Любовь — всего лишь слово - читать онлайн книгу. Автор: Йоханнес Марио Зиммель cтр.№ 103

Приезжает вызванное такси.

— Не останавливайся перед домом, Верена.

— Ладно.

— Я люблю тебя.

— Спокойной ночи.

— Я люблю тебя.

— Счастливо добраться.

— Я люблю тебя.

— Не выходи из машины. Я пойду одна. Не хочу, чтобы тебя видел шофер.

Она идет одна.

Такси трогается с места и набирает скорость. Его красные стоп-сигналы исчезают за ближним поворотом. Я подаю машину задом к въезду на автостраду и разворачиваюсь в сторону дома. Когда я приезжаю в «Родники», там еще пусто. Все дети еще на ужине.

По дороге к своей комнате я встречаю господина Хертериха.

— Слава Богу, что вы вовремя вернулись. Господин доктор Хаберле звонил в четыре часа.

— И что?

— Я… я сказал, что у вас понос и вы лежите в постели.

— О'кей. Может быть, и я что-нибудь могу сделать для вас?

— Нет, спасибо… — Он стучит по дереву и робко улыбается. — Теперь, слава Богу, я более-менее справляюсь с малышами.

— Вот видите! Я ж вам говорил!

— Но что будет, если господин директор или кто-нибудь из учителей заметит, что вы так часто исчезаете?

— Никто не заметит.

— А если все-таки заметят?

— Тогда я вылечу отсюда.

— Вам это все равно?

— Вовсе нет! И поэтому мы будем делать все очень ловко, господин Хертерих. Предоставьте это мне. Я помогаю вам, вы — мне. Обещаю вам, что в основном я буду исчезать по четвергам и субботам. По этим дням я ведь имею на то право?

Он облегченно кивает и тихо говорит:

— Не сочтите это бесцеремонностью, но она у вас, должно быть, удивительно хороша собой.

— Да.

— Моя жена тоже была чудо как красива, господин Мансфельд. Так красива, что смотришь на нее и слезы выступают на глазах.

— И что же с ней произошло?

— Она обманывала меня, а потом развелась. Что я ей мог дать? А ведь красивым женщинам нужно что-то дать, не так ли?

— Пожалуй, — говорю я и думаю о Манфреде Лорде.

Придя к себе в комнату, я сажусь на кровать и думаю уже о себе самом.

— Что могу предложить Верене я? Ничего. Абсолютно ничего.

Что-то упирается мне в ребра.

Я лезу в карман и достаю пять осколков пластинки. На ночном столике я их складываю вместе.

LOVE IS JUST A WORD

FROM THE ORIGINAL SOUNDTRACK OF

«AIMEZ-VOUS BRAMS»?

Я сижу, уставясь на разбитую пластинку. «Любовь — всего лишь слово». Дождь стучит по окнам. Горит только маленький ночничок. Потом я слышу шум. Дети начинают возвращаться с ужина. Я быстро беру старый конверт и укладываю в него осколки. Конверт прячу в ящике ночного столика. Потом ложусь на кровать, закидываю руки за голову и смотрю в потолок.

Она говорит, что больше не помнит его лица. Но ведь он отец ее ребенка! И еще она как-то сказала, что в своей жизни любила только двоих людей: Эвелин и ее отца. Она сказала…

В этот ноябрь много дождей со шквальными ветрами. Каждый четверг и каждую субботу после обеда я встречаюсь с Вереной в «нашем доме».

С каждым разом он выглядит все более скособоченным и унылым. Лужайка превратилась в сплошное болото, часть изгороди повалена порывами ветра, перила на крылечке тоже приказали долго жить. И древоточцы усердно тюкают в деревянных стенах. Но электропечка поддерживает тепло в комнате, где мы любим друг друга. Каждый раз мы приносим друг другу маленькие подарки. Трубку. Духи. Зажигалку. Помаду. Книгу. Я не могу делать Верене больших подарков, которые вызвали бы подозрение у нее дома. И денег у меня на большие подарки нет. С тех пор как у меня на шее камнем висит вексель, мне приходится экономить. Иногда первым приезжаю я, а иногда Верена. Чаще она. Тот, кто приезжает первым, проветривает помещение, включает печку и стелит постель. Еще мы завариваем и пьем чай. Алкоголь не употребляем. Верена говорит, что когда она со мной, то хочет быть абсолютно трезвой. Я тоже за это. Времена, когда у нас с ней будет только одно желание — напиться, еще впереди. (Я об этом говорю заранее, потому что жизнь идет быстрее, чем я успеваю писать.)

Манфред Лорд все еще занят своим высотным домом в Ганновере. К тому же он взял на себя еще и финансирование двухсот особняков на окраине Бремена. Наверное, Бог все-таки есть.

Каждый раз, закончив любить друг друга, мы рассказываем один другому что-нибудь из нашей жизни. А потом снова предаемся любви.

С каждым днем все больше холодает и все раньше темнеет. На землю садятся туманы. С деревьев облетели последние листья. Скоро декабрь.

Туманы, дожди, барабанная дробь дождевых капель по крыше хижины, шелест вентилятора электропечки, наши объятия, наши разговоры — такого у меня еще никогда не было, такого я еще никогда не знал. До того, как я ее встретил, я считал, что все девушки лгут. Верене я верю, когда она рассказывает даже самые невероятные вещи! Не существует ничего такого, о чем бы она стала рассказывать, а я подумал: вот сейчас она врет. Я ей сказал об этом. А она ответила:

— Мы же договорились, что никто из нас не будет друг другу лгать.

Я ей еще раз сказал, что запрещаю писать мне письма. Когда мы не можем видеться из-за того, что у Верены нет времени или я не могу отлучиться, мы общаемся по телефону — как и раньше. Я сижу в конторке гаража госпожи Либетрой и жду Верениного звонка, продолжая тем временем писать «нашу историю».

— Видать, это большая любовь, — говорит госпожа Либетрой.

Я молчу в ответ.

А вдруг и у нее магнитофон? А вдруг она знает господина Лео? Нет! Да нет же! Я несправедлив к ней. Любовь — нечто такое, чего хотят все люди: самые бедные и самые умные, самые глупые и самые богатые, могущественнейшие и ничтожнейшие, самые молодые и самые старые, а среди них и госпожа Либетрой…

Говорят, что Геральдине лучше, но далеко еще не совсем хорошо. Она лежит в гипсе от шеи до поясницы. К ней еще никого не пускают. Я ей послал цветы и ничего не значащее письмо, на которое получаю такой вот ответ:

Мой самый-самый любимый!

Я не могу много писать из-за гипса. Спасибо за цветы! Я сохраню их даже, когда они засохнут, и буду хранить всю жизнь. Перед Рождеством, как обещал врач, я могу переехать на квартиру, которую для меня поблизости сняла мать. На праздники с Кап Канаверал приедет отец. Может быть, мои родители помирятся. Я об этом не смею даже и мечтать. Их примирение — и ты! Приезжай ко мне сразу после Рождества. Я молюсь, чтобы мой позвоночник как следует сросся и мне не пришлось ходить уродиной, как бедняга Ханзи. Врачи, которым я рассказала, что у меня есть большая любовь, сказали, что это может помочь мне стать совсем здоровой. Ах, как было бы чудесно! Тебя обнимает и нежно целует многие тысячи раз