Естественное убийство-3. Виноватые - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 6

– Казашка Маргарита!

– Ну и что? – не меняя тона, не удивилась она, разглаживая покрывало на кровати. – Я и есть казашка Маргарита. Я – из Казахстана. Из Казахстана – значит, казашка. Люди просты. Я сама простая. – Улыбнулась она своему Васе. – Иди, родной, на кухню. Поешь, выпей рюмку-другую… В этом коттедже что-то со щитком-распределителем. Мне ещё надо электрика вызвать.

Получая разрешение на «выпить рюмку-другую», муж приходил в прекрасное расположение духа и уносился болтать с кухаркой. И тут же переставал испытывать лёгкую мимолётную неловкость от того, что о щитке-распределителе думает женщина. Ритка не женщина, а жена! Это её дело – вот пусть и думает.

На самом деле всё Маргарита Павловна знала. И что она «казашка Маргарита», и что «слишком набожная». И что её кухарка в несезон пьёт не по-детски и сплетничает о ней с редкими постояльцами, а в сезон держится изо всех сил, позволяя себе только стакан перед сном, потому что работу потеряет. А тут работу не так легко найти. Впрочем, как и такую отличную кухарку; стол в гостевом доме Маргариты Павловны был преотменный. Кухарка такое выкаблучивала, что не во всех французских-итальянских ресторациях сыщешь! К её кухарке с тутошних олигархических яхт являлись за рецептами, раз отобедав в заведении у Маргариты Павловны. Кухарка не жадничала, делилась секретами щедро. Даже мастер-классы, как это нынче называют, давала. Ей только в кайф, чтобы на благодарную публику поработать да под болтовню! Маргарита Павловна и из этого бизнес сделала. Богатые, не слишком давно, но слишком сильно оторвавшиеся от народа, страсть как полюбили экзотику в виде простонародной сухопарой бабы, у которой язык, что жало, а она ещё и в современном новомодном высокотехнологичном дизайн-интерьере деваляи перед аудиторией отчебучивает. Или не экзотика это для них, а напротив – ностальгия по собственным ушедшим в небытие бабушкам? Кто разберёт? Ходят – и отлично. И кухарке удовольствия море, и Маргарите Павловне в казну приход. В прошлом году её Фёдоровна звездой сезона была. Потом в паре-тройке телевизионных кулинарных шоу девицы «из телевизора», тут побывавшие, Ритиной кухарки творения преподавали как «старинный уэльский рецепт», а той – только в радость. Усядутся с Василием Николаевичем под плазменной, во всю стену панелью в пустынном зимой зале ресторана да под бутылочку на всех этих Юлий, Анн и прочих «пристроенных тёлочек» (кухаркин жаргон), любуясь, злословят по-доброму. В этом году кухарка на камбалиный гон три «концерта» дала; так один бородатый мужик, автор модных кулинарных книг, специально из Москвы прилетал. У кухарки уже целая полка на кухне с автографами: «Фёдоровне с преклонением перед кулинарным гением от С…», «Фёдоровне с неизменным восхищением, благодарная В…», «Фёдоровне с любовью, страстно обожающий её З…», «Где я только не бывал, и что я только не едал, но ваш Непревзойдённый Луфарик, Фёдоровна, навсегда в моём сердце! Ваш до гроба М…», «Фёдоровна, спасибо за вдохновение, всегда твоя Б…» – ну и так далее. Это же надо видеть, как она вечерком «в сезон», глотнув свою дозволенную порцию алкоголя, хвастается теми автографами задержавшимся за полночь в ресторане постояльцам эдак небрежно, походя, как бы между делом, матерински-нежно приговаривая: «Ну, вот этот рецепт они там, в своих книженциях, испаскудили, мерзавцы!» – это отдельная прелесть что такое! (Хотя никто никогда не видел, чтобы Фёдоровна в те рецептурные книги заглядывала во время готовки. Ни в те, с автографами, ни в какие другие.) Хвастается – и от щедрот душевных, переполняющих, изливает на полуночников «комплименты от шеф-повара». На ноябрьскую от Фёдоровны «макрель на шкаре» специально слетались все кулинарные селебрити и хохотали, выпивая в рыбном чаду и нахваливая мастерицу. А та только довольно ворчала про давно забытые печи и глиняную черепицу и про что-то ещё, тоже давным-давно утраченное.

