Надпись - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 85

В Коробейникове от этих слов - озарение, жадное, всепоглощающее внимание, предвкушение нового ослепительного опыта, которого ждала и искала душа. Ему, творцу и художнику, вдруг открылся путь в сокровенные, невидимые миру пространства. В подземные лаборатории, где в условиях строжайшей тайны сотворяется реальность, происходит колдовство, рождаются новые формы, которые потом выходят на поверхность, превращаются в политику, войну, освоение целины, полеты в Космос, вторжение в Чехословакию, в книги маститых писателей, в фильмы известных режиссеров. И это озарение, страстное предчувствие освободило его от мучительной неловкости, от чувства стыда и вины. Проникновение в эти подземные штольни, пребывание в секретных лабораториях требовали компромиссов и жертв. Путь, который ему открывался, предполагал сосредоточенность на главном направлении, с пренебрежением сопутствующими коллизиями, к числу которых относилась его случайная близость с Еленой, его чувство вины перед Марком. Этим следовало пренебречь, как разведчик пренебрегает этикой в своих знакомствах и связях, если они помогают продвигаться к заветной цели, к драгоценному опыту, ради которого он был внедрен. Писатель - тот же разведчик, внедренный в загадочное бытие, призванный добывать информацию из самых засекреченных, потаенных пластов.

- Я хотел сообщить вам две, на мой взгляд, важные, касающиеся вас вещи, - продолжал Марк. - Ваш очерк об авианосце высоко оценен не только в журналистских кругах, но и в военном и международном отделах ЦК. Появились комментарии в зарубежной прессе. Откликнулись американцы, англичане, японцы. Усиление советского Тихоокеанского флота является фактором воздействия на Китай, вокруг которого начинает разыгрываться сложная военно-политическая комбинация. Поздравляю, ваше творчество становится инструментом большой политики.

- Как бы оно, в результате этого, не перестало быть творчеством, - усмехнулся Коробейников, испытывая удовлетворение от похвалы. - Принято считать, что политика противопоказана и опасна для творчества.

- Все полезное опасно, мой друг. Ядерная энергия полезна и очень опасна. Электричество полезно и опасно. Солнце полезно и опасно. Неопасны фантики от конфет. Эстрадные конферансье. Надувные шарики на демонстрациях. Теперь второе, мой друг. Приближаются Октябрьские праздники. Будут, как обычно, парад, демонстрация, правительственный прием в Кремле. Будет обязательная казенная риторика телетрансляций, ритуальный набор речей, от которых устал слух, притупилось восприятие. Что, если вам написать праздничный текст, который в вашем исполнении прозвучит прямо с Красной площади, от кремлевской стены? Молодой писатель, романтический государственник, выражает свое отношение к государственному празднику. Вы найдете для этой речи необычные слова, нестандартные мысли. Используя свой богатый романтический лексикон, произнесете все, что следует произнести во время «красного богослужения» с амвона нашей «красной коммунистической церкви», но иными словами, с иной интонацией и музыкой, которая должна освежить обветшалые казенные словеса. Вдохнуть новую энергию в государственные символы. Я думаю, это у вас получится. Такая поэтическая миниатюра, «стихотворение в прозе» о смысле великой Революции будет сразу замечена. Еще больше выделит вас. Обратит на вас внимание высшего руководства страны. Я сам позабочусь об этом.

- Право, не знаю. Предложение очень лестно. Смогу ли?

- Ваша книга, которую мне показала Елена, во многом религиозна. Вы относитесь религиозно к женщине, природе, земле. Этот редко встречающийся религиозный взгляд необходим в разговоре о государстве. Ибо наше государство в своей глубине, у истоков своего создания, окрашено религиозным смыслом. Красная площадь - это храм, икона, некрополь красных святых. Дважды в год, весной и осенью, здесь происходит «красная литургия». Если вы это выразите, ваш текст станет акафистом, а вы превратитесь в псалмопевца государства. В той огромной, скрытой работе, о которой я вам поведал, нам необходим свой псалмопевец, который бы вплетал в сладкозвучные тексты несколько новых, не сразу заметных слов.

- Попробую стать псалмопевцем, - ответил Коробейников, решив про себя принять это почетное и увлекательное поручение для того, чтобы глубже проникнуть в таинственную реальность, приоткрываемую перед ним многомудрым заговорщиком Марком.

В коридоре раздался звонок. Коробейников вздрогнул, вновь испугавшись появления Елены. Но вошел знакомый Коробейникову миловидный молодой человек, Андрей, с которым он успел сблизиться во время первого визита. Уже из коридора, снимая плащ, гость улыбнулся и кивнул Коробейникову как старому знакомому. Они вновь оказались рядом, в просторной гостиной с лепным потолком, под которым драгоценно переливалась хрустальная люстра, и под ней, по паркету, были расстелены черно-красные персидские ковры, пушистая, белоснежная шкура барана.

- Очень рад нашей встрече, - искренне произнес Андрей, с удовольствием оглядывая уютный дом, тумбочку на колесиках с заморскими бутылками, нарядную бадеечку, полную льда, блюдо с маленькими бутербродами. - Мало в Москве домов, куда хочется прийти, зная, что встретишь приятных людей, общение с которыми обогащает. Марк, искусный театрал, превращает каждую встречу в небольшой увлекательный спектакль.

- Насколько я понял из прошлого посещения, это не просто развлекательные спектакли, но и деловые встречи единомышленников, занятых многосторонней общей работой, - сказал Коробейников, пытаясь понять, какую роль играет Андрей в этом тайном собрании, в чем род его деятельности, если он, молчавший всю прошлую встречу, столь осведомлен о ее участниках.

- Видите ли, каждый из нас погружен в свою узкую специальность, поневоле имеет ограниченный кругозор, суженный круг общения. Заслуга Марка в том, что он собирает вместе столь разных людей, которые одну и ту же проблему рассматривают с разных сторон, открывая в ней множество неожиданных ракурсов. Проблема перестает быть запутанной, распутывается, становится очевидной. Тогда ее можно решать. Это напоминает комок пластилина, куда вклеено, вмазано множество разных цветов, многократно смятых, слипшихся, отчего комок кажется серым, грязным. Здесь же, в результате «мозговых атак», пластилин распадается на разноцветные составляющие, и из него можно снова лепить.

- Прекрасный образ. Сразу видно, что вы аналитик.

- Меня здесь ценят за аналитические методы, которыми я владею. Поручают исследовать и оценить сложные, а иногда и сверхсложные явления, к которым относятся общественные процессы. У вас же, в отличие от меня, развит противоположный дар. Ваша образность и метафоричность - это уникальная способность синтезировать, соединять несоединимое, выстраивать иерархию явлений. Этот дар очень редкий. Полагаю, что Марк, у которого удивительное чутье на таланты, собирается использовать вашу уникальную способность.

- Вам знакомы мои тексты? - заинтересованно спросил Коробейников.

- Ваш последний очерк об авианосце великолепен. Вы пишете о машинах и механизмах как о живых существах. Одушевление машины - это огромная философская задача, которой занималось русское искусство начала века, но потом, к сожалению, с этим рассталось. Сегодня военные инженеры вплотную заняты проблемой «человек-машина», решая ее в интересах боя. Вы же одушевляете и очеловечиваете технику, как язычники одушевляли камень, воду, дерево, находя в них живую душу.