Джерилон Дейн улыбнулся (что выглядело весьма зловеще,
поскольку арамиты почти никогда не улыбались) и спокойно, но решительно оторвал
руку Грифона от своего ворота. Грива птицельва встала дыбом, он занес уже руку
для удара — но Дейн по-прежнему выглядел невозмутимым.
Из-за спины Грифона раздался голос Хаггерта:
— В этих стенах не прольется кровь, Грифон. Пусть даже нам
придется применить силу иного свойства.
— В этом нужды не будет, — презрительно фыркнул арамит. —
Если эта бестолочь перестанет вопить и соизволит слушать, то все поймет.
— Я тебя прекрасно понимаю, грязный шакал.
На этот раз ощетинился Дейн, хотя, конечно же, по-другому:
— Ты опять не слушаешь! Я не могу рассказать тебе о том, что
ты хочешь узнать, потому что ничего не помню!
Грифон попятился и замер, точно громом пораженный.
— Что? — переспросил он, придя в себя. Джерилон Дейн снова с
презрением ухмыльнулся:
— Едва проснувшись в одной из комнат этой цитадели, я сразу
понял, что с памятью творится неладное. Я забыл все, что хотел рассказать в
обмен на свое спасение — в том числе и то, что касается тебя. Поняв, что
случилось, я испугался, что хозяева Сирвэка Дрэгота отправят меня назад, к
бегунам.
— Мы никогда так не поступаем, — заверил его Хаггерт.
— Откуда мне было это знать? Вы-то не выросли под властью
Повелителя Стаи, не говоря уж о моем господине, Разрушителе. Я думал, хоть
кто-то из вас сохранил в памяти какие-то знания…
— Мы понесли большие потери, — с болью произнес Мрин-Амрин.
— Многие из старейших Стражей погибли… — Оба его голоса умолкли, не доведя
мысль до конца, но никто не попросил его продолжить.
Дейн кивнул:
— В таком случае, ваши дела даже хуже, чем мы полагали. Что
я помню прекрасно, так это наш вечный страх, что вы, приятели, — в голосе Дейна
зазвучала злая ирония — повадки волка-рейдера порой еще давали себя знать, —
что вы… что вы… — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Мне трудно это объяснить,
но я постараюсь… что вы всеми силами будете искать и найдете то, что жизненно
важно для вашего дела. — Бывший офицер тяжко вздохнул, словно сбросив
непосильную ношу, и выругался. — Простите. Я бы рад выразиться ясней, но не
могу.
— Колдовство… очень сильное заклятие, — пробормотал Хаггерт.
— Невероятно сильное, — добавил Мрин-Амрин. Еще один
Повелитель Стражи погладил свою флейту и молча кивнул.
Джерилон Дейн горько усмехнулся:
— А чего вы ждали от моего господина, Разрушителя?
— Тебе пора запомнить, арамит, что он больше не твой
господин, — прошипела Тройя.
— Я приложу все усилия.
— Хватит пустых споров! — вмешался Грифон. — Нам нужно
определить план действий. Пункт первый — Канисаргос.
— Я уже сказал: я не вернусь туда. Люперион — ничто по
сравнению с Канисаргосом. Когда после разрушения Кволарда Канисаргос сделался
столицей, Хранителям было приказано опутать весь город такой хитроумной
колдовской паутиной, чтобы не остался незамеченным ни один горшок, в котором
знахарки варят свое зелье! Представь, что начнется, если в окрестностях города
появишься ты? Да шуму будет больше — естественно, его услышат только Хранители,
— чем если бы в Канисаргос заглянул сам Разрушитель!
— Значит, это ты не забыл?
— Мой бывший господин, — парировал Дейн, с вызовом глянув на
Тройю, — никогда не забывал лишний раз напомнить об этом.
— Уж-ж-ж нес-с-сомненно, — прошипел Моргис; от волнения он
не сразу совладал со своей речью. — Наверно, такая эффективная защита обошлась
недешево?
— Весьма недешево. Насколько я понимаю, большинство
Хранителей погибло, устанавливая ее.
— Скорее всего, с ними произошел» несчастный случай «, —
сказал дракон. — В некоторых местах такая практика весьма распространена…
Грифон с прищуром поглядел на своего компаньона. Он бы
ничуть не удивился, узнав, что и сами драконы практикуют подобные вещи. У людей
тоже так случается: хочешь похоронить дело в тайне — похорони того, кто этой
тайной владеет…
Что-то щелкнуло у него в мозгу.
— Ты упомянул Кволард. Древнюю столицу.
Дейн пожал плечами:
— Ну и что?
Услышав название разрушенного города, многие из безликих —
птицельву это название тоже показалось более подходящим — оживились. Не то,
чтобы это было слишком заметно, но Грифон, будучи хищником, уловил, что
упоминание бывшей арамитской столицы не оставило их безучастными. Птицелев
понял, что он на верном пути:
— Что случилось с Кволардом?
— Ну, это даже я знаю, — сказала Тройя, лениво водя
коготками по бедру. Грифон усилием воли заставил себя поднять взгляд на ее
лицо. — Вожаки волков-рейдеров прогневали своего собачьего божка, и он наказал
их — а заодно смел с лица земли целый город со всеми жителями. Что лишний раз
подтверждает величие его ума! — ядовито добавила она.
Бывший волк-рейдер побелел, но затем вспомнил, где
находится, и кивнул:
— Да. Это более-менее похоже на правду. Грифон не был в этом
уверен:
— Даже судя по той малости, что я помню о Разрушителе, все
не так просто.
— Может быть, тут скрыто что-то еще. Я не помню, — ответил
Дейн.
— А ты помнишь, когда это случилось?
Бывший волк-рейдер усмехнулся:
— Я несколько моложе тебя, птица. Давно. Задолго до моего
рождения. Думаю, не меньше двух веков назад.
— Тогда верно… — пробормотал Грифон, задумчиво потирая
подбородок.
— Что это значит? — обратился к Хагтерту Мрин-Ам-рин. — О
чем это он думает своими птичьими мозгами?
Хаггерт пожал плечами; не исключено, что под его маской
заиграла усмешка. Он явно не разделял опасений своего товарища.
Третий Повелитель Стражи, чьего мнения никто не спрашивал,
развернул ткань, которой была укутана флейта, и принялся полировать замысловатые
резные узоры.
— Дейн, ты что-нибудь знаешь о том, где находится Кволард?
Понимаю, что вряд ли, и все же…
— Знаю, Грифон.
— Знаешь?