Маргарита Павловна только радовалась: сырья на три копейки, а рекламы в виде «сарафанного радио» (на посетительских радостях) – на несоизмеримо превышающую затраты сумму. Ну и «весенний шик от Фёдоровны» – зелёный борщ (тот, что в России – «щавелевый суп» – ух, как кухарку выводил из себя этот «суп»)! Ну, понятно, уха – во всех её тысяча и одной разновидности. Но зелёный борщ по весне… Кстати, действительно, Фёдоровна готовила лучше, чем признанные, все в иностранных звёздах, глянцевых книгах и рейтинговых отечественных фуд-телешоу повара. Всё то же, всё так же: у кухарки – любовь, у тех же просто техничный качественный секс. Поварское слово Фёдоровна знает… Так что пусть выпивает (хотя иногда зимой они с Васькой на пару набираются до состояния ниц). Пусть сплетничает. Куда она без этой кухарки, если давно на всех меню золотое тиснение «Кухня Фёдоровны»?

В курсе была хозяйка гостевого дома, что ненавидят её таксисты – все, как один, мужья горничных. Все, как один, отставники. Все, как один, с утра до ночи жалующиеся на жизнь не только друг другу, жёнам и самой Маргарите Павловне, но и постояльцам. Как заберут кого из аэропорта в Симферополе, так всю дорогу до Балаклавы и рассказывают, как тут плохо, а там, «у них, в Москве» – хорошо. Не раз и не два уже жаловались ей постоянные клиенты на то, что в услугу «трансфер» двухчасовая непрерывная речь извозчика не входит. Не раз и не два уже просила она таксистов помалкивать. Без радиоволн с жуткой попсой или шансоном, просто везти, доставлять. Разговоры разговаривать, только если клиент сам беседовать изволит. Как этим болтунам-отставникам не надоедает сотни раз повторять одну и ту же историю о том, что в 1997 году ему давали квартиру в Балаклаве, но маленькую, а он хотел в Севастополе, но большую. Теперь не той и не другой, вот так и живи с тёщей, тестем, а те на тот свет никак не торопятся, хотя внукам уже по двадцать пять лет. И что горничные подворовывают по мини-барам, а не все клиенты утруждают себя проверкой счетов – знала. Так у постояльцев не воруют, и слава богу. А вот по мини-барам шарят. Потому что пьют. И пьют тут практически все – и продавщицы в магазинчиках на набережной, и тётки, из года в год торгующие одними и теми же тельняшками, можжевеловыми безделушками и жилетками из овчины. Пьют официантки, и таксисты тоже пьют. Потому на опцию «трансфер» у Маргариты Павловны всегда в резерве есть фамилия-другая и пара-тройка номеров телефончиков. Случалось, правда, что все – и тот, кто в смене «играет», и «запасные» – нахлёстывались в умат. Особенно в несезон. Тогда она сама, ножками, бегала до аптеки, хорошо там, на площади, всегда есть таксисты. И доплачивала им сама, потому что гостиничный трансфер был дешевле тех цен, что заламывали весь день тоскующие «одиночки с мотором». Однажды чуть было не уволила штатного шофёра. Так горничная, жена его, в ноги Маргарите Павловне кидалась, жаловалась, что детям малым – тринадцати и девятнадцати лет – есть нечего. Оставила. Потому что она, Маргарита Павловна, всегда всех понимала, всех жалела, всех кормила, в положение всех входила и не делала из этого никакого подвига и в ранг благодетельницы для всех этих людей себя не возводила. А они злословили за её спиной. Всё не уставая считать и пересчитывать, что у неё да откуда. То и оттуда. Труд и от труда. Ежедневный труд и от ежедневного труда. Скоблить, надраивать, стирать, гладить. Как и всю жизнь. Не было в её гостевом доме такого места, куда сама Маргарита Павловна не могла бы встать при надобности. И к плите, если кухарка совсем в ауте. И за руль – если шофёр в отключке, а такси не нашлось. И двор подмести, если дворник саботирует по той же алкоголической причине. И цветы посадить – это она вообще сама любила. В общем-то, думать и вспоминать некогда, кроме бессонных ночей. Хотя сегодня ночью она так и не придумала, куда поселит на свой день рождения старшую сестру Свету.