Ненавижу - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Монастырская cтр.№ 49

Был период, как раз недели за три до отъезда Коробкова в Мексику, когда он вообще исчез из моей жизни. Я звонила Эдику домой, насиловала редакционный телефон — все бессмысленно. Он был вне зоны досягаемости. А потом первый репортаж из далекого государства, нереальный загар и бесшабашная улыбка. Внешне Эдик был очень счастлив. Он и был счастлив.

Уже потом, когда Жанна вернулась из свадебного путешествия, я ей все-таки позвонила и задала один единственный вопрос:

— Почему?

— Извини, дорогая. В этом деле каждый сам за себя.

— Не говори банальностей. Почему?

— Потому что он мне очень понравился.

— Почему?

— Тебя заклинило?

— Нет. Но почему?

— Ох… Ну, ладно, ладно… Эдик сейчас в струе. И я хочу этим воспользоваться. Он сбивает слишком много пены, но именно эта пена поможет мне подняться. Теперь понятно?

— Теперь понятно. Желаю счастья в личной жизни.

Я повесила трубку, прекрасно понимая, что никакого счастья у Жанны с ним не будет. Так оно и оказалось.

Бла-бла-бла… Так что, получается, я решила взять реванш только за то, что Жанна отобрала у меня мужика?!

Не смешите меня… Несмотря на статистику, мужиков на мой век хватало. Тем более, что трахался Эдик, м-м, не слишком умело. Дело в ином, хотя осадок от той дружбы-предательства все же остался. Но кто знал, что с Жанной мы встретимся еще, и при неблагоприятных обстоятельствах. Для меня, конечно, для кого ж еще?!

* * *

Телевидение — не профессия. Телевидение — болезнь. Заболев однажды, ты уже никогда не сможешь вылечиться. И никакая ремиссия не поможет. В этом мире каждый сам по себе и для себя. Состояние полной и безоговорочной свободы-самостоятельности делает нас зависимыми, а потому и уязвимыми, но с другой стороны — доставляет ни с чем не сравнимый кайф.

По себе и для себя стала и я после разрыва с Эдиком. Нет, по началу, конечно, хотелось отомстить. Если не с личной, то хотя бы с профессиональной точки зрения. С профессиональной — не получилось. На ближайшие десять лет с копейками мне светила должность младшего редактора. Удовольствовалась. Всяко лучше, чем Светлана Борисовна. Удивительная старушка: об нее ноги кто не попадя вытирают, а она только кланяется в ответ — благодарствую, правую ножку оботрите как следует, у вас тут еще пятнышко осталось.

Я часто наблюдала за тем, как она старела. Есть что-то непристойное в таком подглядывании: исподтишка ты подмечаешь новые морщинки, складочки, пигментный бисер на лице и руках, подсчитываешь седые волоски, которых с каждым днем становится все больше и больше. Потом появляется кисловатый запах старости, который только подчеркивают пожелтевшие кружева и запах советских духов. До сих пор не пойму, почему в СССР производили духи, которые пахли старостью?! И ведь у кого-тоони до сих пор остались.

Она всегда извинялась. За всех. И это раздражало. Какая-то словесная епитимья, наложенная самостоятельно, правда, не понятно за что и когда. Поговаривали об ее безответной любви к нашему телевизионному мамонту, скончавшемуся прямо во время съемок. Все бабоньки рыдали, а она закаменела. Я никогда не видела, чтобы человек так каменел.

И добро бы там роман был, кипение страстей, в лучшем случае — постель, перешедшая в искреннюю дружбу. Так нет — чисто платонически. До сих пор не пойму, почему Миронов с ней не переспал. Неужели девственность пополам с влюбленностью помешала?! Хотя, может, он был и прав: именно из таких девственниц фанатички и получаются. Готовые хоть в прорубь, хоть в огонь. Главное — за идею. Особенно, если эта идея — любовь.

