— Кто?
Никого не увидев в глазок, она поняла, что звонили в домофон. Священник? Джейн открыла дверь и, улыбаясь, побежала вниз по лестнице. Охваченная безумной надеждой, она забыла про боль в колене. Ей казалось, что сегодня вечером обязательно должно произойти какое-то чудо.
Но это не Эрик, любивший застигать ее врасплох, и не священник стоял за стеклянной дверью, а незнакомый высокий мужчина в бежевом плаще с накладными клапанами. Джейн с опаской открыла.
— Миссис Кук-Блэквуд?
— Да.
— Шериф Адам Браунсвил округа Олд-Ньюпорт.
Он протянул ей полицейский значок, на котором было ясно написано: «Шериф». То, что он был одет, как и все, не имело никакого значения. Предчувствуя неладное, Джейн воскликнула:
— Эрик!
Слезы брызнули у нее из глаз. Мужчина удивленно посмотрел на нее.
— Я принес вам бумаги.
— С Эриком что-то случилось? Он попал в аварию?
Шериф, устав придерживать ногой тяжелую дверь, вошел в подъезд. Это был крупный мужчина с большим животом, какие обычно бывают у любителей пива, с усами и красным мясистым носом. От него пахло потом.
— С Эриком? Я не в курсе. Я только принес бумаги о разводе.
Он протянул ей конверт, который она машинально забрала.
— Развод? Какой развод? Я не подавала на развод. Это какая-то ошибка. Вот уже пять дней, как я пытаюсь до него дозвониться! Я как раз…
— Вы уверены, что с вами все в порядке?
Он внимательно рассматривал ее лицо, которого почти не было видно из-за слабого освещения в подъезде. Джейн покраснела:
— Я упала с велосипеда.
— Истец и ваш адвокат — вот те люди, с которыми вы должны встретиться. Я только принес документы и обязан вручить их вам лично, вот и все.
— Истец?
Она взглянула на конверт.
— Мистер Эрик Блэквуд, ваш муж. Он подал на развод в штате Айова. Если вы желаете опротестовать это решение, то вы или ваш адвокат должны заполнить бланк и выслать его до конца срока, оговоренного в бумагах. В вашем распоряжении пятнадцать дней. Понятно? Там все написано.
У Джейн закружилась голова. Она ничего не понимала. Мужчина повернулся и открыл тяжелую дверь.
— Это вы привязали велосипед к решетке?
— Да.
— На вашем месте я бы не оставлял его во дворе на ночь. Тем более в таком квартале. Спокойной ночи.
Джейн медленно поднялась по лестнице. В гостиной она положила конверт на стол, даже не открыв его. Вдруг у нее началась икота. Добежав до ванной комнаты, она встала на колени перед унитазом: ее вырвало. Возможно, ей следовало бы вызвать такси и обратиться в больницу. Когда-то в детстве ее одноклассница, упав на катке, поднялась, считая, что все в порядке, а через два дня потеряла сознание и умерла от кровоизлияния в мозг — трещина черепа. Джейн спустила воду, прополоскала рот и почистила зубы. У нее горело в груди. На кухне она выпила стакан воды. Конверт все еще лежал на столе. Настоящий. Кому позвонить? Матери? Эллисон? Эрику?
В дверь постучали. Словно робот, она пошла в коридор и открыла, даже не посмотрев в глазок. На пороге стояла улыбающаяся Лина с обгоревшими на солнце носом и щеками. На ней была голубая в белый горошек блузка, в руке она держала сетку с огромными грейпфрутами.
— Прямо из Флориды, только вчера сорвали с дерева. — Улыбка сошла с ее губ. — Но что с тобой?
— Упала с велосипеда, а Эрик подал на развод.
Лина уронила грейпфруты и обняла Джейн.
— Шантаж, — заявила Лина.
Просто ребяческая выходка, чтобы напугать ее. Еще никто не разводился из-за того, что поругался по телефону. Даже если Джейн и нахамила ему. Один из супругов всегда использует слабые стороны другого, чтобы обидеть как можно сильнее. Если бы из-за этого разводились, то на земле не осталось бы ни одной супружеской пары. Наоборот, это служит доказательством семейного благополучия: терзают друг друга упреками только те, кто сильно любит друг друга. Джейн жадно слушала Лину. Все, что она говорила, казалось ей более правдоподобным и более осмысленным, чем то, что произошло с ней этим вечером. Но Лина не знала Эрика и не имела представления о его высокомерии, его способности подолгу не разговаривать. Лина пожала плечами: все мужики одинаковы. Она держала ее за руку, гладила по волосам, говоря, что все у нее наладится и что она не должна расстраиваться. Джейн терялась в догадках: а что вообще Лина знала о мужчинах и о любви?
Утром — все та же боль. И еще тяжесть в животе. Глотать невозможно. Как, впрочем, и плакать. Тошнота. Боль по всему телу. Падение здесь ни при чем, в этом она была уверена. Однажды ей уже пришлось испытать подобное: после аборта. Но тогда боль была физической.
В последующие дни Джейн пыталась дозвониться до Эрика несчетное количество раз. Машинально она нажимала на клавишу «bis» и ждала звукового сигнала, зная, что он не ответит. Набирала домашний номер Нэнси. Просто чтобы проверить. Никого. Не было никакого сомнения, что враг находится на месте и промывает Эрику мозги, беспрерывно повторяя, что в Олд-Ньюпорте ему наставили рога.
Она могла бы поехать в Айова-Сити. Билет лежал на письменном столе. Пришла бы к Эрику и заставила выслушать ее. Поговорила бы с ним обстоятельно, а не как истеричка. Ее самообладание и рассудительность помогли бы ей убедить его в том, что он любит ее, что она была инфантильной, эгоистичной, жестокой. Она пообещает ему стать другой и никогда больше не жаловаться. Им необходимо быть вместе. Она любит его. Он — ее. Такая любовь не встречается в жизни дважды. И тогда у нее в животе исчезла бы эта тяжесть. Она в этом не сомневалась. Даже если Эрик считает, что невыносимая боль, которую она испытывала после каждой их ссоры, вовсе не показатель страстной любви. Он выслушает ее. И она возьмет верх над его матерью.
Но Эрик прислал к ней шерифа. А ведь сегодня она могла разбиться насмерть, однако его это не волновало.
Прошло одиннадцатое апреля. Она выбросила билет. Не стала обращаться и к адвокату. Прождав еще пять дней, наконец вскрыла конверт и изучила бумаги. Истец, обвиняемый — все как надо, в напечатанном виде. Эрик только подписал внизу каждую страницу. Если она захочет опротестовать его заявление, ей нужно будет заполнить этот бланк. Для этого у нее есть в запасе еще четыре дня. Но что она может привести в качестве возражения? Самая простая причина для развода: отсутствие детей. В списке вопросов, которые должен решать судья, Эрик отметил только: «Развод (расторжение брака)», не коснувшись «Раздела собственности и оплаты долгов». Его всегда отличало желание выглядеть благопристойно. Все остальное они урегулируют между собой, так будет красивее.
Эрик позвонил ей двадцать второго апреля, узнав, что она не заполнила бланк на опротестование и, следовательно, была согласна на развод. Услышав его голос по телефону, Джейн задрожала всем телом. Ей хватило, однако, самообладания; чтобы не разрыдаться. Эрик не был враждебен, ни даже холоден. Печаль и нежность в его голосе говорили о том, как он страдал.