Падение «Вавилона» - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Молчанов cтр.№ 53

— Полагаю, не очень, — сказал я.

— Во-от! Ну, и чего делать?

Меня осенило. Я вспомнил слова господина Покусаева о бездарных придурках, которые не в состоянии даже продать с толком собственную Родину. Кажется, я понял теперь смысл такого его тонкого замечания. Как и природу полнейшего равнодушия полковника к разного рода распродажам и барахолкам.

Мы приехали к немцам, сдав им стратегическую ракету!

Мне невольно открылось, что тот, кому многое дано, еще больше берет себе сам.

— Так, — сказал я. — С вами все ясно, полковник. Вы получите какой угодно статус. И, наверное, гонорар, хотя утверждали, что ракета товаром не является. А что уготовано мне?

— А помнишь, Толя, я говорил, что твой английский тебе вскоре пригодится? — проникновенно вопросил полковник. — Вот и настал черед… Ты тоже можешь подать заявление, рекомендацию я устрою…

Меня поневоле начал разбирать нервный смех.

— Ты зря смеешься, Толя, зря… Я уже старый, а ты молодой, все впереди… Я ведь тебя специально с собой взял, с прицелом… — Последовал новый глоток. — Ну, сам сообрази: чего бы ты после моего отъезда делал, а? Сначала бы по особым отделам затаскали, а потом услали к чертям на острия рогов… А тут шанс, Толя, шанс… Ты уж меня извини, но я ведь по-человечески, с Богом…

Я уже не слушал своего набожного и одним уже этим грешного командира, лихорадочно соображая, как в данной ситуации поступить.

Шкурный поступок перебежчика в полковничьем мундире мной категорически осуждался, но в описании последствий нашего путешествия в тыл противника старый негодяй, несомненно, был прав: меня, конечно бы, не посадили, но поизмывались бы надо мною изрядно, причем наверняка бы всплыла подоплека моего перевода в Германию из внутренних войск, объяснить которую сколь-нибудь внятно я бы не смог. А там, перебирая нить, добрались и до беглого осужденного, и до перипетий моей службы в конвойной шестнадцатой роте…

— … с Богом! — донеслось до меня окончание фразы.

— В общем, Михал Иваныч, скажу так, — произнес я. — Подлец вы, конечно, законченный…

— Да, — с горестной готовностью согласился полковник.

— Но, — продолжил я, — если бы вы отчалили без меня, мне все равно бы светило небо в крупных булыжниках…

— В астероидах! — уточнил Покусаев.

— Вот именно, — согласился я. — А потому… мне ничего не остается, видимо, как передислоцироваться в лагерь противника. Хотя желания — никакого.

— Счастья ты своего еще не понял! — сказал Михал Иваныч. — Рыба ищет где глубже, а человек — где вобла. С икрой. А тебе все на блюде преподнесли. С вилочкой. На здоровье, мол! Кстати. Отдай пистолет. Поносил — хватит.

— Не отдам, — ответил я. — У вас свой есть. Точно такой же. Его и продавайте. А мне с пистолетом будет спокойнее в страдающем от преступности западном обществе. И еще: я имею право на моральную компенсацию от вас, гражданин бывший полковник. За ваше сегодняшнее благодеяние. Так?!

— Ну… имеешь… — прозвучал покорный ответ.

— Теперь. А вы действительно уверены, что меня не вернут обратно? На растерзание?

— Не-ет! — замахал руками Покусаев. — Они понимают… Ты им, кстати, сразу же заяви: родился, мол, в Америке, давайте сюда консула, буду просить гражданство!

— И дадут консула?

— Дадут-дадут!

— С Богом? — уточнил я.

— А-а как же!

Полицейский автомобиль остановился у казармы немецкой воинской части.

Нас попросили освободить салон, проводив через проходную в роскошный кабинет местного военачальника: со стенами, отделанными темным полированны деревом, оленьими и кабаньими головами, кожаной мебелью и старинными бронзовыми торшерами.

За столом, по своей величине напоминавшим небольшой аэродром, сидел белобрысый человек лет сорока в светлой спортивной куртке, надетой на свеженькую шелковую рубашку. У человека было открытое приятное лицо.

— Вы полковник Кусачкин? — произнес он по-русски с сильным акцентом, указав пальцем в сторону Михал Иваныча, замершего по стойке «смирно».

— Так точно-с… — просипел мой бывший начальник, не удосужившись подкорректировать произнесение своей фамилии, и согнулся в каком-то нелепом полупоклоне, подобострастно выпятив толстую задницу, туго обтянутую галифе.

Мне было жаль чистого узорчатого ковра, на котором я стоял, иначе бы сплюнул, точно.

Человек, сидевший за столом, посмотрел на мою физиономию и снисходительно улыбнулся. Затем продолжил:

— Мы выполнили свое обещание, господин Кусачкин. Ваша семья у нас, и прямо сейчас вы отправляетесь на Запад.

— Сердечно признателен, — молвил подлый предатель.

— Идите, вас проводят. — Человек за столом небрежно махнул рукой.

Не меняя позы, характерной для лиц, пораженных приступом аппендицита, полковник, пятясь задом, вышел вон из кабинета. И — из моей жизни.

— Садитесь, сержант, — указал белобрысый на кресло. — Чай, кофе? Водка?.. — Он принужденно рассмеялся.

— У вас здесь что, кафе? — спросил я. По-английски.

— О да, я совершенно забыл! — воскликнул он, также переходя на язык моего детства и отрочества. — Вы же американец…

— Американцы, — заметил я, — живут в некотором отдалении от того места, где мы находимся.

— Американцы живут везде, — возразил хозяин кабинета. — Итак. Анатоль, да?

— Примерно, — не стал оспаривать я.

— Что будем делать? У вас есть выбор: возвратиться в свое подразделение или просить политического убежища.

— У кого просить? У вас?

— Нет, зачем же? У нас существуют специализированные учреждения. Но. — Он выдержал паузу. — Я мог бы вам серьезно посодействовать.

— Содействуйте, — согласился я.

— Но тогда вам придется ответить на некоторые вопросы. Вопрос первый. Вы попали в Германию благодаря рекомендации второго мужа вашей мамы, не так ли? Правда, он почему-то носит условное наименование «дяди»…

Ах, Покусаев-Кусачкин, ах, сука!..

— Да, — коротко произнес я. — Было дело.

— Очень хорошо! Вы знаете, чем занимался ваш… отчим?

— Знаю, — сказал я.

— Так… И чем же?

— Ходил на работу, приносил маме зарплату.

— Сержант! — Лицо белобрысого внезапно стало замкнуто— враждебным. — Я ценю юмор, но порой он может привести к слезам… Сейчас решается ваша судьба. И если вы хотите, чтобы она разрешилась благополучно…

— Послушайте, — перебил я. — Вот — вы… Человек из спецслужб. Наверняка с опытом и определенными знаниями. У вас семья. Сын. Может, пасынок. Вы приходите домой и фонтанируете служебной информацией? Вряд ли. А если это так, то долго в разведке или в контрразведке вы не продержитесь. Может, я ошибаюсь. Может, случаются всякие исключения. Но муж моей мамы от второго брака держится в своем ведомстве прочно. И никогда ни единого слова по поводу своей ответственной службы он в моем присутствии не произносил. Я понимаю ваш интерес, он закономерен… Скажу больше: кто знает, вероятно, и стоило бы данный интерес удовлетворить, однако я просто не в состоянии этого сделать. Если очень хотите, давайте я чего-нибудь совру, только подумать надо, навскидку не получается…