.

Мимо меня в сторону базилики Святого Павла промаршировало общество римских пилигримов в длинных черных одеяниях. Паломники несли знамена родного города и пели псалом Деве Марии.

Маленькая процессия устремилась вдаль, пересекла улицу и свернула в переулки, где зазывали всех к себе крошечные лавки, набитые всякой всячиной, и кабаки, двери которых всегда были открыты и манили запахами дешевого вина и жареного мяса. Фасады близлежащих домов стыдливо прикрывали свою бедность длинными рядами белья, вывешенного на веревках между окнами, откуда на головы прохожим падали холодные капли. На улицах Трастевере стоял шум от грохота колес многочисленных тачек, топота резвящихся детей и цокота ослиных копыт: животные тащили на себе груз, пробуждая переулки от спячки.

Добравшись до площади Святого Каллисто, я услышал заунывную музыку, она медленно приближалась вместе с толпой, во главе которой шли трое едва передвигавшихся людей. Двое грязных, бедно одетых мужчин среднего возраста тяжело опирались на палку. С некоторым беспокойством я заметил, что глаза у них точно такие же, как у старика из моего утреннего сна. Третий, в такой же потрепанной грязной одежде, держал двух других под руки. Сразу за ними шел скрипач – это он играл тихую музыку чаконы. Затем следовали другие, такие же убогие люди, почти все слепые и калеки. Нищие, снова и снова нищие. Я столько лет прожил в Риме рядом с их сообществами, не обращая на них особого внимания. Но со времени возвращения Атто Мелани они вдруг стали важны для меня, да еще и как! Я пошел рядом с процессией, чтобы понаблюдать за поведением нищих. В начале процессии один из слепых держал кружку, а другой – табакерку, обе вещицы были серебряными. Эти двое жалобно подпевали в такт звучанию скрипки:

– Подайте милостыню во имя святой Елизаветы, подайте что-нибудь во имя святой Елизаветы.

Время от времени из безликой толпы прохожих отделялся какой-то благодетель и бросал монетку в серебряную кружку, при этом второй слепой великодушно предлагал ему щепотку табака, набирая его крошечной рюмочкой из табакерки.

Когда шествие сворачивало направо в переулок Пацци, я смог увидеть, что в этой толпе жалких людей в оборванной одежде почти у каждого было какое-то увечье: отсутствовали либо глаз, либо нога или рука. Словно морские птицы, следующие за кораблем в надежде получить объедки из камбуза, это шествие окружали бедные дети, которые тоже просили милостыню.

Молодой священник подошел к тем, кто вел процессию. Он бросил маленькую монетку в кружку и взял понюшку табаку, от которой тут же начал чихать и сморкаться. Как только он отошел я последовал за ним, решив расспросить:

– Простите, пожалуйста, почтенный, а что это за процессия?

– Это братство святой Елизаветы. Обычно они ходят по улицам в воскресенье, а сегодня суббота. Но в святой год им можно сделать исключение.

– Братство святой Елизаветы? – переспросил я и вспомнил, что уже однажды слышал о нем. – Это то, которое состоит из слепых и калек?

– Да, из самых бедных. К счастью, Папа Павел I выдал им разрешение на прошение милостыни. Если бы не эти сбиры…

– Что вы хотите этим сказать?

– О, ничего, совсем ничего. Просто так получилось, что братство должно платить большие взносы за свои религиозные шествия, так что ему не очень-то много остается. А теперь извини, мой сын, мне нужно поспешить в Сан-Пиетро, в Монторио, я уже опаздываю.

Так мне и не удалось задержать священника, чтобы подробнее расспросить о братстве святой Елизаветы. После того как мы расстались, я потратил немножко из тех денег, которые получил от аббата Мелани за свой писательский труд, купив у одного уличного торговца полный пакет поджаренных рыбешек, слегка прикопченных и аппетитно хрустящих.

Я вернулся на площадь перед церковью Святой Марии в Трастевере, уселся на ступенях фонтана в центре площади и стал есть рыбу, восхищаясь прекрасным, величественным фасадом церкви. Я продолжал размышлять. Вспомнил, что именно я слышал о членах этого братства: в день рождения святой Елизаветы они всегда шли процессией к четырем святым храмам, и даже в сопровождении эскорта солдат. Но я не знал, что у них было разрешение Папы на прошение милостыни, кроме того, мне показалось странным замечание священника, касающееся сбиров. Какое отношение имеют коллеги Сфасчиамонти к религиозным процессиям братства? Я обернулся и еще раз смог увидеть, как извивающаяся змеей процессия повернула на перпендикулярную улицу. В воздухе осталась вонь немытых тел, грязной одежды и кухонного чада.

– И за что я плачу четыре юлиуса [49] налогов? – обращаясь в мою сторону, громко спросил владелец небольшой закусочной, выставивший на площадь четыре столика.

Он был среднего возраста и разговаривал с акцентом, выдающим уроженца Абруццо. С кругленьким животом и маленькими, узкими, похожими на кошачьи, глазками. Очевидно, мужчина был из тех, кто все время возмущается, но при этом покорно несет свою ношу. Он тщательно и сердито подметал мостовую перед входом в свою закусочную.

– Но ведь никто из братства святой Елизаветы не заходил в ваше помещение, – с укором сказал я, удивленный его злобе на этих калек, несчастных отверженных.

– Юноша, я не знаю, долго ли ты живешь в этом городе. Но могу дать тебе урок, ведь я намного старше, – заявил он и прислонил метлу к стене. – Я видел и слышал такие вещи, которые тебе и не снились. Представь только: каждый, у кого есть лавка, торговый зал, склад или постоялый двор, пансион, трактир, кабак, пекарня или какое-нибудь кафе, обязан каждые три месяца выплачивать десять геллеров, причем заранее, для того чтобы улицу перед его заведением чистили и мыли. Налоги платят рудники, где добывается пуццолан, гавани Тибра и даже обычные городские экипажи. И даже тот, кто не обязан платить налоги на уборку города, должен прямо-таки разорваться на части, если хочет соблюсти санитарные правила: погонщикам буйволов, забойщикам скота и кучерам следует очищать хлев, конюшни и каретный сарай от грязи. Садовникам и виноградарям нельзя оставлять никаких удобрений на улицах в пределах и за пределами Рима. Продавцы фруктов, трав, рыбы и сена каждый вечер должны убирать весь мусор до последней соломинки, листочка или щепки, иначе на них налагается денежный штраф пять скудо. Что еще? Ах да, красильщикам и дубильщикам нельзя выливать отработанную воду на улицу – только в специально проложенные для этого сливные каналы. А теперь возникает вопрос: эти люди из братства святой Елизаветы, они пришли сюда, все загадили, воняют хуже, чем нубийцы во времена античного Рима, заняли всю улицу и разогнали мне всех клиентов, – что же платят они?