В центре освещенной лампами комнаты нахохлился над книгами и
свитками Квов Цзин, не отрывающий указательного пальца от строчек на странице
какого-то особенно массивного тома и царапающий одновременно пером по бумаге.
Вижири не поднял головы при приближении Кентрила. Старик
бормотал себе под нос что-то неразборчивое, а выражение морщинистого личика
колдуна заставило капитана остановиться. Он и раньше видел, как
коротышку-колдуна захватывала какая-нибудь навязчивая идея, но теперь Цзин
походил на человека, свихнувшегося окончательно. Глаза его не моргали, взгляд
торопливо перескакивал с книги на пергамент и обратно. Широкая ухмылка, которую
раньше Кентрил видел лишь на лицах трупов, искажала мелкие черты мага, придавая
Цзину очень странный вид.
Кентрил кашлянул.
Ссутулившаяся фигурка не подняла глаз, а лишь нацарапала
новую строку на уже почти полностью исписанном и заляпанном кляксами листе.
— Цзин.
Сделав огромное усилие, птичье личико повернулось в его
сторону.
— В чем дело, Дюмон?
Яд, которым Вижири пропитал каждый произнесенный звук,
заставил Кентрила и Горста попятиться. Капитан даже не осознал, когда его рука
успела стиснуть эфес меча, и быстро отдернул ее, пока Цзин не заметил его
жеста.
— Я пришел посмотреть, как продвигается дело.
— Оно бы продвигалось куда быстрее, если бы меня постоянно и
бессмысленно не прерывали всякие типы вроде тебя, кретин! — Квов Цзин стукнул
кулачком о стол, залив руку и нижний уголок пергамента чернилами. — Вы
приходите, и цепляетесь, и болтаете, и выспрашиваете, все вы, и как раз тогда,
когда я на грани открытия! Неужели ваши ничтожные жидкие мозги не способны
постичь важности того, над чем я бьюсь?
Отшвырнув перо, замаранная чернилами рука потянулась к
магическому посоху. Глаза Цзина налились злобой.
Кентрил отступил еще на шаг, едва не налетев на Горста.
— Полегче, Цзин! Ты что, спятил?
Рука Вижири стиснула посох так, что побелели костяшки
пальцев. Серебристо-серые глаза старика метали молнии, перескакивая с
помешавших ему людей на покрытый рунами жезл и обратно. Несколько секунд он
боролся с искушением уничтожить незваных гостей, но все-таки отложил посох в
сторону и с великим усилием вернулся к своей работе.
Не глядя на солдат, он прошептал:
— Вам лучше уйти.
— Цзин, я думаю, тебе надо немного отдохнуть, и когда ты в
последний раз ел что-нибу…
Костлявые руки чародея напряглись, пальцы сжались в кулаки.
Не отрывая глаз от книги, он повторил с напором:
— Вам лучше уйти.
Горст потянул Кентрила за плечо, и они, пятясь, покинули
библиотеку. Наемники не сказали ни слова, пока не сделали несколько шагов по
коридору — отсюда, наверное, Цзин их не услышит.
— Когда ты в последний раз его видел, он выглядел так же? —
осведомился капитан Дюмон у своего помощника.
— Нет… ну, в любом случае, он был не так плох, Кентрил.
— Я знал, что у крошки-мага скверный характер, но Цзин едва
не убил нас, ты ведь понял это, да?
Гигант поднял на капитана тяжелый задумчивый взгляд:
— Понял.
— Я должен поговорить с Джарисом Ханом. Никому не будет
пользы, если старый Цзин совсем спятит. Он может кому-нибудь причинить вред.
— Может, ему просто надо вздремнуть.
Кентрил скривился:
— Что ж, если кто-то и способен заставить его прилечь, так
это только Хан. Ты же видел, как колдун прислушивается к моим предложениям.
— Хочешь, чтобы я приглядел за ним?
— Только если будешь держаться на расстоянии. И не сейчас.
Пусть опять погрузится в работу да просидит час или два. Так будет лучше.
Где-то во дворце запела флейта, и Кентрил потерял всякий
интерес к выходкам Вижири. Он знал лишь одного человека в святая святых Хана,
играющего на флейте.
— Может, Этанна сумеет лучше объяснить все отцу. — Эти слова
сами вылетели изо рта капитана. — Да, это наверняка правильнее всего.
Ухмылка вернулась на широкое лицо Горста.
— Наверняка.
Кентрил почувствовал, что краснеет. Он повернулся, но
все-таки добавил:
— Ты только будь осторожен, Горст.
Ухмылка не стерлась.
— И ты тоже.
Флейта продолжала наигрывать все ту же навязчивую мелодию,
которую он слышал в тот первый зловещий день. Капитан Дюмон шел навстречу
музыке по бесчисленным извилистым коридорам. Ему казалось, что он снова
возвращается в библиотеку. Но привели они Кентрила не к балкону, не в одну из
просторных дворцовых комнат, а к распахнутым воротам внутреннего двора под
открытым небом, двора, в котором раскинулся сад.
Впрочем, сказать просто «сад» означало бы сильно
преуменьшить действительность. Перед капитаном встал небольшой лес — или,
скорее, джунгли — из экзотических деревьев и необычных растений, высоких,
крепких, в самом соку, которых Кентрил никогда еще не встречал. Живописная
картина поражала буйством красок — темно-зеленых, пронзительно-алых,
ярко-желтых, огненно-рыжих. С ветвей свисали лианы и огромные цветы, некоторые
больше головы человека. В таком саду легко можно было заблудиться, Кентрил в
этом ничуть не сомневался.
А у тропы, ныряющей в заросли, на каменной скамье сидела
Этанна и играла на флейте. Струящееся шелковое платье с длинной и тонкой юбкой
скорее подчеркивало, чем скрывало ее хрупкую, но гибкую и очень соблазнительную
фигурку. Длинные каштановые локоны обрамляли лицо, лаская так и притягивающее
взгляд глубокое декольте. Девушка не сразу заметила солдата, но когда он шагнул
к ней, зачарованный музыкой и зрелищем, Этанна вдруг подняла взгляд.
Глаза ее так сияли, что Кентрил едва устоял на ногах.
Этанна, однако, быстро взяла себя в руки и поднялась.
— Кентрил! Надеюсь, ты хорошо спал.
— Очень. Ты прекрасно играешь, Этанна.
Молодая женщина сразу превратилась в застенчивую девочку.
— Думаю, что нет, но мой отец разделяет твое мнение.
Не зная, что еще сказать, капитан с трудом оторвал от нее
взгляд и обвел рукой сад:
— Никогда не видел ничего подобного.