Погребённые заживо - читать онлайн книгу. Автор: Марк Биллингем cтр.№ 79

Когда Фаррелл внезапно поднял глаза, стало ясно, что он уже некоторое время беззвучно плачет. Горловина его свитера потемнела от слез. Рыдания вырвались из его груди, когда он стал браниться и биться в истерике, как будто его охватил огонь. Он обзывал их суками и гандонами, яростно оттолкнул Уилсона, когда тот протянул руку и попытался положить ее Фарреллу на плечо.

Ни Китсон, ни Торн не могли с уверенностью сказать, только ли на них была направлена эта вспышка ненависти за все происходящее, за положение, в котором он по их милости оказался. Слезы, которые струились по его липу, пока он бился в конвульсиях, яростно выкрикиваемые ругательства, были направлены и на себя самого, по крайней мере, отчасти. За то, что он совершил.

За то, каким он был.

Китсон пришлось повысить голос, чтобы закончить допрос.

Фаррелл продолжал ругаться и хрипеть, пока они запечатали диски и позвали в комнату конвоира.

Было так приятно вечерком насладиться кружечной пива на летней веранде «Дуба» или побродить по крошечным скверикам у соседних домов.

Торн с Китсон направились назад в Пиль-центр и первые несколько минут молчали. Торн видел, что Китсон печалится из-за того, что ей никак не удается вытянуть из Фаррелла имена. Сам он размышлял над нетривиальным окончанием допроса и над еще более странной реакцией мальчика на вопрос о его звонках Люку Маллену.

— Откуда все это берется? — удивлялась Китсон. — То, как он обошелся с Латифом.

— Думаешь, он сам подвергался насилию?

— Не знаю. Я просто ищу объяснение происходящему.

— А как насчет его отца?

— Я к нему не очень-то присматривалась, поэтому ничего определенного сказать не могу.

Они перешли дорогу и, подходя к пункту охраны, достали свои удостоверения.

— А что ты там, на допросе, говорил о мыслях в своей голове? — Китсон пристально посмотрела на Торна. — Ты просто выдумывал?

— Хотелось бы надеяться, что да. Большей частью. Но все мы не без греха, правда? — Он показал свое удостоверение и вошел внутрь. — Если я вижу человека со шрамом на лице, я начинаю представлять, откуда он у него взялся, и говорю себе: наверно, он агрессивный, жестокий. Я никогда не рассматриваю его как жертву. А разве когда женщина видит, что к ней вечером приближается молодой негр, она не боится, что он на нее нападет и ограбит?

— Служба заставляет тебя видеть в людях самое плохое, — заметила Китсон.

— Однако это своего рода предубеждения, я прав?

Прежде чем войти в Бекке-хаус, они на минуту остановились и наблюдали за группой вновь прибывших «клиентов» в спортивных костюмах, которые гоняли мяч по футбольному полю. Все в них так и дышало агрессией.

Он перехватил Портер в машине, когда она возвращалась на место убийства Бристоу в Шепардз-буш.

— Подожди минутку, я за рулем…

Торн слышал вой сирены. Он догадался, что она сделала телефон тише, зная, что вождение автомобиля без должного внимания и осторожности может стоить обычному детективу нескольких часов ареста.

— Отлично, теперь я в твоем распоряжении.

Торн рассказал ей о допросе Адриана Фаррелла и об уклончивом ответе мальчишки, когда ему предъявили распечатку телефонных переговоров.

— Он нес какую-то ерунду, — сказал Торн. — Как жаль, что у меня нет ни одной мысли о том, что это может значить.

Портер что-то ответила, но связь прервалась и Торн услышал лишь какие-то отрывки. Он попросил ее повторить.

— Возможно, это не он звонил Люку.

— Мы уже проверили родителей…

— А что, если в семье процветает расизм? Может, Тони Маллен тайный член нацистской партии, а отец Фаррелла звонит ему, чтобы организовать митинг или что-то вроде этого.

— Китсон проверяла. Они едва знакомы.

— Он мог звонить его сестре, Джульетте.

Торн выпрямился, сидя за столом. Такое ему в голову не приходило.

— Хорошо… Но зачем ему врать? Он был так самоуверен, когда его обвинили в убийстве, даже сейчас, когда ему известно, что он у нас на крючке. Почему такая реакция? Зачем начинать выкручиваться? Только ради того, чтобы мы не узнали, что он встречается с Джульеттой Маллен?

— Потому что ей четырнадцать, — ответила Портер. — Если он с ней спит, именно так он и должен был реагировать. Это так по-мужски: уважение к даме и тому подобное. Если его посадят за убийство Латифа, он сядет — и пусть все горит синим пламенем, разве нет? Он будет молчать ради своих приятелей, таких же идиотов, которые думают, так же как и он сам, что Фаррелл — герой. А интимная связь с малолеткой совсем не соответствует имиджу героя.

Это была запутанная логика, которая, как и все остальное в деле, пока не поддавалась ясному истолкованию. Торн пообещал Портер попозже заехать к Малленам и поговорить с Джульеттой. Луиза посоветовала сделать это с глазу на глаз. Потом Том спросил о ее планах, смогут ли они увидеться.

— Я не знаю, как долго задержусь в доме Кэтлин Бристоу. Надеюсь, эксперты уже закончили. Я хочу внимательно изучить шкафы с документами. Может, их содержимое даст нам ключ к тому, что пропало.

— Как прошло опознание тела братом и его женой?

Раздался вздох, шум с улицы; прежде чем ответить, она несколько секунд молчала. Торн понял, что задал не самый умный вопрос.

Импровизированная сцена была установлена в комнате его отца, окна которой выходили на улицу.

Сидя на единственном стуле, Торн слышал голоса, раздававшиеся из-за наспех сделанного занавеса, — его отец со своим другом Виктором готовились к выходу. Торн оглянулся на старые мамины часы, стоящие на каминной полке. Ему нужно было возвращаться на работу, и на это все у него действительно не было времени.

— Вы еще долго там?

Его отец из-за занавеса проорал в ответ:

— Оставь свой чертов парик!

Торн замер, когда увидел, что из-под плотного черного материала клубится дым. Он встал и побежал к занавесу, но понял, что не может к нему дотянуться. Он рвался на свежий воздух и кричал своему отцу, находящемуся по ту сторону занавеса, чтобы он выходил.

— Успокойся, — ответил отец. — Сядь. Мы будем готовы через минуту.

— Тут дым…

— Нет, блин, тут никакого дыма!

— Хватит ругаться.

— Как же тут не ругаться!

Занавес поднят, Торн падает на стул, когда отец с Виктором делают шаг вперед сквозь пелену искусственного дыма, доходящего им до пояса.

Джим Торн ухмыльнулся и подмигнул:

— Говорил же тебе, это не дым, сосунок!

Само по себе представление оказалось неплохим.