Носорог для Папы Римского - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Норфолк cтр.№ 168

— На Риу-Реал?

— Вряд ли это можно назвать рекой. Берег там — что-то вроде болота или затопленного леса, и это тянется на пятьдесят лиг. Тамошний народ — иджо, рыбаки. Но торговли — никакой. Ни золота, ни перца, малагетского или бесхвостого, ни рабов.

Теперь они почти вышли к берегу. Мешкита уже шагал по пирсу, который закрывал от них дона Франсишку. Алема объяснял Тейшейре, что устье Риу-Реал находится на равном удалении от мест впадения в море Фермозу и Камароньша.

— Если бы кто-то вздумал торговать с этими всемогущими эззери, то бросил бы якорь именно там, — сказал он. — Вы так не думаете?

Тейшейра кивнул, но теория лоцмана лежала в области догадок и предположений. Судно могло быть загнано туда ветром или же бросить якорь, чтобы взять на борт воду или рыбу у этих самых иджо. Ему до этого не было никакого дела. Его беспокоил один только зверь. Лоцман умолк.

— Вы хорошо справились со своим поручением, — сказал Тейшейра, когда они подошли к пирсу. — Я буду рекомендовать вас Перешу, когда с ним увижусь.

Казалось, это обрадовало Алему.

— Вы поплывете прямиком в Белен? — спросил он.

— Если будет на то Божья воля, — отозвался Тейшейра, постукивая по прижатому к груди письму. Воля Переша, подумал он.

Там они расстались, и Алема быстрым шагом пошел по пирсу к каравелле. Тейшейра проследил за тем, как он поднялся на борт, затем пошел дальше вдоль берега. Черная вода бухты обращалась в белую пену, когда набегала на берег и разбивалась о него, подсвеченная пробирающейся между туч луной. На ее фоне различались шесть высоких фигур, затем видна стала лодка, а в последнюю очередь, немного выше по берегу, он углядел распростертого на земле человека. Фидалгу громко храпел, подобрав колени к груди.

— Конина, — пробормотал он себе под нос. — Чудовище.

И притом злобное… Тейшейра постоял над спящим, терпеливо ожидая, пока во рту у него не соберется слюна, потом стал бесстрастно наблюдать, как она льется наземь. Негры смотрели на него.

— Забросьте его в лодку, — сказал он.

Приветствую вас, дон Жайме, еще раз.

Пишу вам второпях из Айямонте, где наше положение становится угрожающим по три раза на дню, а волны точь-в-точь такие же мощные, как те, с которыми вы сталкиваетесь в море, хотя и другого рода, — это все, о чем я могу вам поведать…

Слова Переша, его голос, его рука. В послании, которое он держал перед собой, Тейшейра ощущал присутствие этого человека.

«Ажуда» отплыла двумя днями позже, отремонтированная и пополнившая запасы провианта. Теперь, укрывшись у себя в каюте, он перечитывал это письмо, отыскивая намеки, ключи, все то, что мог упустить при первом торопливом прочтении в ночь устроенного Меллу банкета. Это было нечто такое, что можно было бы бросить в лицо дону Франсишку. Он слышал, как на палубе над ним кричат матросы. Через час они будут в открытом море; пока же судно стояло на якоре в заливе, он не мог доверять фидалгу, это должно произойти сейчас, прежде чем Гонсалу развернет их и они направятся на юг, чтобы поймать пассаты, которые вернут их домой. Не на юг, подумал он. На север. Не прочь от огромного континента, который они почти обогнули, но по направлению к нему… Разнообразием реплик дон Франсишку не отличался.

— Что? Вы посмели прийти ко мне и просить, чтобы, чтобы…

Он поднимал шум и ярился на глазах у всей команды, когда они стояли вдвоем на полуюте рядом с Эштеваном, который старался оставаться глухим и слепым к бредовым требованиям фидалгу и был полностью поглощен наивыгоднейшей установкой парусов. Их придется переустанавливать, лениво думал Тейшейра, когда дон Франсишку пыхал ему в лицо гневом, — ведь он все равно добьется своего.

