Жизнь ни о чем - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Исхаков cтр.№ 53

— Да ты никак торопишься? Не спеши, Сереженька, не беги от меня. Времени у нас с тобой до шести еще много. Успеешь еще. Мы с тобой сейчас еще по рюмочке выпьем — за успех нашего предприятия. Обмоем, так сказать, наш договор. Нечасто, согласись, приходится заключать такие сделки: на сто тысяч долларов.

— Мне до сих пор не приходилось.

— И мне тоже. Странное какое-то чувство, между нами говоря. Как будто душу дьяволу продаю. Ты ведь не дьявол, Сереженька, нет? Есть в тебе что-то такое. Хоть и глаз у тебя не зеленый, и копыт не видать: Ладно, не обижайся, это я так, по-дружески. Давай выпьем, потом я тебя обедом накормлю — у меня сегодня солянка на обед, отбивные и торт с клубникой. Сама испекла. Думала подружку побаловать, но раз уж я теперь при деньгах, мы с подружкой в ресторанчик пойдем. Скажу тебе по секрету, Сереженька, открылся у нас тут недавно чудесный ресторанчик. Так, в общем, ничего особенного, ресторанчик как ресторанчик, но только пускают туда не всех. Туда только по особым приглашениям пускают. Ты догадываешься, наверное, кому такие приглашения дают: Догадываешься? Умница! Купил ресторанчик, само собой, наш общий друг, но не на свое имя. Сам-то он нормальный, не подумай чего, но и к таким, как я, относится снисходительно. Не брезгует нами. Лишь бы ели-пили побольше да платили за все. Цены в том ресторанчике несколько повыше, чем в обычном заведении. Но что поделаешь: за удобства надо платить. Зато уж делай там все что хочешь, стесняться нечего, все свои. А это дорогого стоит.

Ты вот небось думаешь, что я жадная, Сереженька, что такие деньги запросила? Думаешь ведь, признайся, я ведь все равно знаю, что думаешь. А я, Сереженька, вовсе и не жадная. Я просто бедная, Сереженька. То есть по нашим понятиям не такая уж бедная, даже довольно неплохо обеспеченная. Но мне плохо жить по нашим понятиям. Не хочу я жить по нашим понятиям. Я хочу так жить, как мои подруги по переписке живут. Хочу в гости к ним летать, когда захочется. У наших ведь, у тех, что за рубежом, свое особое сообщество есть. И даже есть особенный остров, на котором каждый год летом собираются со всего света наши подруги. И такой там карнавал устраивают, так душевно отрываются: Я тоже туда хочу, Сереженька. Очень хочу! Все бы отдала, чтобы хоть две недельки там пожить. Такая вот у меня заветная мечта. У тебя своя мечта, Сереженька, у меня — своя. Так давай же выпьем, чтоб наши мечты исполнились. И чтоб обоим нам было жить хорошо и весело. За мечты!

— За наши мечты!

Мы выпили. Потом Нина ушла на кухню, чтобы разогреть обед. А я расстегнул рубашку и выключил диктофон. Все равно пленка кончилась. А если бы и не кончилась, я бы не стал записывать дальше. На сегодня я работу закончил. Теперь мы с Ниной будем обедать и вспоминать нашу прошлую счастливую жизнь. И поскольку поделиться своей тайной она пообещала не ранее чем послезавтра, все, о чем мы с нею будем сегодня говорить, никого, кроме нас с нею, не касается.

4

В половине шестого, как и было намечено, я тронулся в обратный путь. Испытывал ли я соблазн отъехать на пару сотен метров от дома Нины, вернуться пешком и подсмотреть из укрытия, что за подруга к ней явится? Не знаю. Поскольку такая мысль все же пришла мне в голову, то, возможно, испытывал, но соблазн был намного слабее, чем желание вернуться домой и отдохнуть от всего этого.

Главным образом — от женщин.

