Низкий голос мадам Эббот очень подходил к ее конспиративной манере поведения, и она сопровождала свои высказывания целым набором всевозможных гримас. Я подозреваю, ей когда-то сказали, что когда она морщит нос, то выглядит привлекательно, после чего она решила разнообразить свой арсенал. Посетителей не было, и мы сели за небольшой вычурный столик в дальнем углу.
– Все, с кем я говорил, – сказал я, – считали, что мистер Дэшампс был недалек от блаженного состояния, с той лишь разницей, что он был баптистом. Что вы думаете по этому поводу, мисс Эббот?
– De mortuis nil nisi bonum, – громко прошептала она, раздув ноздри так, что начали косить глаза. – Вы, разумеется, знаете, что это значит. – После этого она состроила три быстрых гримасы, дав мне понять, что абсолютно уверена в обратном.
– О мертвых или хорошо, или ничего, – сказал я. – Неопределенно, но достаточно.
Она уронила челюсть и покачала ею, затем подмигнула и показала большой палец.
– Блестяще, детектив Райдер.
– Эта фраза часто ассоциируется со злом, которое может быть выявлено, но о котором не говорят, – сказал я.
Эббот подмигнула и сморщила нос.
– Правда?
– Возможно, мистер Дэшампс вел не такую уж праведную жизнь, как меня пытались убедить.
Она приподняла брови и сжала губы.
– Думаю, по большей части жизнь его все-таки была праведной.
– А как же насчет оставшейся части?
Эббот скорчила очередную серию гримас, которые должны были выражать, насколько я мог догадаться, некую форму ужаса.
– Два месяца назад, – сказала она, – одна моя подруга была со своей подругой на двойном свидании в Оранж Бич. То есть с подругой моей подруги. Ее подругой. И угадайте, кого подруга моей подруги привела туда в качестве мужчины для нее?
Пока я разбирался в этой веренице подруг и друзей, Эббот выдала на своем лице такой обескураживающий набор всевозможных ужимок, что мне пришлось отвернуться, чтобы подумать, не отвлекаясь.
– Не был ли это Питер Дэшампс?
Эббот оглянулась по сторонам, словно переходила через улицу с оживленным движением, и нагнулась ко мне.
– Это было через два месяца после того, как он сделал предложение Черил.
– Друзья выехали вдвоем на невинную вечеринку.
– Это, конечно, может быть. – Она три раза подмигнула и заулыбалась.
– Вы считаете, что там было что-то большее?
– Подруга моей подруги – как бы это сказать? – очень энергичная женщина, физически энергичная. – Эббот захлопала ресницами. – Вы меня поняли?
– То есть она… славится своим либидо?
Эббот подмигнула, кивнула, сжала губы, ухмыльнулась, состроила гримасу и нахмурилась.
Я воспринял это как да.
– Ну что, поедем навестить эту «подругу подруги»? – спросил Гарри.
– Но сначала остановимся у морга?
Гарри не сказал ни слова. Он развернул машину поперек улицы под возмущенный рев сигналов, а я закрыл глаза и схватился за ручку двери. Через несколько минут мы были уже у морга.
– Я недолго, – сказал я, захлопывая дверь.
– Карсон!
Я обернулся. Гарри поднял вверх большой палец.
– Удачи! – сказал он.
Эйва сидела за своим письменным столом и занималась бумажной работой. Я зашел в кабинет и прикрыл за собой дверь.
– Убирайся, – резко бросила она. Под покрасневшими глазами были мешки.
– Я хотел пригласить тебя на ленч или на ужин. Если не можешь сегодня, как насчет завтра?
Она поспешно дописала бланк, порывисто отодвинула его через стол и схватила другой.
– Ни за что на свете.
Я подошел к краю ее стола.
– Нам нужно поговорить о том вечере в пятницу.
Она начала заполнять бланк, но ручка в ее руке порвала бумагу. Она швырнула ручку в корзину для мусора и уставилась на меня.
– Здесь абсолютно не о чем говорить.
– Я был напуган, – сказал я.
– Ты был что?
– Возможно, точнее будет сказать «встревожен». Послушай, Эйва, я считаю тебя другом…
– А я считаю, что ты повсюду суешь свой нос и вмешиваешься, куда тебя не просят. Полагаю, что ты уже успел разболтать об этом половине города.
– Я никому ничего не говорил. Это никого не касается. – О Гарри я не упомянул; рассказать ему было все равно что написать секрет на листке бумаги, прицепить к нему груз и бросить в Марианскую впадину.
– Ох, можно подумать! Я в этом сильно сомневаюсь.
– Послушай, Эйва, я знаю людей, у которых есть большой опыт в такого рода вещах. Хороших людей. Может быть, тебе просто нужно немного помочь…
Она вскочила так резко, что стул отлетел к стене.
– Я понятия не имею, что вы, черт побери, имеете в виду под этим «немного помочь», детектив Райдер. Возможно, я действительно слишком много выпила в тот вечер. Это была моя ошибка, и больше она не повторится. Мне и тогда не понравились ваши инсинуации, а сейчас нравятся и того меньше. Мы должны сотрудничать по долгу службы – с этим я еще могу смириться. Но на личном уровне я не хочу иметь с вами ничего общего, причем сюда входят любые разговоры, намеки, недомолвки, советы и совместные обеды. Если вы действительно хотите мне помочь, закройте дверь с той стороны. Если вы не знаете, как это делается, я могу вызвать службу безопасности, и они с радостью окажут вам помощь.
– Как все прошло? – спросил Гарри, когда я хлопнулся на переднее сиденье.
– Как там называется эта здоровенная речка в Египте? – спросил я, закрывая глаза от слишком яркого солнца.
– Нил, – ответил он, не задумываясь.
Подругу подруги мисс Эббот звали Моника Талмидж. Ей было за тридцать, и жила она в западном Мобиле в дорогом кирпичном доме с идеально подстриженной лужайкой и канареечно-желтым «бумером» на подъездной аллее. Нашему приходу Моника была не рада.
– Я никогда не слышала о Питере Дэшампсе. Можете мне поверить.
На ней были босоножки на высоких каблуках, лиловые джинсы и больше макияжа, чем обычно требуется для середины дня. Бюстгальтер оптимально подчеркивал небольшую грудь; облегающая, с широким вырезом розовая рубашка также была ей к лицу. Волны золотисто-каштановых волос свисали до середины пути по спине к ее выступающей попке, круглой и обтянутой, словно пара апельсинов.
– Послушайте, парни, офицеры, или как там правильно, с минуты на минуту здесь будет мой муж.
Гарри посмотрел на часы.
– Возможно, он и поможет нам разобраться с этим вопросом насчет Дэшампса.