Со мной у него быстро все получилось. Даже слишком быстро. Потому больше и не встречались, зато познакомил со своим младшим товарищем — Игорем Селезневым. Мне он сразу понравился. Широкоплечий, вальяжный, с продуманной сединой на висках. В углу рта раритетная трубка — голова Мефистофеля.

Я не удержалась:

— У вас дым над головой. Кругами.

— Что вы, барышня, это флюиды гениальности.

И все — подпала под эти флюиды. Овца овцой. Сначала пригласил присесть за столик, потом в номер общаги, потом переселился ко мне — удобно, да и холодильник под рукой. Готовила я не то, что бы хорошо, но пристойно, при желании из плавленого сырка могла обед соорудить — первое, второе и третье.

В общем, сошлись.

Долгое время ему импонировало, что не только за шкирку в ЗАГС не тащу, но даже и о замужестве не заговариваю. Так сказать, уважаю свободу каждого. А чего ж не уважать, если параллельно крутила амуры с еще двумя претендентами. Бог он ведь такой, троицу любит. Да и биологические часики тикали, поторапливая… В естественном отборе выбрала Игоря. Как самого перспективного. В пику Жанне с ее перспективным Эдиком. Моя мама всегда говорила: "Главное, доченька, конечный результат. А конечный результат можно узнать только в финале шоу".

Ни свадьбы, ни нашей совместной жизни я не помню совершенно. Вот плавленые сырки запомнила, а фату с обручальным кольцом — нет. Может, потому, что ни то, ни другое не играло особой роли. Случилось, и хорошо. Я стала как все: при муже. Едва-едва успела: вышла замуж, и сразу тридцать. Эта цифра меня так шарахнула, что я с неделю по квартире чучелком ходила:

— Селезнев, мне тридцать!

— Ну, и нормально, — говорит. — Не пятьдесят же.

И вот теперь мне пятьдесят. И нормально. Кажется, что нормально.

* * *

Про детей мы даже и не говорили: ни ему, ни мне пеленки были совершенно не нужны. Но на всякий случай себе поставила спираль, а ему внушила: детей у него быть не может. У него, не у меня. Почувствуйте разницу. Свинкой в детстве болел? Болел! Вот и результат. Но ничего, и такого люблю. Моей любви на нас обоих хватит. А уж если твою прибавить… Живем? Живем!

Замужество придает женщине дополнительный статус: статус ее мужа. Неправда, что о мужчине судят по его женщине, это о женщине судят по ее мужу. Новый круг общения, приглашения на творческие вечера и, как сейчас модно говорить, презентации, наконец, долгожданное повышение на работе — все это я получила, благодаря Селезневу. Как же — жена известного режиссера, и вдруг младший редактор. Непорядок. Стала просто редактором, но отдельной программы, стремительно набиравшей рейтинг.

Иногда он заезжал за мной. Модный, красивый, известный. Бабы завидовали. В том числе и Жанна, чей Эдик давно остался в прошлом вместе с его перспективами. Главное, доченька, конечный результат.

Смешно: каждый знал, что он очень известный, но никто не мог вспомнить, что именно Селезнев снял. Однако на творческие встречи исправно приглашали, в жюри и экспертных советах тоже посидел. А что! Если ты попал в эту тусовку и сумел в ней удержаться, то твои сегодняшние неудачи не играют никакой роли. Ты — свой. Добился успеха — молодец, не получилось — тусовка даст тебе еще один шанс. Конечно, кредит доверия не может быть бесконечным, однако при определенном лукавстве ты можешь слыть, а то и быть своим очень долго. Я где-то читала, что всего-то и нужно, что стать избранным в своей области, этаким гуру, и пока твоя область существует и представляет интерес для большинства, ты всегда будешь на вершине успеха. В струе. Кино — беспроигрышный вариант, поскольку неизменно важнейшее из искусств. Вон Александров снял только пять (!) успешных фильмов, а в последние годы и вовсе предавался воспоминаниям, но никто не смел сказать, что он выдохся: мессир творит, мессир думает…