Не буду повторять во всех подробностях, что заставило нас искать такой выход. Вы не одиноки — об этом я должен сказать вам в первую очередь, — хотя находитесь не в том обществе, которого я бы для вас желал. Все усилия, предпринимаемые мной в Айямонте, направлены на обеспечение безопасности новых владений нашего короля — как известных, так и тех, которые еще предстоит исследовать. Такова моя задача. Что касается ведения дел в Риме, то я хотел бы, чтобы вы по этому поводу не беспокоились. Нашим посланником там выступает Жуан да Фария. На него и на Вича, посланника Фернандо, возложена задача добиться согласия Папы по поводу договора между монархами, ибо Лев обещал дать его, но медлит, подтверждал свое согласие, но уклоняется от решительного шага. Булла прозябает в канцелярии Папского престола вот уже два года. Я уверен, что вам известна цена, которая требуется от нас, чтобы его святейшество протянул руку к чернильнице…

Зверь: он повторял это себе в последовавшие дни. Умирающее чудовище. И притом злобное… Он снова искал лицо того, кто, появившись у двери в его каюту, предупреждал его, — внимательно осматривал всех вахтенных, которые сменялись при каждом восьмом перевороте песочных часов. Матрос так и не появлялся. Он доверился Эштевану, но тот смог лишь сообщить, что в промежуток между появлением матроса в каюте Тейшейры и их высадкой на Сан-Томе пятнадцать человек умерли. «Возможно, он был в их числе», — сказал боцман, умолчав, что, по его мнению, тот матрос был плодом воображения, предвестником болезни, которой предстояло свалить Тейшейру. Возможно, дело обстояло именно так. Времени, чтобы обдумать это, рассмотреть со всех сторон и под разными углами, было предостаточно, потому что, пока корабль плыл на север, ветры, как и течения, были слабыми и встречными. Гонсалу, как всегда, сидел на полубаке и молча наблюдал за водой. Осем все дни проводил на палубе, порой помогая матросам управляться с канатами, так как на судне теперь не хватало рук, но по большей части посиживал возле клетки, в которую по утрам охапками просовывал сено — лишь затем, чтобы вечером выгрести его обратно нетронутым. Зверь не издавал ни звука. Каждый день, в разное время, не придерживаясь какого-либо порядка, Тейшейра перехватывал взгляд смотрителя и вопросительно взирал на него. Каждый день Осем давал все тот же бессловесный ответ, и тогда Тейшейра раздумывал, не пора ли поговорить о деле, касавшемся их обоих. Он жрет конину… Смотритель отворачивался. Возможно, завтра Тейшейра наконец спросит — а если не завтра, то в другой день. Но не сегодня.

Теперь сообщаю вам следующее: испанцы тоже ищут зверя, подобного тому, что находится на борту «Ажуды». Такое соглашение было достигнуто в ходе наших переговоров, и это соответствует нашему намерению развлечь Папу, одновременно постаравшись склонить его нашу сторону. По словам проницательного доктора Фарии, всякое соперничество Папу забавляет, а потому, будучи добрыми христианами, мы с испанцами изображаем соревнование с целью доставить ему некоего Зверя. Так что, дорогой дон Жайме, вы — избранный нами воитель. Надеюсь, что нарисованная мной картина поразвлечет и вас самого, потому что все дело к этому и сводится. В Айямонте я делаю набросок раздоров между нами и испанцами, и этот набросок раскрашивается нашим посланником в Риме, становясь таким похожим на правду, что его святейшество уже хлопает в ладоши и пощипывает лавры, которые мечтает водрузить на голову победителя. Но теперь, подобно статуе, сходящей со своего пьедестала и идущей, покачиваясь, среди всех наших забот — забот дона Маноло и дона Фернандо, моих и ваших, — воображаемое становится явью.