Вот ведь как они разом на меня навалились! Словно какая-то особенная, женская полоса пошла в жизни. Только-только целая женская компания: Майя, ее свекровь и Оля с Юлей — отправилась в деревню, тут же меня женщины и атаковали. Наташа, Ирина Аркадьевна, Инна, угрюмая женщина в машине, Наталья Васильевна, Нина: Особенно Нина. Не просто женщина, а полномочный представитель женского пола, чрезвычайный посол, парламентер с ультиматумом. Общаясь с Ниной, я невольно ощущал давление всей массы самодостаточных, не нуждающихся в мужчинах женщин и чувствовал себя ходячим атавизмом, каким-то недоделанным, испорченным экземпляром, который при некоторой доле везения мог быть вполне достойной представительницей женского пола:

С невольным сожалением вспоминал я Альберта — моего сбежавшего приятеля-работодателя. Вот уж кто не был поклонником женского пола, никогда не страдал от отсутствия рядом жены или любовницы — хотя и ту и другую имел, поскольку положено порядочному бизнесмену по статусу иметь и то и другое. Работали в его крохотной компании только мужчины: будь то пенсионеры или юнцы, только-только осваивающие ремесло, но — мужского пола. Единственный раз, помнится, Альберт сжалился, сдался на просьбы старого друга семьи, принял на временную работу девчонку — и какая же для всех нас это была мука! Сколько пустой, нелепой болтовни приходилось всем нам выслушивать по любому поводу! Сколько было недоразумений и обид из-за сущего пустяка! А как изводил нас стойкий запах отвратительных дешевых духов!.. С каким облегчением вздохнули мы, когда мучительница наша исчезла — то ли поступила в институт, то ли забеременела, не знаю, не хочу знать, но это был настоящий праздник. С каким удовольствием мы по этому поводу наварили пельменей, хлопнули по паре стопочек ледяной водки и за кофе и коньяком, дымя щедро розданными нашим работодателем сигарами, уселись, дабы на покое расписать пульку!

Никогда, никогда еще преферанс не казался нам такой умной, занимательной, а главное — абсолютно мужской игрой:

Прощай, друг!.. Прощай, Альбертик! Кто заменит мне тебя теперь? Ведь не Игорь же Степанович с его бронебойной загорелой лысиной, с его крепчайшими французскими сигаретами, с его привычкой втягиваться внутрь себя наподобие подзорной трубы и потом стремительно вытягиваться, словно заглядывая тебе в самые внутренности своими острыми, всевидящими глазами. Нет, с Игорем Степановичем не сяду я играть не то что в преферанс — даже и в простые «дурачки» по копеечке. Он не только внутренности — все карты наверняка видит насквозь, как Рентген из последней версии «Марьяжа». И дружбы у нас с ним не получится. Это пока я не хожу в его прямом подчинении, мне дозволяется задавать вопросы и раздумывать над тем, принимать его предложение или нет. Когда же я впишусь в штатное расписание холдинга и в его тарифную сетку, предложения обернутся приказами, обязательными для исполнения, а вопросы: «Вопросы здесь задаю я!» — до боли знакомая фраза, не правда ли?

И вообще: как только я стану штатным сотрудником, у меня больше не будет выбора, с кем дружить, с кем не дружить. Если уж в личную жизнь будущего зятя своего босса вторгается Игорь Степанович с таким хладнокровным нахальством, то мне до пенсии быть у него под колпаком. И друзей придется выбирать среди проверенных и надежных, делом доказавших свою лояльность холдингу.

Типа Горталова, например. Так и вижу, как Игорь Степанович, довольный результатами моего расследования, вызывает к себе в кабинет Горталова и призывает нас забыть старые распри и скрепить нашу дружбу крепким мужским рукопожатием.

Вот, значит, какова цена, которую придется заплатить. Мудрое руководство Игоря Степановича, крепкая мужская дружба Горталова, снисходительное похлопывание по плечу Андрея Ильича («Можешь наедине называть меня просто по имени») и тяжелый вопросительный взгляд верховного божества, босса, всемогущего Андрюшиного тестя, который при каждой встрече со мной будет пытаться припомнить, кто же этот пронырливый молодой человек, за какие такие заслуги попал он в верхние эшелоны власти? И Игорь Степанович шепотом, на ушко будет напоминать: «Да: помог: был полезен: оказал кое-какие, не очень значительные услуги при заключении брачного договора вашей дочери». Понятно, что лицом, оказавшим значительные услуги, окажется сам Игорь Степанович. А его правой рукой в этом деле будет считаться господин Горталов: