Стая - читать онлайн книгу. Автор: Франк Шетцинг cтр.№ 150

Но это оказалось не так-то просто.

Она зависла в тёмной воде Ла-Манша, перестав дышать, и слушала удары сердца, пока они не загремели у неё в ушах. Вместо того чтобы поглотить её жизненные силы, море словно говорило ей: видишь, какое сильное сердце! Оно отчаянно сопротивлялось холодным объятиям, и вдруг она не смогла сдержать свой дыхательный рефлекс и набрала воды в лёгкие. О том, что при этом бывает, она не раз слышала от отца. В лёгких образуется пена, филигранная паутина ткани рушится. Через две минуты — судорога диафрагмы, блокирующая возможность вдоха. Через пять минут — остановка сердца.

Её вытолкнуло наверх — из кошмара, который начался в десять лет и закончился в шестнадцать, — и она очутилась рядом с проплывавшим мимо катером. С тяжёлым переохлаждением она поступила в больницу, где у неё было время собрать остатки мужества и выстроить план жизни. После выписки она час провела перед зеркалом, разглядывая своё тело, и решила, что больше себя такой не увидит. Она вынула весь пирсинг, перестала брить череп, попыталась отжаться десять раз — и рухнула.

Через неделю смогла уже двадцать.

Она бросилась навёрстывать упущенное. В школу её взяли назад лишь с условием, что она будет лечиться в наркологической клинике. Она оказалась способной и организованной. С людьми была приветлива. Читала всё, что попадало под руку, предпочтение оказывая теме моря и экосистем. Без тренировки не проходило и дня. После того, как Ла-Манш отверг её, она бегала, плавала, занималась боксом и скалолазанием — пока от прежней хилой девочки с пустыми глазами не осталось и следа. Когда в девятнадцать — с опозданием на год — она блестяще окончила колледж и поступила в университет изучать биологию и спорт, тело у неё было, как у античного атлета.

Карен Уивер стала другим человеком.

Чтобы понять мир и его устройство, она дополнительно изучала информатику. Её восхищала возможность изображать на компьютере сложные взаимосвязи, и она научилась сама моделировать атмосферные и океанические процессы. Первая её работа воссоздавала картину морских течений и хотя не добавляла ничего нового в эту область знаний, зато была достоверной. Это была дань памяти родителей, которых она любила и которых так рано лишилась. Она основала своё рекламное бюро «Deep Blue Sea», писала статьи для «Science» и «National Geographic», вела колонки в других научно-популярных журналах, и скоро институты стали приглашать её в экспедиции, нуждаясь в человеке, который умел внятно озвучивать их идеи. Она спускалась на «Мире» к «Титанику», «Альбин» доставлял её к гидротермальным шлотам атлантических глубоководных хребтов, на «Полярной звезде» она ходила на зимовку в Антарктиду. Она везде успевала и всё, что делала, делала хорошо, потому что после той ночи в Ла-Манше уже ничего не боялась.

Кроме одиночества. Временами.

Она увидела своё отражение в зеркале бара: мокрая, в махровом халате, немного растерянная.

Она быстро допила свой «Бейли» и ушла спать.

14 мая

Эневек

Гул моторов постепенно усыпил его.

Решившись ехать, Эневек думал, что Ли не захочет его отпустить, но она поддержала его:

— Когда кто-то умирает, надо быть с семьёй. Семья — это главное в жизни. Единственная опора человека. Только оставайтесь на связи.

В самолёте Эневек спросил себя, а есть ли семья у самой Ли?

А у него? У него есть?

Абсурд: один одинокий поёт другому одинокому гимн семье.

Эневек выглянул в окно. Он уже давно не был наедине со своими мыслями — и не был уверен, что ему так уж хочется остаться с ними наедине. «Боинг» Канадских международных авиалиний вначале доставил его из Ванкувера в Торонто, потом с двухчасовым опозданием вылетели в Монреаль.

Там он переночевал в отеле и с утра снова сидел в зале ожидания, отмечая признаки другого мира. У панорамного окна стояла группа мужчин с эмблемами нефтяной фирмы на куртках, и у двоих лица были такие же, как у него: широкоскулые и темнокожие, с монголоидным разрезом глаз. А к самолёту их повели пешком, по старинке.

И вот уже больше двух часов они в воздухе. Незадолго до Гудзонова пролива тучи под ними раздвинулись, и показалась тундра, в пятнах нестаявшего снега, испещрённая озёрами, по которым плавали льдины. Потом полетели над проливом, и Эневек почувствовал, что пересёк последний рубеж. В нём даже взметнулась паника, прогнав всякую дремоту. В каждом процессе есть точка невозврата. Строго говоря, для него этой точкой был Монреаль, но черта Гудзонова пролива была символом. По ту сторону начинался мир, куда он больше никогда не хотел возвращаться.

Эневек летел на свою родину у Полярного круга, в Нунавут.

Через полчаса они пересекли сверкающую ледяную поверхность — Фробишер-Бей на юго-востоке Баффиновой Земли. Машина стала снижаться. Жёлтое здание аэровокзала посреди тёмного, холмистого ландшафта казалось форпостом человека на чужой планете, но это был Иквалуит — столица Нунавута.

Ждать багажа пришлось недолго, Эневек взял свой рюкзак и побрёл по залу, украшенному предметами местного искусства — настенными коврами и фигурками из стеатита. Посреди зала стояла скульптура мужчины в традиционном одеянии, поющего под бубен, вознесённый над головой. Певец излучал энергию и уверенность в себе. Эневек прочитал надпись: «Собираясь вместе, жители Арктики всегда пляшут с бубном и поют горловые песни».

Потом он подошёл к окошку местных авиалиний и зарегистрировался на Кейп-Дорсет. Женщина, принявшая багаж, предупредила, что самолёт вылетит с опозданием на час.

— Ещё успеете какие-то дела сделать в городе, — с улыбкой сказала она.

— Какие дела, я и города толком не знаю.

Она взглянула с удивлением: чтобы человек с такой внешностью не знал своей столицы?..

— В Иквалуите есть что посмотреть. Сходите в музей, ещё успеете.

— О, да. Конечно.

— Или в торговый центр. И загляните в англиканскую Церковь. Она построена в виде иглу, единственная в мире Церковь в виде иглу!

Эневек посмотрел на женщину. Она была местная — низкорослая, чёрные волосы, чёлка. Глаза поблёскивают в щёлочках, когда улыбается.

— А я была уверена, что вы из Иквалуита.

— Нет. — Он чуть не сказал, что он из Кейп-Дорсета. — Я из Ванкувера.

— Ой, я так люблю Ванкувер! — воскликнула она. Эневек оглянулся, боясь, что задерживает очередь, но он был пока единственный пассажир.

— Вы там уже бывали?

— Нет, я ещё нигде не бывала. Но в интернете видела. Красивый город. — Она засмеялась: — Побольше, чем Иквалуит, да?

Он улыбнулся в ответ:

— Да, пожалуй, побольше.

— Ну, и мы не маленькие. В Иквалуите уже шесть тысяч жителей.

К окошку подошла супружеская пара. Значит, он полетит не один.